До чего доходит подобная бестактность, видно из того, что когда недавно один из еврейских органов, выходящих в России, попробовал было представить ряд очерков, свидетельствующих о мужестве и верности долгу воинской чести русских солдат из евреев в русских войнах, то это встречено было насмешками.

Что можно было найти худого в том, что еврейская газета рассказывает что-то о евреях, которые на службе вели себя как следует вести хорошему солдату? Дай Бог таких, а еврейской газете делает честь, что она напоминает евреям но худые, а хорошие примеры. Кажется, так? Но не тут-то было воодушевительные примеры были русскою газетою осмеяны и оскорблены самым обидным подозрением.

25

Так людей не привлекают к себе и не исправляют их, а только отталкивают и портят их еще более.

Подобным же образом встречается насмешками и многое другое со стороны тех евреев, которые льнут к русским с своим дружелюбием и готовы слиться с ними как можно плотнее во всем. Таких евреев очень много, и кто их не знает.

Если же и есть евреи, которые не любят России, то это понятно: трудно пламенеть любовью к тем, кто тебя постоянно отталкивает. Трудно и служить такой стране, которая, призывая евреев к служению, уже вперед предрешает, что их служение бесполезно, а заслуги и самая смерть еврея на военном поле не стоят даже доброго слова. Не обидно ли, что когда русскому солдату напоминают пословицу, что "только плохой солдат не надеется быть генералом", то рядом с ним стоящему в строю солдату-еврею прибавляют: "а ты, брат, жид,-- до тебя это не касается..."

И затем после такого военного красноречия ведут рядом в огонь битвы обнадеженного русского и обезнадеженного еврея...

Не знаешь, чему более удивляться: этой бестактности или этой несправедливости, каких не позволяют себе люди нигде, кроме как в России.

По-настоящему все это не может вызвать ничего, кроме скрытой и затаенной, но непримиримой злобы... Однако подивимся: таких чувств нет у обиженных русских евреев. Пусть сегодня отнесется Россиян ним как мать, а не как мачеха и они сегодня же готовы забыть все, что претерпели в своем тяжелом прошлом, и будут ей добрыми сынами.

Если считать за доблесть необязательные добровольные пожертвования на общественные дела воспитания и благо творения, то всем известно, что еврейские капиталисты в делах этого рода занимают в России не последнее месте. Однако, по нашему мнению, гораздо большее значение имеет

26

еврейская благотворительность в кругу самого же еврейства. В этом деле всего лучше можно сослаться на многочисленных врагов еврейства, которые всегда и неустанно повторяют одну песнь о том, как "жид жиду пропасть не дает" и "жид жида тянет".

Все это более или менее правда.

Почти невозможно указать другую национальность, где бы сочувствие своим было так велико и деятельно, как в еврействе. Враги евреев говорят: "у них это в крови, у них это в жилах". Да, это совершенно справедливо, и мы можем на этот счет не желать и не разыскивать никаких других свидетельств. Но как вражда способна ослеплять людей и часто заставляет их говорить нелепости, то то же самое случилось и тут.

Недоброжелательные люди ставят в укоризну евреям, что их альтруизм ограничивается только средою людей их же племени и не распространяется в равной же мере на других. Один юдофобский орган в Германии недавно поставил казуистический пример: как бы поступил еврей, встретив на чужбине (в Лиссабоне) двух человек, нуждающихся в его помощи, из которых один был бы еврей, а другой не еврей, но только согражданин по государственному подданству. Причем нужды обоих этих людей были таковы, что путешествующий еврей был в состоянии помочь только одному из них, а не обоим.

"Кого бы из них он выбрал?" - спрашивает юдофобский орган и тут же утвердительно решает, что еврей непременно предпочел бы помочь еврею же. Это с восторгом подхвачено известными русскими органами и повторено на множестве ладов как сильный аргумент против еврейского характера. Странно слушать и самый этот пример, напоминающий детскую игру о перевозе в одной лодке волка, козы и капусты но еще страннее внимать тем рацеям, которые разведены по этому поводу.

27

Во-первых, есть еврей и еврей, и в данном придуманном, частном случае справедливый ум не решился бы утвердительно высказать обобщающее заключение, как непременно поступит каждый еврей. Возможен, конечно, такой оборот, какой придумала фантазия немецкого публициста, -- но еще более возможен и иной. Например, еврейский путешественник мог уделить свое пособие просто более достойному участия. Но если бы оба требующие помощи и в этом отношении были выравнены до безразличия, что возможно только в сказках, то еврейский путешественник (олицетворяющий в себе в данном случае все еврейское племя) не поступил бы предосудительно, если бы он отдал предпочтение именно еврею. По крайней мере, так и заставляет нас думать христианский авторитет апостола, указывавшего прежде заботиться "о присных по вере".

Так же надо судить с точки зрения русских патриотов, которые чем крайнее в своих воззрениях на народность, тем настойчивее требуют всяких предпочтений для одних русских. Да, они именно требуют не равноправия, а предпочтений. Такие претензии выражались и столь умными людьми, как покойный Ю.О. Самарин, и многими другими, не идущими с Самариным ни в какие сравнения. Все эти русские писатели требуют "предпочтений" русским за одно их русское происхождение, и никто их за это не осуждает. Но еврею предосудительно любить и жалеть еврея. Почему?.. Или христианский апостол не дело говорил, внушая людям заботиться о "своих" прежде, чем о чужеверных?

Говоря об этом, чувствуешь, как будто ведешь речь с людьми, не ведающими ни писания, ни силы Божией, объединяющей людей единством веры, крови и языка.

Гневаться на это -- все равно, что гневаться на Бога, перстом которого начертаны симпатии в сердцах человеческих. Но отметим еще нечто иное.

28

Личному эгоизму одного человека противопоставляется альтруизм. Высшее и совершеннейшее представление альтруизма основательно указывают в учении христианском, повелевающем "любить ближнего, как самого себя".. Высота, едва достигаемая, но иногда даже превосходящая меру положенной грани: "умереть за людей", как умер Христос, по-видимому, значит перейти эту грань,-- значит любить тех, за кого умираешь, больше, чем самого себя. Однако ученые изъяснители христианства ставили точное обозначение, при котором любовь к ближнему не должна совсем забывать о себе: так, например, никто из любви к ближнему не должен принести в жертву своего человеческого достоинства. Никто не вправе унизить себя усвоением чужих пороков. Евреи это давно знали и кое-что делали, чтобы остерегать своих от многого, что, по их понятиям, нехорошо у иноплеменников. Евреи, например, трудолюбивы, бережливы, чужды мотовства, празднолюбия, лености и пьянства, между тем всеми признано, что эти пороки очень сильно распространены среди многих народов иного племени. Евреи почти повсеместно стараются устранять свои семейства от этого рода соблазнов. Пьянице приятнее, чтобы с ним пили, игроку -- чтобы с ним играли, блуднику -- чтобы с ним шли к блуднице; но тешить таких людей податливостью не следует. Однако, к удивлению, такая-то именно осторожность вменяется евреям не в похвалу, а в порицание. Это самое и выставляют как стимул обособленности и замкнутости еврейства. Из любви к народам, среди которых евреи живут, они должны усвоить все намеченные слабости их культурных привычек; но такое соревнование не оправдали бы ни христианская мораль, ни экономические выгоды самых народов, требующих такой к себе любви.