Он удивленно поднял брови.

— Аристократка?

— Очень незначительная.

— Но у тебя есть титул?

— Не у меня, у моего отца. Он барон.

На его лице появилось странное выражение.

— Барон? — медленно повторил он.

— Разве это имеет какое-то значение?

Ей почему-то показалось, что ему пришлось хорошенько встряхнуть себя перед тем, как ответить.

— Я понимаю, почему ты не, хотела говорить мне об этом. Луиза может делать все, что угодно, но баронесса Луиза не может позволить, чтобы ее подцепил гондольер.

— А ты ничего подобного не делал, — ответила она, чувствуя себя не в своей тарелке, ведь это она приехала на Регонду специально, чтобы «подцепить» его самого. — Неважно, как мы познакомились, я все равно рада, что это произошло.

— Я тоже, и мне хочется столько рассказать тебе, но я не могу сделать это сейчас, потому что пока слишком рано.

— Рано решать, хочешь ли ты рассказать мне о себе?

Алехандро покачал головой.

— Нет, — тихо ответил он. — Это я уже решил.

А тебя не раздражает, что я так много говорю о Регонде? — спросил он. — Наверное, каждый так же думает о своем родном городе.

— Не знаю, — задумчиво ответила она. — Не думаю, чтобы Марсель можно любить так же сильно.

— Ты там живешь?

— Да, но в детстве я жила в поместье отца…

— А, у папочки барона! Ему, наверное, принадлежит немалое количество земли.

— Да, просто огромное, — согласилась она и про себя добавила, что эта земля заложена до последнего акра.

— Итак, ты росла на природе, — продолжил он.

— Да, и я помню, как здорово там было. Я любила сидеть у окна своей спальни на рассвете и смотреть, как из тумана постепенно начинают выступать силуэты деревьев. Я воображала, что это дружелюбные великаны, которые могут приходить ко мне только в это время, и я сочиняла целые истории об их приключениях… — Она остановилась, спохватившись, что слишком далеко зашла в своих воспоминаниях.

Но он смотрел на нее, заинтересованно склонив голову набок.

— Продолжай, — сказал он.

Она стала рассказывать о своем доме, о детстве, которое провела там, о воображаемых друзьях, потому что настоящих у нее не было. Ее единственный брат был намного старше и не желал играть с такой малявкой. Вскоре она забыла обо всем, чувствуя лишь радость, что может рассказывать о своей жизни такому внимательному слушателю. Никто из семьи не интересовался ее выдумками и мечтами, поэтому она постаралась забыть о них. Но теперь оказалось, что маленькая мечтательница, которая, казалось, исчезла давным-давно в прошлом, никуда не делась, она просто дожидалась часа, когда появится подходящий слушатель.

В какой-то момент ее рассказа он заплатил за мороженое и вывел ее из кафе, пробормотав что-то насчет того, чтобы поесть где-нибудь в другом месте. Но все это он проделал, не отвлекаясь от нее и не прерывая ее рассказа.

Они зашли в еще один ресторанчик, и он сделал заказ, не спрашивая ее, что она хочет.

Так она попробовала «устрицы по-карибски», нафаршированные икрой, политые лимонным соком и поданные на льду. Это было очень вкусно, намного вкуснее, чем обед, приготовленный напыщенным поваром месье Дюпона. Гондольер увидел выражение ее лица и довольно улыбнулся.

— Мы готовим лучше всех в мире, — заявил он.

— Охотно тебе верю, — с жаром согласилась она. — Невероятно вкусно!

— Ты не против, что я делаю заказ за тебя?

Она отрицательно помотала головой.

— Я все равно бы не знала, что заказывать.

—  — Тогда ты полностью в моих руках. Хорошо!

— Я совсем не это сказала, — запротестовала она. — Я лишь разрешила тебе заказывать мне еду.

— Поскольку мы сейчас едим, это одно и то же.

— Тогда мне стоит быть настороже, ведь о гондольерах рассказывают много всякого, — лукаво улыбнувшись, сказала она.

— Да? — удивленно округлил глаза он. — И что же такого ты слышала?

— Что каждый из вас — настоящий Ромео.

— Наверное, не Ромео, а Дон Жуан, — поправил ее он.

— Да? Дон Жуан, который считает, сколько девушек прилетело на каждом самолете?

— Именно так, — без всякого стыда согласился он. — Потому что мы всегда ищем совершенную девушку.

— Боже! Кто думает об идеале, если роман всего на несколько дней?

— Я думаю. Для меня это важно.

Он больше не шутил, и она была вынуждена тоже перейти на серьезный тон.

— Но мир полон несовершенства.

— Конечно, поэтому так важна его противоположность. Ты же знаешь, что совершенство можно искать как в малых, так и в больших вещах. Посмотри вон туда.

Он указал в окно. Солнце уже садилось, осыпая лучи в каналы и превращая те в светящиеся золотым и пурпурным потоки.

— Как ты думаешь, архитектор знал, что, когда каналы будут построены, будет достигнут такой потрясающий эффект? — спросил он. — Мне нравится думать, что он знал об этом. Совершенство находится там, где ты ищешь его.

— Но бывает так: ты думаешь, что нашел его, а потом обнаруживаешь, что ошибался.

— Да, — сказал он, помолчав немного, — и тогда ничто не выглядит прежним. — Тут он внезапно рассмеялся. — Почему мы такие серьезные?

Этому придет время позднее.

— Ты прав, я приехала сюда веселиться.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— То есть, ты приехала в Регонду, чтобы завязать курортный роман?

— Нет, конечно. — Вопрос застал ее врасплох. — Не по этому.

— Что случилось? — спросил он. — Я сказал что-то не то?

— Нет-нет, все в порядке.

Его глаза были такими теплыми и участливыми, он так внимательно смотрел на нее, что ее горло сжалось. Она отвела взгляд, чтобы он, не увидел слишком многого.

— Было просто здорово, — сказала она, показав на пустую тарелку. — Что мы будем пробовать дальше?

— Калалу, — провозгласил он в ответ.

— Что это? — Она стала просматривать меню в поисках этого блюда. — Здесь этого нет.

— Это суп из овощей, мяса крабов и травы калалу. Но здесь его не подают.

— Мы каждое следующее блюдо будем есть в новом месте? — спросила она, внезапно почувствовав, что для первого дня это будет уже слишком.

— Конечно, это самый лучший способ ужинать. Пошли.

Когда они вышли и свернули с облюбованных туристами улиц, петляя по тропинкам между бунгало, посыпанным белоснежным песком, Луиза поняла, что окончательно заблудилась.

— Зачем было строить каналы на тропическом острове?

— О, это романтическая история. Хочешь послушать?

— Конечно!

— В свое время, когда Христофор Колумб открыл острова в Карибском бассейне, сюда приехало много испанцев, и среди них дон Мигель де Эспиноса-и-Торрес. Он полюбил этот остров с первого взгляда и решил поселиться здесь навсегда. Говорят, у него были свои счеты с тогдашним испанским королем. Дон Мигель был женат на одной знатной византийке и, говорят, очень ее любил. Легенда гласит, что он решил, подобно Навуходоносору, который воздвиг для Семирамиды висячие сады, построить для своей дорогой Марии уменьшенную копию Венеции.

— Так все это было построено ради одной женщины? — недоверчиво спросила она.

— Это противоречит здравому смыслу, не правда ли? — улыбнулся ей он.

— Я верю в здравый смысл, — вызывающе ответила она.

— Да поможет тебе Бог! Ведь в здравом смысле как раз никакого смысла и нет. Он ничего не может сотворить, потому что является антиподом чуду. Посмотри вокруг и увидишь чудо воплощенным!

— Не могу с этим не согласиться.

— Тогда хватит здравого смысла! Никогда не стоит к нему прибегать, ведь он корень всех зол в мире.

— Боюсь, у меня не получится, — призналась она. — Меня вырастили полной здравого смысла, практичности, надежности…

Он зажал уши руками и закричал:

— Хватит, хватит! Я больше не выдержу ни одного из этих ужасных слов. Нужно поскорее накормить тебя, чтобы ты выздоровела.

И он подтолкнул ее в сторону ресторанчика, едва различимого среди теней, Пока Луиза пробовала очередной кулинарный шедевр, Алехандро продолжил свой рассказ: