Викинг подошел вплотную, картинно запустил пятерню в миску, с металлическим хрустом поворошил ее содержимое – золотистого цвета, какая-то каша…

– Ну, ребятки, Флинтовы пираты нам и в подметки не годятся, – сообщил он весело. – Вот это разжились…

Только теперь Мазур сообразил, что в миске, вмещавшей добрых полведра, лежит золото – навалом, грудой, в невиданном количестве, так что у Викинга, парнишки не из задохликов, вытянутые руки поневоле опускались под этакой тяжестью. Всевозможные безделушки, цацки, с камешками и без, сливавшиеся, слипавшиеся в причудливую кучу, вовсе не вызывавшую ассоциаций с драгоценным металлом, тем самым, из-за которого испокон веков люди резали друг другу глотки, а заодно сочинили кучу талантливых книг и сняли множество фильмов…

– Ни хрена себе, – сказал Зоркий Сокол, а высунувшийся наполовину из рубки Паша молча присвистнул.

Вундеркинд спокойно сказал:

– Ничего удивительного. «Золотая трасса». Отсюда оно идет в Эмираты, а еще больше – в Индию…

Богачи мы, ребята, – сказал, ухмыляясь, Зоркий Сокол. – Миллионеры. Корейки в тельняшках. Распихаем по карманам, дома дачки построим, «Волги» купим, в Ялту поедем в белых штанах…

– И так – во всех тюках, – сказал Викинг. – Одно золотишко. Пудиков несколько.

– Ладно, – сказал Мазур. – Кончай трепаться. Нашли время, как дети малые. Миллионеры хреновы… Викинг, убери этот мусор, я тебя умоляю, некогда нам в игрушки играть…

Викинг, поскольку тон командира был не таким уж и приказным, не спешил убирать мусор. Виляя бедрами и колыша тяжелый таз перед собой, словно партнершу в танго, пропел с беззаботной физиономией:

Мазур понимал, что ребятам хочется малость поразвлечься, отойти от напряжения. Но вот ему-то самому при виде этой желтой груды, из-за обилия вовсе не выглядевшей ценностью, вспомнилось прежде всего тягостное – пригоршня точно таких вот безделушек в Анькином ящике, противный звук, с которым сверток упал в мусорный ящик…

– Убери ты его, – сказал он, мрачнея. – Высыпи прямо в дырку, особисты потом подметут с совочками…

Привычно и безошибочно прочитав по его лицу, что высокое начальство нынче не в духе, Викинг, пожав плечами, отошел к люку и перевернул над ним таз. Золотые побрякушки хлынули вниз шуршащим, тоненько позванивающим потоком.

Из трюма донеслось недовольное ворчание, и наружу проворно вынырнул Пеший-Леший, прочно утвердился обеими ногами на палубе, небрежно стряхивая с одежды, растопыренной пятерней выбирая из волос мелкие безделушки.

– По трюму нельзя пройти, – сказал он сварливо. – Оборзели вконец некоторые, золотом осыпают… Я тебе что, Даная долбаная?

– Леший, – сказал Мазур. – Сигнал, однако… Самое время.

Мгновенно посерьезнев, Пеший-Леший кивнул, бережно извлек из внутреннего кармана пластмассовый продолговатый футляр, а из него – четыре беленьких предмета, более всего напоминавших прозаические куриные яйца. Сверившись с маркировкой, на каждом своей, отложил одно в карман, а три остальных поочередно раздавил, держа в вытянутой руке над бортом и разжимая пальцы так, что использованный очередной передатчик сам плюхался в воду.

Это был старый фокус, еще во вторую мировую освоенный диверсантами с развитием радиотехнического дела. Крохотный передатчик посылал мгновенный сигнал, после чего сам собою приходил в негодность, сжигая нехитрое нутро. Ну, а данная последовательность как раз и означала, что они докладывали: все в порядке, мы сделали свое дело, мы выполнили все, что поручено, мы возвращаемся, встречайте. Те, кто круглосуточно прослушивал эфир на другом берегу пролива, просто не имели права не услышать три коротких призыва…

Четвертое «яичко» Леший тоже даванул в кулаке, следуя примеру мышки из известной сказки, но за борт не выкинул, вновь опустил в карман. Был в этом, конечно, некоторый риск – идти с включенным пеленгаторным сигналом – но, с другой стороны, кто посторонний мог знать, что означает именно этот сигнал?

– Порядок, – сказал Мазур. – А теперь…

Прямо по курсу, неожиданно и слаженно, взлетели пять тонких белопенных фонтанов.

Мазур, поворачивая голову за корму, уже не сомневался, что это – автоматка вроде «Бофорса» или «Эрликона», малокалиберная, но безусловно опасная для столь хлипкого суденышка штуковина…

Сзади и левее, кабельтовых в трех от них, прямо на арабскую посудину пер невероятно изящный, красивый кораблик под флагом военно-морских сил независимой республики Джаббати. Игрушечка, честное слово – высокая носовая часть с перепадом, характерная надстройка, труба, пластмассовый колпак локатора, напоминающий огромную милицейскую мигалку. Нестандартный, поднятый над палубой барбет с автоматической пушкой, к которой бдительно припали двое персонажей в алых беретах, характерная мачта, два кливера на корме – патрульный корабль типа «Исланд» британского производства, тварь такая…

Кораблик мощно взмяукнул ревуном – приказал застопорить машину и лечь в дрейф, что было прилежно продублировано взвившимися с похвальной быстротой сигнальными флагами. Мазур отчетливо видел, как дернулась, окуталась дымком пушечка – и вновь пять фонтанов взлетели слева. Их пока что не собирались решетить, им просто приказывали остановиться…

Они давно уже шли в нейтральных водах, где, строго говоря, никакие такие сторожевики прибрежных государств не имели права подобным образом тормозить странствующих и путешествующих. Однако по всему поведению патруля видно было, что он настроен крайне решительно и отступать не намерен.

Чересчур дикое стечение обстоятельств потребовалось бы, чтоб нас ловили, как нас, пронеслось в голове у Мазура. Скорее всего, дело в прежних хозяевах суденышка. Нельзя исключать, что они давно уже сидели у погранцов в печенках и их поклялись непременно изловить, не обременяя себя въедливым соблюдением норм морского права…

Но не объяснять же этим олухам, что на судне давно сменились и экипаж, и порт назначения, и цель плавания?! Никак невозможно. Не поймут и не оценят, Азия-с…

– Сбавь ход, – приказал Мазур Паше. – Пусть поравняются… Викинг, Леший! Живо в трюм, трещотку наружу и покажите ему…

Паша послушно сбросил обороты, так что сторожевик стал быстро настигать. Мазур отступил к рубке, оказался рядом с Зорким Соколом, который пытливо глянул на него в ожидании приказов, опустил взгляд к палубе, где на подстеленном замызганном брезенте лежало его изящное и смертоносное орудие производства.

– Подожди, – сказал Мазур яростным шепотом. – Подожди…

На настигающем сторожевике особенной суеты не наблюдалось – кто-то пялился на них с мостика невооруженным глазом, некто в фуражке с разлапистой золотой «капустой» и кучей золотых полосок на черных погонах. Двое у пушки замерли, ожидая приказов. Должно быть, то, что добыча сбавила ход, бдительность на какое-то время усыпило…

– Не нравятся мне эти два урода, – сказал Мазур.

– Понял, – спокойно отозвался Зоркий Сокол.

Он присел на корточки, потом взмыл во весь рост, вскидывая импортную винтовочку, послышались два глухих щелчка, и оба артиллериста, нелепо мотнув руками, опрокинулись навзничь, рухнули на палубу.

И тут же застрочил пулемет на треноге, в два счета вышвырнутый на палубу Лешим, словно детская игрушечка. Нескончаемая очередь прошла по надстройке, слева направо и справа налево, вышибая стекла рубки, сбив, как кеглю, командира сторожевика, старательно омахнула надстройку, не давая никому приблизиться к двум пулеметам по ее сторонам…

– Самый полный! – рявкнул Мазур от всей души.

Суденышко рванулось вперед, как пришпоренный конь, взмывая на редан, что твой торпедный катер, взметая два белопенных буруна. Сторожевик с его еще не пришедшей в себя после молниеносной атаки командой вмиг остался позади, превратился в точку на голубой искрящейся глади…