О духовидцев тщетные метанья!

И воин на коленях - эталон

Отваги и законопослушанья!

Лавровый посох очень больно бьет,

Ты победил наперекор приказу.

Безумца оставляет Ника сразу,

Ослушника ведут на эшафот.

Очищен, просветлен, обезоружен

Опальный воин - и крупней жемчужин

Холодный пот под лаврами венка.

Он пал с врагами Бранденбурга рядом,

Мерцают пред его померкшим взглядом

Обломки благородного клинка.

1940

ДЕКЛАМАЦИЯ И КОММЕНТАРИИ

X. чтец старого стиля, он нагружает свои слова настроением, своего рода программой ("фаршированные слова с яблочным соусом"). Я стою за декламацию в простом тоне, далеком от проповеди, избегающем звучных кадансов, всяких крещендо и тремоло. При этом я нападаю на гетевскую "Песню Магомета", в которой меня раздражают пантеизм, обывательщина и программная музыка... В противоположность ему откапываю в "Диване" арабское стихотворение о кровавой мести, которое мне очень по душе.

X. сетует на то, что на эстраде это стихотворение нуждается в комментариях. Я считаю комментарии полезными, потому что они отделяют стихи друг от друга, осуществляя эффект очуждения, и ставят их на почву реальности. Стихи не отличаются общительностью. Собираясь стаей, они производят неприятное впечатление и плохо переносят друг друга. Они друг друга окрашивают и перебивают друг друга.

1942

ОБ АНОНИМНЫХ СТИХАХ

"The test of a literary critic is what he makes of an insigned poem" (Bentley). За этим скрыто представление, что можно оценивать произведения как таковые: как быть с анонимными стихами, поскольку они анонимные? Их, конечно, необычайно трудно оценивать, даже если ими легко наслаждаться. К "ценности" стихотворения относится "лицо" автора.

1945

ЗАМЕТКИ О ВЫСТАВКЕ БАРЛАХА

Выставку Барлаха и обсуждение этой выставки следует рассматривать как свидетельство того, какое значение придается в ГДР искусству. Возможно, что обсуждение еще не носит всестороннего характера и что в нем нет необходимой основательности, да и не по вкусу мне нетерпимый и заносчивый тон некоторых высказываний, но творчество Барлаха никогда еще не обсуждалось на таком широком форуме.

x x x

Я считаю Барлаха одним из крупнейших скульпторов, какого когда-либо имели мы, немцы. Темперамент, значительность содержания, блестящее мастерство, красота без украшательства, величие без напыщенности, гармония без приглаженности, жизненная сила без грубой животности - благодаря всему этому скульптуры Барлаха являются шедеврами. Тем не менее мне нравится не все, что он создал, и хотя у Барлаха нужно учиться многому, позволительно все же и поставить вопросы: Чему? Когда? С чьей помощью?

x x x

Религиозные скульптуры Барлаха говорят мне не слишком много - это, собственно, относится ко всем его работам, отзывающим мистикой. И я не могу толком решить, видит ли он в своих нищих и отупевших от горя матерях что-нибудь, кроме религиозного мироощущения, - а ведь оно с благочестивой смиренностью соглашается не только на материальное убожество, но и на духовное. Однако в тех скульптурах, которые мне представляются самыми прекрасными его созданиями, сущность человека, то есть его социальный потенциал, торжествует великолепную победу над бесправием и униженностью, и в этом проявляется величие художника.

x x x

Вот "Нищая с чашей" (бронза, 1906). Могучая женщина, исполненная сурового достоинства, - от нее нечего ожидать благодарности за милостыню. Кажется, в ней застыла ожесточенность против лицемерных доводов растленного общества, пытающегося убедить людей, будто они могут чего-нибудь добиться усердием и волей к полезной деятельности. Она холодно обвиняет его в том, что сила ее пропадает втуне. В 1906 году уже были женщины, объявившие этому обществу войну; героиня Барлаха не принадлежит к их числу. Уже были художники, воплотившие в искусстве таких воительниц (только что Горький создал свою Власову); Барлах не принадлежал к числу таких художников. Это, может быть, и досадно, но я готов принять его вклад в общее дело и выразить за него ваятелю благодарность.

x x x

Вот еще перед нами "Рабочий, разрезающий дыни" (бронза, 1907). В немецкой скульптуре последних веков едва ли найдется еще одно произведение, которое бы с такой же чувственной силой воссоздавало образ едока из народа. (Может быть, я ошибаюсь? С признательностью приму любую поправку.) Он сидит очень удобно, - видно, что в такой позе ему легче всего заниматься этим делом, - и работой своей он вовсе не поглощен. Он весьма охотно побеседовал бы с вами об условиях труда, да и о многом другом. Может быть, он еще мало знает, но, мне кажется, его классу не приходится за него краснеть, - во всяком случае, как за одного из своих предков.

x x x

"Три поющие женщины" (резьба по дереву, 1911). Эти дебелые бабы, которые, прислонясь друг к другу спинами, поют зычными голосами, нравятся мне - мне приятно соединение силы и пения.

"Поющий мужчина" (бронза, 1928) поет иначе, чем женщины 1911 года, смело, в свободной позе, и отчетливо видна старательность его исполнения. Он поет один, но перед ним явно толпятся слушатели. Юмор Барлаха сделал его несколько тщеславным, - впрочем, не больше, чем это пристало человеку искусства.

x x x

"Ангел с памятника в Гюстрове" (бронза, 1927) покоряет меня, и это не удивительно. У него лицо незабвенной Кете Кольвиц. Мне нравятся такие ангелы. И хотя никто еще не видел, как летают ангелы или люди, можно все же сказать, что полет здесь передан с блистательной достоверностью.

x x x

"Слепой и хромой" (гипс, 1919) - слепой тащит хромого. Скульптура выполнена не так, как обычно создаются символы - более или менее отвлеченно, с безликими персонажами. Она выполнена в реалистической манере, и символические черты приобретает подлинный, вполне индивидуальный эпизод. (Если я, услышав слова "У одного богатого человека был виноградник", представлю себе состоятельный класс, это совсем не то, что, увидев слепца, который тащит хромого, да еще в гору, представить себе профсоюзы, которые в 1919 году волочили за собой социал-демократическую партию. Я ничуть не уверен, что у Барлаха были такие мысли.) Удивительным внутренним порывом эта группа обязана жизненно точному рисунку тела, обремененного ношей.