Покойный лорд Свонборо, знаменитый спортсмен, слыл закоренелым холостяком. Роман с леди Гермией Марчант, владелицей соседнего поместья, начался, когда он был уже немолод. Он знал, что, подобно многим красавицам, леди Гермия подвержена приступам тяжелой меланхолии. Когда на нее нападало уныние, она не могла удержаться от слез. Герцог Солуэй, как любящий брат, с самого начала относился к их браку весьма холодно, но не сумел ему воспрепятствовать.

К сожалению, первой у них родилась дочь, а не сын, о котором они страстно мечтали. Частые выкидыши расстроили и без того хрупкое здоровье графини. После поездок на курорты и водных процедур она все же родила мужу наследника. Но это испытание оказалось непосильным для ее психики, и врачи надолго отправили ее на воды в надежде, что она когда-нибудь излечится. Через год граф Свонборо умер от горя и пьянства, оставив маленькую леди Миранду и ее крохотного брата Ниниана на попечение дяди Уильяма. Маленький пэр унаследовал блестящее состояние. Аббатство Свонборо в Лестершире и великолепная свора охотничьих собак – все перейдет к нему, когда он достигнет совершеннолетия.

До того дня, о котором Джервас мечтал больше, чем человек, просто рассчитывающий на материальную выгоду, оставалось еще девять лет. Он наделся, что ему хватит выдержки и он сумеет достойно встретить предстоящие трудности.

Летом в Понтсбери, шрогплирском имении Джерваса, Ниниан вел себя просто непочтительно. Вот и сейчас в Лондоне своенравный мальчишка сразу по приезде принялся тиранить слуг. Даже Парри, обычно невозмутимый ирландец, получивший место дворецкого, когда его предшественник решил остаться при вдовствующей герцогине, пребывал в постоянном напряжении.

«Слишком много домов, слишком много зависимых от меня людей и уж конечно слишком много ответственности», – мрачно подумал Джервас.

Когда его карета миновала ворота заставы на Айлингтон-Роуд, он решил не вспоминать об этой обузе, свалившейся на него после смерти отца, не вспоминать хотя бы один вечер. Возможно, и он, подобно лорду Кавендеру, порадуется представлению в Седлерз-Уэллз.

К массивному кирпичному зданию театра со множеством фронтонов и флигелей вела аллея вязов. Оно было окружено низким деревянным забором и рядами фонарей и стояло на северном берегу Нью-Ривер, где раскинули свои сети рыбаки. Джервас позавидовал их мирному занятию – он и сам любил рыбную ловлю и провел немало приятных часов, пытаясь перехитрить изворотливую форель и серую щуку.

Кучер торопливо осадил лошадей во дворе главной таверны Миддлтона. Джервас и Ниниан вышли из кареты. Заметив толпу у входа в театр, Джервас дал восемь шиллингов лакею.

– Выберите лучшую ложу, Роберт, и побудьте там, пока мы с его светлостью пообедаем. – Он с улыбкой подбросил слуге еще несколько монет и добавил: – Поищите себе место на галерке и купите немного пива.

Ниниан захныкал и стал отговаривать Джерваса обедать в отдельном кабинете, но тот угрюмо ответил, что не желает есть в обществе актеров и циркачей.

– Но среди них может оказаться клоун Гримальди!

– Сомневаюсь, – проговорил Джервас, когда они заняли свободный стол. – Актеры не любят рисковать и перед выходом есть или пить лишнее. От этого может пострадать весь спектакль. – Он передал меню своему кузену.

Завидный аппетит Ниниана определил их выбор: пирог с голубями, хлебный пудинг и пирог с вишнями.

– Который час? – спросил он, когда официант унес первое пустое блюдо. – Представление начинается в половине шестого, и нам нельзя опаздывать.

– Мы никуда не опоздаем, но все-таки ешь поскорее.

Джервас лишь недавно, после смерти отца, оказался причисленным к самой верхушке британской аристократии. Новоявленный герцог не брезговал простой пищей, если та была хорошо приготовлена и подана с нужными приправами, а Миддлтон славился хорошей кухней. Наблюдая, как его подопечный расправляется с куском пирога, он понял, что и сам с нетерпением ждет начала спектакля. Наверное, «Рыцарь-призрак» интереснее однообразных споров в Уайт-Клубе. Несколько лет назад имя обеспечило ему членство в клубе его отца, он принял это с благодарностью, но все же не чувствовал себя там как дома. Он не мог решить, стоит ли ему заниматься политикой и в какой мере, но ни игра, ни сплетни его особенно не привлекали.

Когда Ниниан и Джервас заняли места в ложе, нанятой Робертом, балет уже шел полным ходом. Оркестр играл что-то резкое и напыщенное, и танцоры скользили по сцене. Балерина в расшитой блестками пачке сделала изящный пируэт. Ее партнер держал в руках трезубец и постоянно размахивал им, короткая туника обнажала его мускулистые ноги. Когда солисты скрылись за кулисами, на сцене появились танцовщицы из кордебалета. У всех в руках были гребни и зеркальца. Длинные виноградные лозы обвивали их обнаженные плечи, а короткие переплелись с распущенными волосами.

– О чем идет речь в этом спектакле? – спросил Джервас Ниниана, раскрывшего афишу.

– Действие балета происходит в подводном царстве, – откликнулся мальчик. – По-моему, эти девушки изображают русалок, а вокруг на сцене – водоросли. Мужчина с трезубцем – Нептун, а дама – его королева. На самом деле ее зовут мадам Луи. Как ты полагаешь, она француженка?

– Все лучшие танцовщицы – француженки. Или итальянки.

– Любопытно, почему?

Джервас побоялся оставить вопрос без ответа и вздохнул.

– Честное слово, не знаю. Но убежден, что наши актеры способны превзойти всех иностранных.

Оба они не слишком переживали, когда танцы завершились и началась пантомима. Это была юмористическая пьеска с нехитрым сюжетом, и в ней участвовал самый знаменитый лондонский клоун. В одной сцене Джозеф Гримальди крепко ударил по заду старого Панталоне, и зрители расхохотались. Какой-то джентльмен проговорил сквозь смех: «Вот он, наш Джо! Поддай ему еще!»

– Интересно, сколько раз Гримальди вытирает себе лицо каждый вечер? – произнес Ниниан во время очередного перерыва. – Вероятно, этот белый и красный грим нелегко смывать.

Джервас повернулся в кресле.

– Как тебе это нравится, Нин?

Его подопечный пожал плечами и неуверенно отозвался:

– Балет так себе, а вот пантомима забавная. Я хочу, чтобы поскорее началась драма в воде, для этого я сюда и пришел.

Он порывисто схватился за ручку кресла и принялся рассказывать про огромный бассейн с водой, который постановщик соорудил на деревянный сцене. По этому искусственному озеру, сообщил он своему кузену, плавали маленькие лодочки, в нем тонули злодеи, а доблестные рыцари спасали дам.

Чарлз Дибдин, автор почти всех постановок с лирическими песнями, положил в основу «Рыцаря-призрака» известную поэму Вальтера Скотта «Мармион». В результате получилось нечто крайне мелодраматическое, а кульминацией стала сцена в пещере Фингала, со всеми подробностями воспроизведенная изобретательным художником. Сентиментальный финал вызывал содрогания у зрительниц, и когда опускался занавес, платки многих из них бывали залиты слезами.

– Мне очень хотелось бы поглядеть, как они наполняют бассейн, – заметил Ниниан. – Воду накачивают из Нью-Риверс, да будет тебе известно. Как ты думаешь, мы можем пройти за кулисы и посмотреть, что они там делают с водой?

Джервас взглянул на часы.

– Сейчас уже около одиннадцати, Нин, и тебе давно пора ложиться спать.

– Давай останемся, пока они не уберут все со сцены. – Его глаза потемнели, сделавшись черно-синими, и он упрямо выдвинул подбородок. – Я не хочу уходить.

– Перестань дразнить меня, дьяволенок.

– А ты не командуй мной, Джер. Ну скажи – да.

Уверенность уже во второй раз за день покинула Джерваса.

– Ладно, мы ненадолго останемся, если ты не будешь вмешиваться и пойдешь за мной, когда я скажу. И беспрескословно.

Ниниан открыл было рот, собираясь возразить, но после минутного молчания произнес:

– Отлично.

Актеры и рабочие сцены наблюдали, как Джервас и Ниниан двинулись по лабиринту коридоров за сценой. Какой-то встревоженный человек, узнав, что они желают осмотреть бассейн и насосы, предложил позвать из казначейства мистера Харриса или мистера Дибдина. Владельцы театра подсчитывали доходы за вечер.