Пробравшись обратно к подножию Большой галереи, Гриве сделал еще одно поразительное открытие. Со ската с одной стороны была выдолблена плита, открывавшая туннель, судя по всему ведущий отвесно вниз. Отверстие было приблизительно метр шириной;

но так как по сторонам "колодца" были выбиты желобки, Гриве спустился в него на глубину почти на 18 метров, где колодец расширялся, образуя нечто вроде грота. Ниже туннель продолжался, уходя все глубже в зловещую темноту, но страшная вонь и полчища летучих мышей заставили Гривса повернуть обратно. То, что колодец вовсе не бездонный, Гриве выяснил, бро

сив в дыру горящую палку, которая продолжала тлеть на.дне.

Гриве вышел наружу и взобрался на вершину пирамиды. Оттуда он мог видеть каирские минареты, Мокаттамский хребет на другом берегу Нила и пирамиды Абусиры, Саккары и Дашуры на юге. На обратном пути Гриве первым подсчитал видимые слои пирамиды. Их получилось 207. Высота пирамиды, по его расчетам, равнялась 144 или 149 метрам, если принимать в расчет отсутствующий замковый камень. Погрешности в его расчетах не превысили трех-четырех метров.

Гриве измерил длину основания, которая составила 208 метров; он ошибся примерно на двадцать метров, что понятно: основание было усыпано камнями и было трудно судить, где начинается первый слой.

За заслуги в исследовании пирамиды Гриве был удостоен звания профессора астрономии Оксфордского университета. Все наблюдения и расчеты он скрупулезно описал в труде под названием "Пирамидография".

Выводы Гривса положили начало оживленным дискуссиям, в которых принимал участие даже знаменитый английский врач Уильям Харвей, первооткрыватель системы кровообращения. Харвей был удивлен, что Гриве не описал, а возможно, даже не обнаружил какие-либо вентиляционные отверстия, с помощью которых внутренние камеры пирамиды сообщались с поверхностью. По его мнению, такие отверстия должны были существовать, иначе воздух в помещениях был бы непригоден для дыхания. "Мы никогда не вдыхаем тот же воздух дважды, а нуждаемся в порции свежего воздуха". Предположение Харвея было правильным, но установить это удалось лишь спустя еще несколько десятилетий. Гриве и в самом деле заметил "два отверстия, или ниши, на

Длина Великой галереи, изображенной на этом рисунке, составляет 47 метров. Она имеет угол подъема 26 градусов, такой же, как и Восходящий туннель. Ее стены 8,4 метра высотой, известняковые плиты уложены друг над другом в семь слоев, каждый следующий слой заходит на предыдущий на 7,62 сантиметра, так что у основания галерея имеет ширину 157,48 сантиметра, а наверху - ]04,14 сантиметра. Первый ярус имеет высоту 2,1 метра. По обеим сторонам центрального туннеля шириной 0,6 метра расположены два выступа 45,72 сантиметра шириной и 0,6 метра высотой; вдоль стен находятся выступы. Галерея считается образцом архитектурного мастерства. Египтологи не пришли к единому мнению в вопросе о ее функциях и назначении всех ее составляющих

южной и северной стенах палаты, как раз одно напротив другого", но он счел их нишами для горящих ламп.

Перед отъездом в Англию Гриве оставил свои инструменты, включая десятифутовый шест, юному венецианцу, которого повстречал в Египте и который сопровождал его в путешествиях к пирамиде, Тито Ливио Бураттини, жаждавшему не меньше Гривса определить не только точные размеры пирамиды, но и единицу измерения, в соответствии с которой она строилась.

Путешествие Бураттини в Египет субсидировал иезуит отец Афанасий Кирхер из Кракова, переехавший в Рим и вступивший в переписку с Галилеем по поводу универсальной системы мер. В то время Галилей жил в уединении недалеко от Флоренции, осужденный инквизицией за поддержку учения Коперника о вращении Земли и других планет вокруг Солнца и вокруг своей оси.

В молодости Галилей рассчитал периодичность колебаний лампы, свисающей в соборе в Пизе, с помощью собственного пульса и обнаружил, что на каждое колебание затрачивается равное время независимо от амплитуды колебаний, таким образом он открыл то, что известно под названием "изохронизм маятника".

Развивая идею Галилея, Бураттини пытался определить универсальную единицу измерения, используя длину маятника, который колебался бы с частотой 3600 раз в час, или один раз в секунду. Однако маятник с золотым шариком оказался неработающим, так как его колебания зависели от температуры, местоположения и высоты над уровнем моря.

Бураттини провел четыре года в Египте, тщательно выполняя замеры с помощью инструментов Гривса. Он послал отчет о своей работе отцу Кирхеру, что было необыкновенной удачей для науки: на обратном пути

через Балканы в Польшу на Бураттини напали разбойники, которые отобрали у него не только деньги, но и все записи, которые он намеревался опубликовать в 'Италии. Уцелели лишь те сведения, которые он отослал в письме отцу Кирхеру.

Исаак Ньютон из записок Гривса вывел, что Великая пирамида была построена на основе двух различных локтей, один из которых он назвал "мирским", а другой "священным". В соответствии с замерами Усыпальницы царя, сделанными Гривсом и Бураттини, Ньютон вычислил, что локоть длиной 20,63 британского дюйма позволяет установить точные размеры помещения 20 на 10. Этот локоть Ньютон назвал "мирским", или локтем Мемфиса; более длинный локоть равнялся приблизительно 25 британским дюймам.

Протяженность более длинного "священного" локтя Ньютон вывел из описания окружности колонн храма в Иерусалиме иудейского историка Иосифа Флавия. Ньютон считал, что этот локоть должен равняться 24,8 - 25,02 английского дюйма, и полагал, что цифру можно уточнить путем дальнейших измерений Великой пирамиды и других древних строений. Свои выводы Ньютон записал в маленькой и теперь очень редкой работе "Диссертация по поводу "священного" локтя иудеев и локтей различных народов, в которой из размеров Великой пирамиды, предпринятых мистером Джоном Гривсом, выведен локоть Мемфиса".

Интерес великого физика к размерам локтя древних египтян был не простым любопытством или даже желанием заполучить универсальную единицу измерения;

его главное учение о гравитации, которое он в то время еще не обнародовал, нуждалось в точных цифрах длины окружности Земли. В распоряжении Ньютона имелись

труды Эратосфена и его последователей, но их данные не были точными для обоснования его теории.

Вычислив длину древнеегипетского локтя, Ньютон надеялся рассчитать точную величину стадия египтян, который, согласно трудам классических авторов, имел отношение к географическому градусу, и он полагал, что эта величина каким-то образом увековечена в пропорциях Великой пирамиды.

К сожалению, замеры основания пирамиды, выполненные Гривсом и Бураттини, были неточны из-за огромных завалов камней, и хотя исчисления Ньютона очень близки к реальности, неточность измерений помешала ему найти ответ, который он искал.

Чтобы решить проблему Ньютона, Бураттини предложил измерить длину дуги, соответствующую двумтрем градусам широты, на одной из польских равнин;

но этот эксперимент оказался слишком дорогим. Ни Ньютон, ни Бураттини не знали, что в 1635 году Ричард Норвуд, автор труда "Практика моряка", наблюдал за солнцем в полдень в Йорке и в Лондоне около Тауэра, используя сектант радиусом более полутора метров, и он вывел длину дуги одного градуса широты, равную 69,5 английской мили (111,2 километра). Эта цифра помогла бы Ньютону в решении его теоретической проблемы, но из-за политического неспокойствия при Кромвеле он не знал об этом достижении; поэтому ему пришлось отложить разработку теории гравитации на несколько лет, пока французский астроном Жан Пикар не повторил достижение Норвуда.

В 1671 году Пикар вычислил длину меридиана между Амьеном и Мальвуазеном. На основании его выводов Ньютон смог закончить работу над своей теорией гравитации, гласящей, что все тела во вселенной притяги

ваются друг к другу с силой, пропорциональной произведению их массы и обратно пропорциональной квадрату расстояний между ними, - что знаменовало начало новой эры в физике.