Русский святой объясняет народу, почему в России случилось неустройство: «Вера слову Истины – Слову Божию исчезла и заменена верою в разум человеческий; печать, именующая себя гордо шестою великою державою в мире подлунном, в большинстве изолгалась – для нее не стало ничего святого и досточтимого, кроме своего лукавого пера, нередко пропитанного ядом клеветы и насмешки, не стало повиновения детей родителям, учащихся – учащим и самих учащих – подлежащим властям; браки поруганы; семейная жизнь разлагается; твердой политики не стало, всякий политиканствует – ученики и учителя в большинстве побросали свои настоящие дела и судят о политике; все желают автономии: едва ли не всякий ребенок мнит себя автономом; даже средние и высшие духовно-учебные заведения позабыли о своем назначении: быть слугами Церкви и спасения людей. Не стало у интеллигенции любви к Родине, и она готова продать ее инородцам, как Иуда предал Христа злым книжникам и фарисеям, уже не говорю о том, что не стало у нее веры в Церковь, возродившей нас для Бога и небесного отечества; нравов христианских нет, всюду безнравственность; настал, в прямую противоположность Евангелию, культ природы, культ страстей плотских, полное неудержимое распутство с пьянством; расхищение и воровство казенных и частных банков и почтовых учреждений и посылок; и враги России готовят разложение государства. Правды нигде не стало, и Отечество на краю гибели. Чего ожидать впереди, если будет продолжаться такое безверие, такая испорченность нравов, такое безначалие?!»

Одним из главных центров духовного возрождения Святой Руси была Оптина пустынь, прославившаяся подвигом благодатного старчества, продолжившего древнерусскую традицию «умного делания». Высокая духовность старцев стала привлекательной силой для многих русских людей, особенно из образованного общества. Великие русские писатели и мыслители приходили к старцам за советом и помощью. «Великий подвиг оптинских старцев состоял в том, что они не оттолкнули интеллигенцию, почувствовали порыв благой воли, но в то же время не поддались соблазну стушеваться перед громкими именами Гоголя, Достоевского, Толстого и других. Оптинские старцы могли дать литературному произведению оценку гораздо более глубокую, чем самая внимательная критика, так как они были напитаны духовностью».56

Перелом в духовное просвещение России внесла и издательская деятельность Оптиной пустыни. Монахами осуществляется выпуск святоотеческой литературы. Но самое главное, большими тиражами идет издание отечественной аскетической литературы. Выходят описания жизни и труды старца Паисия Величковского, преподобного Нила Сорского, затворника Георгия Задонского, епископа Петра и святителя Иоанна Максимовича, оптинских старцев.

Старчество просуществовало в Оптиной пустыни вплоть до 1917 года. Еще летом 1916 года здесь старчествовали в самом монастыре о. Анатолий (Потапов) и в скиту скитоначальник о. Феодосии и о. Нектарий.

Один священник, близкий Оптиной, так охарактеризовал духовный облик каждого: «Феодосии – мудрец, Анатолий – утешитель и дивный Нектарий».57 Незадолго до этого умер старец Варсонофий, который пытался духовно спасти Л. Толстого, когда он в силу высшего порыва перед смертью направился в Оптину пустынь. В случае с Л. Толстым особенно явно проявилось высокое значение Оптиной пустыни, бывшей тогда одним из высших выражений православного духа, добротолюбия. Как писал исследователь Оптиной пустыни И. М. Концевич, из всех мыслителей, общавшихся со старцами, дальше всех от оптинского духа был Л. Толстой. Из-за его крайней гордости старцу Амвросию трудно было вести с ним беседу, которая сильно утомляла старца. После своего отлучения Толстой больше со старцами не виделся. Так однажды, подойдя к скиту, он остановился: какая-то невидимая сила задержала его у святых ворот. В последние дни своей жизни, почувствовав приближение смерти, Толстой, бросив все, направился в Оптину пустынь, бежав от своего ближайшего атеистического окружения. Когда оптинский старец о. Варсонофий по поручению Святейшего Синода прибыл на станцию Астапово, чтобы принести примирение и умиротворение умирающему, он не был допущен к Толстому все тем же его окружением, по сути дела, поправшим последнюю волю писателя. Л. Толстой умер без покаяния и был похоронен по-язычески. Старец Варсонофий до конца своей жизни без боли и волнения не мог вспоминать об этой поездке.58

Великий святой Иоанн Кронштадтский постоянно приводил Толстого как пример духовного разложения русской интеллигенции, своей гордыней возомнившей себя выше Бога и в результате этого впавшей в атеизм антихриста.

«Господь, – наставлял почитателей Толстого святой Иоанн Кронштадтский, – пришел для того, чтобы зрячие ослепли, а слепые прозрели (Ин. 9, 39). Можно иметь хорошее телесное зрение и быть слепым духовными очами, и наоборот. Сколько слепых в нашей интеллигенции… Многие писатели наши слепы.., они вдались в писание светских романов, возомнили о себе, доверяют только своему разуму глупому, страстному, а совести-то в них нет, и не хотят верить в Бога, в Церковь и святые таинства. Только когда умирать станут, иногда образумятся… И это те, которые называют себя учителями народа! Наш русский антихрист графчик яснополянский – не верит, что Иисус Христос – Сын Божий; он смутил всю нашу интеллигенцию и сотни тысяч пошли за ним… Это всем известно, нечего и говорить. Толстой только по происхождению русский. А посмотрите на нашу молодежь университетскую и вообще всех высших учебных заведений! Она почти наголо неверующая. Пока молодежь такова, не может быть полного благоденствия в России; может ли она быть верна Царю? Нет, неверующий в Бога не может быть верен Царю и Отечеству. От неверия нашего и все наши бедствия. Вспомните японскую войну, сколько неурядиц, беспорядков, злоумышлений раскрылись в ней! Кто не верен Богу, тот не верен Царю и Отечеству. Россия прочна только верой в Бога, без веры ей не устоять».

Русский святой бесстрашно идет против главного авторитета русской интеллигенции.

«Большинство, – писал Иоанн Кронштадтский в 1902 году, – с полным пренебрежением, в меньшей степени – с равнодушием, а то многие даже вооружаются ненавистью и хулою на Святую Церковь и служителей ее; а живописное художество, по мысли и внушению известного богоотступника и богохульника Льва Толстого, дерзнуло изобразить Христа на картине во весь рост не Богочеловеком, а простым человеком, и выставляло ее на позорище для всех: точно, как на Голгофе иудеи повесили Христа, пригвожденного на кресте. Каково же русское современное интеллигентство, отрекшееся от Христа вместе со своим лжеучителем? Не есть ли это новое голгофское поругание, современное нам, и можно ли ввиду голгофской Жертвы воздержаться от публичного обличения современных богохульников и отщепенцев от Христа и от Церкви, – покупающихся на ниспровержение и престолов царских, и церквей Божиих, и на убиение верных слуг царских, на преданных сынов Церкви и Отечества? И мы смело обличаем это безверие и безумство, – это современное бешенство неистовой и буйной молодежи, именуемой образованною, но ни мало невоспитанною в правилах веры и христианского благочестия и гражданской чести и доблести. Господь видит все совершающееся в нашем Отечестве, как и на всей земле, и уже скоро изречет праведный суд Свой на дерзких и вероломных, дышущих злобою и убийством, на всех честных служителей Церкви, Царя и Отечества.

Господи! Да возопиет кровь Твоя против всех крамольников, и да воздаст им Господь праведным отмщением! Но если они способны еще к вразумлению, вразуми их: Не ведят бо, что творят! Аминь».