Питер неожиданно круто развернулся и отрезал:

— Ты немного опережаешь события. Пока не настал день свадьбы, я еще не муж.

— Но тебе известно, о чем-я толкую, так что не надо играть словами, — решила не отступать Холли. Как бы там ни было, сейчас перевес был на её стороне, ведь это он вторгся на чужую территорию. — Оливер прилип ко мне, как пиявка. Что мне было делать — наподдать ему хорошенько, чтобы отстал? И то не помогло бы, ты же сам видел — он в стельку пьян!

— Хорошенько наподдать — это было бы как раз то, что надо, — согласился Питер. Его рука внезапно обхватила шею Холли так, что большой палец оказался прямо под подбородком. — Мне не нравится, когда он до тебя дотрагивается. По правде сказать, меня это просто бесит.

Девушка сглотнула, остро ощущая прикосновение его руки. Палец Питера скользнул вдоль ее горла к впадинке у основания шеи, где билась жилка.

— Тебе в этой комнате нечего делать, — сбивчиво пробормотала она, чувствуя, как ее голос отдается в его ладони. — Дверь открыта… кто угодно может зайти или заглянуть…

— Но мы же ничего плохого не делаем.

Пока, мысленно поправила Холли. Это невысказанное слово свинцовой тяжестью повисло в воздухе.

Питер между тем не сводил глаз с ее рта, и губы Холли невольно приоткрылись. Внезапно его голова резко опустилась, и дыхание обожгло нежную щеку.

— Скажи мое имя.

— Что?

Питер откровенно наслаждался, вдыхая аромат ее кожи.

— Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.

— Питер, — еле слышно, как ветерок, прошелестел ответ.

Голова мужчины склонилась еще ниже, ладонь непроизвольно сжала шею Холли, и ее губы приподнялись ему навстречу, раскрываясь, как цветок распускает лепестки навстречу солнцу. Он застонал.

— Пропади все пропадом! — На мгновение его губы с силой прижались к ее лбу, но в следующую секунду руки уже обхватили ее за плечи и решительно отстранили. — Мы не должны этого делать. — На его лице выступили капельки пота.

Глядя в затуманенные зеленые глаза Холли, он свирепо прорычал: — Ты для меня сейчас лишь ненужное осложнение, понятно?

Потрясенная, Холли вырвалась из его железных объятий и отпрянула. Гордость всколыхнулась в ней, и она подняла щит, готовясь обороняться.

— Взаимно! — воинственно заявила она.

Неизвестно, чем могла бы закончиться эта сцена, но тут в коридоре послышался шорох. Питер и Холли разом обернулись и увидели Сильвию, которая устало брела по коридору.

— Сильвия! — Питер в мгновение ока оказался рядом с ней.

Девушка остановилась и тупо уставилась на него невидящим взглядом. Она, похоже, даже не заметила, что ее нареченный выбежал ей навстречу из спальни другой женщины.

— Что тебе? — вяло спросила она.

— Тебе плохо?

В голосе Питера прозвучала забота и нежность, отозвавшаяся в сердце Холли невыносимой болью.

— Да, мне плохо. — Уголки пухлых губок Сильвии кисло опустились. — Я устала и хочу спать.

— Но ведь еще не все гости разъехались!

— Господи, и ты туда же, прямо как бабуля! — огрызнулась Сильвия и, приложив руку к своему плоскому животу, сердито прибавила: — Я неважно себя чувствую, вот и все. Ясно?

— Тебя снова тошнит?

— Да нет же! — раздраженно откликнулась Сильвия, и на ее шеках выступили красные пятна. — Вот завтра, когда я встану, меня действительно начнет тошнить, и я еще полдня буду чувствовать себя отвратительно. — В ее глазах заблестели слезы — в этот раз уже настоящие, а голос повысился почти до истерического визга. — Господи, как же все это противно — просто кошмар какой-то! Если бы в мире была хоть какая-то справедливость, мужчины тоже должны были бы через это проходить!

С этими словами она ринулась по коридору к своей комнате, находившейся в самом дальнем его конце. Холли хотела последовать за ней, но железная рука преградила ей путь.

— Пусть себе идет. Сейчас она бросится на кровать, хорошенько выплачется, и ей станет легче.

Она не могла скрыть своего удивления. Только что Питер разговаривал с Сильвией так нежно, и вдруг — такой цинизм.

— Но ведь ей явно нехорошо, — запротестовала Холли и, вспомнив, как невеста бокал за бокалом поглощала шампанское, покачала головой. — Может, она слишком много выпила и ей понадобится помощь?

— Она вовсе не больна и не пьяна, — все тем же чуть циничным тоном отозвался Питер.

— Не больна? Но тогда что же?.. — Внезапно ее осенило. Прозрение навалилось на нее с такой силой, что она едва не упала на пол.

Ухватившись за ручку двери, чтобы устоять на ногах, Холли несколько секунд смотрела на Питера, пока части головоломки складывались в ее голове в одно целое. Платье свободного покроя и целое море кружев, в которое облачилась сегодня Сильвия, предназначалось, оказывается, для того, чтобы скрыть ее грех!

— Боже мой! — пролепетала она, все еще не в силах поверить. — Так вот почему вы оба так спешите со свадьбой! Сильвия беременна? Да или нет, я тебя спрашиваю!

Лицо Питера застыло, как гранитная скала, и ответ прозвучал глухо — было видно, что ему стоит труда держать себя в руках.

— Да, она беременна, но Грейс пока об этом не знает. Сильвия не хочет ей говорить, так что прошу тебя, ради их обеих держи язык за зубами.

— Интересно получается! — Холли кипела так, что выбирать слова уже не могла. — Ты за ней не ухаживал, никаких обязательств перед ней у тебя не было, однако в постель ты ее затащил. Не станешь же ты утверждать, что у нее непорочное зачатие! Знаешь, кто ты после этого? Бессердечный лицемер, лживая похотливая скотина!

Холли с грохотом захлопнула дверь перед его носом, и больше на ее уединение в этот вечер никто не покушался.

Впрочем, заснуть Холли удалось далеко не сразу. Взбудораженное воображение разыгралось не на шутку, и сон бежал от нее, как ни старалась она принять удобную позу и задремать. Мысли роились в мозгу, не давая покоя. Наконец она безнадежно вздохнула и, откинувшись на подушках, погрузилась в воспоминания.

После смерти Гленна и обрушившихся на нее катаклизмов, подсчитав оставшиеся у нее средства, мисс О'Брайен с тоской поняла, что денег нет даже на то, чтобы снять самую скромную квартиру. Оставался единственный выход — снимать комнату или квартиру на паях. И тут в первый раз за долгое время ей повезло. Просмотрев объявления в газетах, она сразу наткнулась на предложение снимать квартиру на двоих.

Соседкой ее оказалась симпатичная девушка по имени Конни, примерно того же возраста, что и сама Холли. Компаньонка была свободной художницей и жила на деньги от случайных заказов и продажи своих картин, что случалось нечасто. Однако средств ей вполне хватало на сносное существование. Конни сразу произвела впечатление милой непритязательной девушки. А когда Холли привыкла к тому, что по всей квартире разбросаны ее кисти и краски, и научилась не спотыкаться о холсты и этюды, вечно стоявшие в самых неподходящих местах, собственная жизнь показалась ей вполне налаженной.

Девушки быстро подружились, и новая знакомая вскоре стала принимать живейшее участие в судьбе Холли. Больше всего ее беспокоило подавленное состояние соседки, и она изо всех сил ломала голову, как бы вернуть той душевное равновесие.

У художницы было множество друзей, среди которых выделялась особа по имени Селеста, подвизавшаяся в мире моды. Длинная и тощая как жердь, Селеста, тем не менее обладала яркой, почти экзотической красотой и столь же экзотическим темпераментом. Большую часть времени она по долгу службы проводила в разъездах, но, приезжая в город, непременно наведывалась повидаться со старой подругой. Каждое ее вторжение напоминало смерч. Одна Селеста создавала столько же шуму, сколько могли бы устроить человек двадцать. К величайшему неудовольствию Холли, эта неуемная особа вслед за Конни тоже прониклась к ней сочувствием и постоянно пыталась навязать вдове какие-нибудь светские развлечения.