Богардус явно не ожидал, что дело примет такой оборот. В мгновение ока он оказался зажатым между стеной и тяжелым столом, а моя левая рука, хватка которой была поистине железной, надежно удерживала его у стены. Правой рукой я достал нож и поднес острие ему под нос.

— Представляю, как бы было здорово поковырять у тебя в носу вот этой штучкой. Засунуть ее туда дюйма этак на четыре… — сказал я. — Да только руки о такую падаль пачкать неохота.

Рядом толпились завсегдатаи, привлеченные необычным зрелищем. Зрителей собралось много.

— Его наняли, чтобы он убил меня, — пояснил я, обращаясь к присутствующим, — но не думаю, что ему это удастся. Я собираюсь выпустить его, потому что, в конце концов, деньги он взял и должен их отработать.

— Прикончи его, — сказал кто-то в толпе, — и дело в шляпе. Я его знаю, второй раз он так не попадется.

— У него есть шанс убежать или же сражаться, — сказал я и поддел его ноздрю кончиком ножа. Пошла кровь, липкая струйка которой медленно поползла вниз, стекая по губам и по подбородку. После этого я отступил назад, убирая нож обратно в ножны.

Рейф Богардус одним ударом оттолкнул стол. Нетрудно было догадаться, что этот человек наделен недюжинной силой. Он был на удивление спокоен.

— Ну ладно, порезвился и хватит. Сейчас я тебя прикончу.

— Я же говорил, — произнес все тот же голос, — кончать его нужно было. Второго такого шанса не будет.

Мужчины расступились перед нами, отходя назад вместе со своими подружками. Светильники горели красноватым пламенем, в помещении царил полумрак. Небольшая комната была до отказа набита людьми. В застоявшемся, спертом воздухе держался стойкий запах пота и грязного, давно не мытого тела. Пахло также перегаром и табачным дымом.

Богардус выхватил шпагу. Он был совершенно спокоен, и если прежде я позволил себе некоторым образом усомниться в его возможностях, то теперь я не был столь опрометчив. Мой противник держался с уверенностью, не сомневаясь в скорой победе.

Он сбросил камзол, я последовал его примеру. С меньшей уверенностью вынул из ножен свой клинок. Первое и единственное в моей жизни сражение, на которое я вышел со шпагой в руке, состоялось всего несколько дней назад и длилось не так долго. О моем отце говорили, что на шпагах ему не было равных, да и остальные наши люди считались опытными воинами. У меня были хорошие учителя, но безупречно ли было их мастерство?

Разве мне было с кем их сравнить?

На ум пришла мрачная мысль, что в ближайшие несколько минут я все узнаю.

Противник отдал мне честь.

— Все, Сэкетт, сейчас ты умрешь!

Богардус сделал резкий выпад, но я парировал удар. По-моему, это его удивило. Возможно, он рассчитывал, что ему сразу же удастся со мной покончить.

Теперь он стал осторожнее, сообразив, что по крайней мере некоторый навык у меня имеется. Он начал фехтовать, наступая на меня, вынуждая меня отходить назад, испытывая меня. Я благоразумно проявлял неуклюжесть, а может, и в самом деле был неловок? Мне необходимо приберечь все свое умение на потом, пока же я должен лишь отражать его атаки и дожидаться своего шанса.

Он был силен. Парируя удары его клинка, я чувствовал это. Движения его были безукоризненны и отточены до совершенства. Он снова сделал быстрый выпад, но я вовремя успел отпрыгнуть, и лишь это спасло мне жизнь. Мою рубашку распороло острие его шпаги. Было слышно, как в толпе кто-то ахнул.

— Во дает! Здорово, правда?

О да, он оказался сильным противником. Я понял это довольно быстро, и теперь мне приходилось изо всех сил защищаться, так что под яростным натиском его атак, следовавших одна за другой, притворяться неопытным уже больше не было нужды. Если бы совсем недавно я не упражнялся со шпагой, возможно, я бы не смог выстоять даже нескольких минут. Но зачастую, чтобы восстановить, казалось бы, давно утраченные навыки, уходит не так много времени, а я, бывало, по нескольку часов кряду упражнялся со своими учителями.

За прошедшие несколько лет это искусство стало гораздо совершенней, а потому и гораздо техничней. Движения шпаги контролировались в основном кистью; удары наносились первыми несколькими дюймами клинка. Задача состояла в том, чтобы наносить легкие, колющие удары и не злоупотреблять рубящими. Он был ловок, уверен в себе и очень силен. Мои собственные усилия были направлены на то, чтобы отбивать его бесконечные атаки, и каким-то образом мне это удавалось.

На лбу начинали выступать первые капли пота, и я наконец почувствовал, что, разогреваясь, начинаю входить в форму. В голове у меня мелькнула мысль, что он, пожалуй, сражается лучше, чем Джереми Ринг. Скорее, его можно сравнить с Джублейном или даже — и в этом я теперь не сомневался — с моим отцом. Саким? О, Саким был ни на кого не похож, его техника фехтования была совсем другой.

Мой стиль был также далек от традиционного, и я видел, что это тревожит моего противника, хотя одновременно и прибавляет ему уверенности. В его понимании мои трюки означали лишь то, что я совершенно не разбираюсь в том, что делаю. Или же разбираюсь, но недостаточно хорошо.

В комнате было очень душно. Богардус наступал, пытаясь загнать меня в угол, где мои движения оказались бы скованными. Похоже, моя расторопность его неприятно удивила. Он сделал выпад, я парировал удар, наши шпаги скрестились, и мой клинок скользнул вдоль его клинка. Он вовремя успел отскочить, не то я запросто мог бы отхватить ему запястье. Метнув в мою сторону внезапный пронзительный взгляд, он снова рванулся вперед, направляя мне в лицо колющий удар, отразить который мне удалось с большим трудом. Он пнул мне под ноги попавшуюся на пути небольшую скамейку, я поспешно отскочил в сторону, а он сделал выпад. Острие его шпаги распороло ткань моей рубашки у пояса на животе.

Мы сражались яростно, всерьез и безо всякого притворства; выпад, парирование, удары сверху и сбоку, и вот после очередного выпада из тонкого надреза у меня на щеке поползла струйка крови. Это была первая кровь. Мгновением позже острие его шпаги коснулось было моих ребер в дюйме от сердца, но удар не достиг цели. Застывшая на его лице улыбка была похожа на волчий оскал.

— Скоро! — воскликнул он. — Скоро ты умрешь!

Он надвигался, я отступал, не выдерживая натиска, отчаянно отбиваясь от его атак. Он немного опустил клинок, но я не был намерен принимать подобное приглашение. В тот же миг Богардус резко рванулся вперед, проведя молниеносную серию ударов, что вызвало заметное оживление в рядах зрителей. Выпад с последовавшими за ним короткими уколами, направленными в руку, в правую щеку, голову и грудь. До сих пор не знаю, как мне тогда удалось парировать их все, но, когда, отступая назад, он на какую-то долю мгновения оказался уязвим, я сделал выпад и провел резкий колющий удар в горло, который прошел лишь на волосок от цели. Мой клинок срезал кружева у него на воротнике, оставив на шее безобидную царапину.

Он был опасен, слишком опасен. С каждой минутой мое положение осложнялось, и я сознавал это. У меня был опытный, очень опытный противник. Отбив мой выпад, он тут же снова атаковал меня, нанося ответный удар, нацеленный в голову.

Он был исполнен решимости и готов в любую секунду нанести последний, решающий удар. Каждый фехтовальщик склонен отдавать предцочтение каким-то определенным приемам, тем, которые удаются ему легче всех прочих, и для человека опытного не составит большого труда определить, к какому приему прибегнет его противник. Зная это, я намеренно отвечал на его атаки заученными встречными ударами. И все же продолжать так дальше — означало бы позволить убить себя, а к задуманной мной, так сказать, хитрости можно прибегнуть лишь однажды. На мои выпады он отвечал быстро и с легкостью, зная, как ему казалось, чего от меня ожидать. Он был готов меня прикончить.

До сих пор мне везло. Пот струился по моему лицу. Дважды он взглянул мне в глаза. Надеялся ли он увидеть там страх? Можете мне поверить, мне было от чего испугаться. Страх переполнял мою душу, ибо противник был силен, а с тех пор, как я последний раз серьезно занимался фехтованием, прошло слишком много времени.