Их спутники засмеялись. Билл укоризненно покачал головой:

– Позвольте вам напомнить, сеньор, именно вы при этом присвистнули, verdad?

– А, глядите! – оживился Пепе. – Вон приближается наш громадина паром.

Люди на берегу не сводили с него глаз. Когда паром уткнулся в грязь метрах в десяти от берега, послышался общий стон. Матросы угрюмо посмотрели на воду, потом попрыгали в нее и начали вяло перекидывать лопатами грязь и ил со дна.

Билл заметил:

– Пепе, вот так и ты топаешь на работу, когда сильно спешишь, – проходишь метр за полчаса.

Он поднял голову. Сверху спускался низкорослый широкоплечий американец в компании с перезрелой девицей в желтом платье. Вид у коротышки был самоуверенный и наглый, на голове топорщился ежик жестких черных волос. Смерив высокомерным взглядом мексиканцев, сидящих на корточках, он направился к «эм-джи». Там, покачиваясь на пятках, сверху вниз оглядел двоих молодых людей, сидящих в тени машины.

– Ребята, – обратился он к ним, – у нас там больная женщина. Подайте свою машину назад: нам срочно надо отвезти ее на тот берег, к доктору.

Блондин холодно посмотрел на коренастого коротышку и повернулся к своему спутнику:

– Трой, милый, неужели мы купимся на такой старый трюк?

– Идите сами и посмотрите на нее, если думаете, что это трюк, ребята.

– Слишком жарко для того, чтобы тащиться на эту чертову гору.

Девица в желтом платье поморщилась и презрительно проговорила:

– Бенсон, с такими каши не сваришь. Ну их к шуту! На паром помещаются две машины. Давай посмотрим, чей этот пикап.

– Бетти, позволь мне поучить этих голубчиков вежливости.

– Мы тебя сами кое-чему научим, – прошипел Трой, – и еще дадим кое-что на память.

Билл, сидящий неподалеку, собирался закурить, но замер, не донеся сигарету до рта, потому что заметил, как солнце сверкнуло на лезвии ножа в руке Троя. Двое мексиканцев из его компании медленно встали и отошли подальше. Неприятности им ни к чему.

Коротышка сделал вид, что уходит. Вдруг он резко обернулся и со всей силы лягнул Троя по руке. Билл услышал, как хрустнула кость, по которой пришелся удар ботинком. Нож перелетел через крышу машины и упал на противоположной стороне. Двое юношей, дрожа и неумело ругаясь, поползли за ножом. Когда один нагнулся, собираясь его поднять, коротышка Бенсон подставил ему подножку, да так удачно, что парень рухнул на месте, тяжело плюхнувшись в дорожную пыль. А Бенсон погнался за блондином, схватил его, завел ему руки за спину и принялся дубасить по лицу. Он бил сильно, методично и умело. Билл увидел, что нос у парня распух; струйки крови розовели в солнечном свете. Потом блондин тяжело упал на машину.

Билл поднялся на ноги, в три прыжка добрался до Бенсона, схватил его за руку, вывернул и задрал между лопатками, отчего коротышка сразу стал беспомощным.

Бенсон вывернул шею, пытаясь посмотреть через плечо. На грубом, деревянном, почти без глаголов, испанском он потребовал, чтобы Билл убирался к черту.

– Мужик, я просто дал тебе возможность немного остыть.

– А я решил, что ты мексикашка. Убери от меня свои гребаные руки!

Билл увидел, что темноволосый юноша по имени Трой снова схватился за нож. Оттолкнув от него Бенсона, он одновременно его отпустил.

Бенсон посмотрел на нож, потом перевел взгляд на искаженное ненавистью хорошенькое личико Троя и нехотя отступил. Юноша с разбитым носом плакал.

– Только тронь его, – миролюбиво проговорил Билл, – и он тебя немножко порежет. – Он повернулся к юноше: – Спрячь нож!

Бенсон грязно выругался.

– Тебе-то что? На вид ты вроде нормальный мужик. Подумаешь, большое дело – вздуть парочку голубых?

– Они не сделали тебе ничего плохого. Они просто другие, мужик, не такие, как ты. Твоя подруга была права. Надо было послушать даму. Вон мой грузовик. Если у вас там больная, ее можно уложить в кузов моего пикапа.

Билл посмотрел на девушку. Та глазела на него с неприкрытым восхищением. Под ее откровенным взглядом он почувствовал себя неловко.

– Ну ты и молодчина, техасец! Постой, ты ведь раньше болтал по-мексикански?

– Парень говорит, что он наполовину мексикашка, – презрительно обронил Бенсон. – Видишь, как он одет?

Билл спокойно посмотрел ему в глаза:

– Мужик, еще раз употребишь это слово, и я тебя поколочу.

– Это доказывает, что я прав, – презрительно фыркнул Бенсон.

Билл повернулся к девице:

– Мисс, ваш приятель – родственник заболевшей дамы?

– Нет, он просто помогает.

– Тогда пришлите сюда ее родственников, и мы обсудим, как лучше переправить больную на тот берег. А приятелю своему передайте: нам больше не нужно, чтобы он здесь околачивался.

Бенсон с девицей пошли наверх. Она все оглядывалась через плечо. Билл вернулся к своим спутникам. Бенсон плелся за девицей, сжимая кулаки в бессильной ярости.

Билл коротко пересказал своим рабочим содержание разговора, лишь смягчив отдельные выражения. Однако Пепе провести было трудно.

– Билл, скажи, этот тип оскорбил тебя? – спросил он.

– Да.

Пепе поджал губы.

– Он плохой. Любит насилие. Жестокий. У него это на лице написано. Будь с ним осторожен. Ах, посмотри, как эти красотки горюют и жалеют друг друга!

Парень по имени Трой успел принести воды, достал из багажника чистую тряпку и нежно протирал лицо друга, жестоко избитого Бенсоном. Пострадавший судорожно всхлипывал.

На полуденной жаре их голоса звучали особенно нежно:

– Нос разбит, да?

– Он просто зверь. Настоящее животное. Милый, если мы пробудем здесь до темноты, я его...

– Нет, Трой, все кончено. Даже не пытайся.

– Дэниэл, не думаю, что он сломал тебе нос.

– Ты просто меня утешаешь. Видишь же: он его расплющил. Расплющил!

– Ну, даже если нельзя будет сделать в точности как было, это придаст тебе... такой небрежный вид.

– Я их всех, всех ненавижу! А таких типов больше всего, Трой. Понимаешь, у них потребность унижать нас, чтобы жить в ладу с собой. А все потому, что они... сами сдвинутые, только не желают в этом признаваться. Вот и ходят выпятив грудь, пыжатся, строят из себя «настоящих мужиков», рисуются перед женщинами. Знаешь, милый, я его не ненавижу, мне его даже жаль.

– С каким бы удовольствием я выцарапал ему глаза! Правда-правда!

– Прошу тебя, успокойся. Со мной все в порядке. Просто немного тошнит и голова кружится от удара. Ой, посмотри-ка на свою рубашку! Она испачкалась и порвалась, когда ты упал.

Парни понизили голоса, и Биллу Дэнтону больше не было слышно, о чем они говорят.

– Ты перевезешь больную женщину в нашем грузовике? – спросил Пепе.

– Если это им поможет.

– Можно задним ходом подогнать пикап к лавке на горе. Может, так будет даже проще.

– Ты здорово придумал, Пепе. Поищи, пожалуйста, какие-нибудь жерди, тогда мы сможем растянуть над ней брезент.

Пепе застыл на месте:

– Билл, к нам идет очкарик.

Парень приближался. Его сопровождала девица в желтом платье. Издали она показала на Билла пальцем.

Парень протянул руку, но, заметив, как одет Билл Дэнтон, моментально изменил поведение: стал держаться чуточку покровительственно, снисходительно.

– Мисс Муни говорит, что вы изъявили желание нам помочь. Меня зовут Джон Герролд.

– А меня – Билл Дэнтон. Я вот подумал: можно уложить ее в кузове грузовика. Кузов длиной шесть футов, там можно устроить нечто вроде постели. Сейчас мой друг принесет брезент, и мы сделаем ей навес от солнца. Через полчаса паром, вероятно, подойдет к берегу. Как она?

– Я... не знаю. Это ужасно. Мисс Муни нам очень помогла. Сейчас с мамой моя... жена. Если бы только доктор сумел переправиться на наш берег!

– Когда подойдет паром, я загоню грузовик на гору задним ходом и возьму ее на борт.

– Мне пришлось заплатить лавочнику сто песо, чтобы она осталась там. Он без конца повторяет, что все покупатели уплывут на тот берег.

– Насчет его не волнуйтесь. За один сегодняшний день он заработал больше, чем за последние три месяца.