— Чтобы привыкнуть к обстоятельствам, нам обоим нужно время. Мне, разумеется, очень хотелось бы познакомиться с вами получше, но сейчас, мадам, позвольте пожелать доброй ночи.

Он выпустил ее руку, поклонился, отступая назад, и ушел. Уже закрылась дверь, а Антония все стояла, прислонившись к полке, потрясенная и озадаченная, прислушиваясь к решительным шагам.

Сэр Чарльз Келшелл был зол и не пытался этого скрыть. Полусидя на огромной кровати, обложенный грудой подушек, при свете дня он казался еще более сморщенным и похожим на труп, чем вчера вечером, и со злорадством и раздражением смотрел на Джеррена, шедшего к нему через всю комнату. Отмахнувшись от учтивого приветствия, он заговорил с гораздо большей, нежели обычно, яростью: — Уж не пытаетесь ли вы сделать из меня дурака, Сент-Арван? Думаете, раз сожгли свой вексель, так и можете играть мною? Деньги пока еще не в ваших руках!

Джеррен с удивлением смотрел на него, чувствуя, как в душе зарождается неприязнь к этому старику. Потом холодно произнес: — Не понимаю вас, сэр. И не потерплю, чтобы со мною так разговаривали.

— Потерпите, потерпите, молодой человек, да еще как! А дабы помочь вам понять, разрешите напомнить, что не для того я входил в такие расходы и беспокойство, чтоб Антония оставалась вашей женою лишь на бумаге.

— Проявите терпение, сэр Чарльз! — Тон Джеррена стал жестче, а манера — еще более вежливо ледяной. — Поскольку с вашей внучкой мы впервые повстречались только на свадебной церемонии, то не стоит ждать, что я немедленно предъявлю на нее свои супружеские права. — Он умолк, с растущим недоверием рассматривая лицо старика. — Боже святый! Так вы именно этого и ждали! Неужели вы нисколько не считаетесь с нею?

— Считаться? С нею? — Хриплый, насмешливый шепот прозвучал, словно змеиное шипенье. — Не обманывайтесь, Сент-Арван! Держаться и говорить, как леди, она научилась, но в душе осталась такой же цыганкой, как и ее мать. Нечего деликатничать! Унизьте ее, сломите ее дух, покажите, что вы — господин!

Прежде чем ответить, Джеррен помолчал, с нарастающей неприязнью приглядываясь к старику. До сего момента ему казалось, будто Антония преувеличивает, говоря о ненависти деда, но теперь стало ясно, что это — правда. Ненависть, неприкрытая, обнаженная, смотрела из глаз и звучала в голосе сэра Чарльза, когда он давал этот грубый совет — или то был приказ?

— Чтобы внести полную ясность, сэр Чарльз, — резко произнес наконец Джеррен, — давайте кое-что уточним. Соединить нас узами, которых оба мы не хотели, вы смогли, но на этом ваша власть закончилась. Что воспоследует дальше — касается только нас двоих, и я не намерен обращаться со своей женой так, чтобы разрушить крохотную надежду на дружелюбие, которую судьбе угодно было подарить.

Можно было ожидать, что такая отповедь вызовет у сэра Чарльза новый приступ ярости, но, как ни странно, она оказала противоположное воздействие. Сэр Чарльз опять затрясся в беззвучном смехе, сверкая насмешливыми глазами.

— Что, уже попались в сети к этой черноглазой ведьме? Берегитесь, Сент-Арван! Именно такая красотка и загубила моего сына. И вас может загубить.

— Благодарю за предостережение, — отрезал Джеррен, — и — прошу простить. Я выполнил ваши условия. И на этом — все!

— Погодите! — снова приказал Келшелл, словно желая проверить, станут ли ему подчиняться. — Хочу дать еще одно предостережение, а вы хорошо сделаете, если прислушаетесь к нему. Жизнь моя на исходе, а как только я умру, вам будет грозить смертельная опасность.

Тон его был спокойным и сдержанным, совершенно не таким, как раньше, и весьма неожиданно произвел на Джеррена впечатление. Он испытующе смотрел в глаза Келшелла, сверкающие, пронзительные, живые на этом почти уже мертвом лице, и видел в них вполне здравый ум.

— Смертельная опасность, — повторил старик. — Пока я жив, в моей власти помешать коварным замыслам родственника, но с моей смертью и состояние, и эти алчные замыслы будут уже вашей заботой. А если вы умрете, не оставив потомства, то все это унаследует Антония.

— Антония, — подчеркнул Джеррен, — но не Роджер Келшелл.

Усмешка искривила губы сэра Чарльза.

— У Роджера есть сын.

— Винсент! — тихо произнес Джеррен. — Я и забыл о нем. В том, что касается планов, лелеемых вашими родственниками, вы рассуждаете вполне логично, а вот относительно Винсента, насколько я его знаю, позвольте усомниться.

Сэр Чарльз нетерпеливо качнул головой: — Винсент — пустое место. Безмозглый, слабохарактерный глупец, со всех точек зрения. Остерегаться следует его папочки. Он убил моего сына и не упустит возможности убить вас.

— Чтобы моя вдова — очень богатая вдова — могла выйти за его сына. — Глаза Джеррена иронически блеснули. — Схема, конечно, наивна, но даже если мистер Келшелл и тешит таким образом честолюбие, то задумать подобное гораздо легче, нежели исполнить.

— Не будьте так доверчивы и уверены в себе, — последовал сухой совет. — Роджер Келшелл чертовски хитер и терпелив. Он будет выжидать и обдумывать, пока не уточнит, где и как нанести удар с максимальной вероятностью успеха; и уж конечно, попытается прибегнуть к дуэли, как много лет назад с Энтони, чтобы убрать вас со своего пути.

«Что ж, это, по крайней мере, нечто конкретное», — подумал Джеррен с мрачной усмешкой. Впервые ему пришлось драться на дуэли в восемнадцать лет, и с тех пор этих «поединков чести» было достаточно, чтобы снискать ему репутацию весьма искусного дуэлянта. Роджеру Келшеллу сейчас, должно быть, за пятьдесят, и каким бы прекрасным ни было его мастерство во дни смерти Энтони Келшелла, вряд ли он рискнет сразиться с человеком почти на тридцать лет моложе, к тому же в совершенстве владеющим шпагой. Какие бы хитроумные планы убийства он ни вынашивал, — а Джеррен вовсе не был уверен, что все это не плод болезненной фантазии сэра Чарльза, — он постарается воплотить их тайно.

Он подошел к ближайшему окну и принялся разглядывать зимний пейзаж: оголенные сады, холмы со сбегающими со склонов домиками, окруженными такими же черными деревьями. И все же есть ли хоть крупица правды в подозрениях сэра Чарльза? Итак, Роджер Келшелл убил своего кузена Энтони; сэр Чарльз в отместку сделал незаконнорожденную дочь Энтони своей наследницей; а сейчас вынудил Джеррена жениться на ней. Таковы факты. А все остальное — не более, чем бред сумасшедшего.

Слабый звук за спиной заставил его обернуться, и он увидел слугу в ливрее, вероятно, лакея сэра Чарльза, шептавшего что-то хозяину на ухо. Келшелл выслушал, кивнул и жестом отпустил слугу, а затем поманил к себе Джеррена.

— Вам, Сент-Арван, придется все время быть настороже, — продолжил он, словно беседа и не прерывалась. — Помните, что Антонию повенчали с вами против воли, и если Роджер Келшелл станет искать ее поддержки, она согласится просто из озлобления. Чем вежливее она будет, тем меньше стоит ей доверять.

Джеррен смотрел на него, насмешливо приподняв бровь.

— Прелестную картину супружеского счастья вы нарисовали, сэр Чарльз. Как раз чтобы сразу посеять меж нами разлад. Неужели только для того, чтобы освободиться от меня, Антония сможет объединить усилия с человеком, убившим ее отца?

— Не только сможет, но уже смогла, — последовал хмурый ответ. — Я еще не все рассказал. — Он помедлил, глядя на Джеррена злорадно сияющими глазами. — Полагаю, вы не из тех, кто позволяет пренебрегать собою, так вот, мой совет — отправляйтесь немедленно в маленькую гостиницу под названием «Колокольный звон», сразу за парком. Слуги скажут, как ее найти. Мне только что сообщили, что ваша жена направилась туда, на заранее назначенную встречу с Винсентом Келшеллом.

В небольшой, отделанной деревянными панелями гостиной «Колокольного звона», перед пылающим камином, на диване с высокой спинкой сидела Антония. Перед нею со смешанным выражением недоверия и ужаса на лице стоял среднего роста юноша, хрупкий, с очень правильными чертами открытого, нежного, почти девичьего лица с серыми глазами, обрамленными длинными ресницами. Он, казалось, был оглушен только что услышанным и лишь через несколько минут, снова обретя дар речи, произнес, чуть заикаясь: — Этого н-не м-может быть! Не может!! Даже он не мог совершить такую п-подлость!