- Почему ты ушла из церкви? - поинтересовалась бабушка на обратной дороге.

- У меня аллергия на ладан, я в церквях в обморок падаю... Давно ли отец Митрофаний получил этот приход?

- Месяца три назад. Церковь долгое время в запустении была. Деревенька вымирала как бесперспективная. А недавно вспомнили про нас и прислали нового священника. Отец Митрофаний развил кипучую деятельность, привез своих реставраторов и поднял храм из руин в рекордные сроки. Он очень грамотный и начитанный молодой человек, пишет книгу о житие великомученика Авеля. Его ждет большое будущее.

- А скажите, Эмма Францевна, что случилось с книгами в библиотеке?

- Ах, это я искала "Письма" Плутарха, да не нашла. Вот и осерчала маленько, - ответила бабушка, не моргнув глазом. - Что, трудно разобраться с книгами?

- Без труда не вытащишь и рыбку из пруда... - пожала я плечами.

Труд облагораживает собаку. Голосую всеми четырьмя лапами и хвостом за это утверждение. Но хочу уточнить, что имеется в виду не только физический, но и умственный труд. Бег по пересеченной местности, рытье нор или плавание не заменят того шестого чувства, которое люди называют интуицией.

Способность предчувствовать и предвидеть - одна из главнейших составляющих умственного труда. Убежать при виде опасности - это каждый может, а вот исчезнуть до того, как обнаружится опасность - это я Вам скажу - не фунт изюма (или костей).

Или взять, к примеру, рыбную ловлю. Здесь требуется особая сноровка, которая достигается только путем упорных тренировок.

Во-первых, необходимо абстрагироваться от всех внешних раздражителей.

Во-вторых, сосредоточиться на импульсах, идущих от воды.

В-третьих, почувствовать рыбу, ее настроение и степень голодности.

В-четвертых, плавно подвести ее к приманке, путем внушения зрительных образов.

И все, и рыба у Вас в лапах, или в зубах.

Глава 6

Наша провинциальная жизнь вошла в русло и потекла неторопливой рекой. Почти каждое утро я проводила в библиотеке, разбирая завалы книг и повышая свой общеобразовательный уровень. За неделю мне удалось освободить почти половину комнаты.

Несколько раз мы с Гошей ходили за грибами в ближний лес, приносили по корзинке отборных боровиков. Дядя Осип баловал нас жульенами, грибными солянками и курниками.

Мы пристрастились ловить рыбу на мостках. Гоша достиг в этом деле виртуозности. Он угадывал поклев за две-три секунды того, как поплавок уходил под воду. Обычно Гоша сидел рядом со мной, уставившись немигающим взглядом на поверхность воды. Как это ему удавалось, я не знаю, но, если Гоша начинал сопеть и перебирать лапами, можно было давать стопроцентную гарантию, что рыба сейчас клюнет.

Дядя Осип готовил из нашего улова уху отменного качества и расстегаи, каких и Гиляровский не едал.

По вечерам Эмма Францевна звала меня в малую гостиную, и мы развлекались разговорами и пасьянсами в четыре руки. Эмма Францевна вспоминала свою молодость, которая закончилась, по моим подсчетам, лет десять назад. Особенно яркими были ее воспоминания о событиях начала века. Причем выходило, что она была тесно связана с революционными кругами. Хотя в этом, скорее всего, не было ничего удивительного. В то время все были втянуты в водоворот политической борьбы, идеи всеобщего благоденствия кружили головы барышням и воодушевляли молодых людей. Мода на изготовление бомб в домашних условиях и содержание подпольных типографий на чердаках жилых домов распространялась со скоростью и неотвратимостью инфлюэнцы. И как это всегда бывает в переломные моменты истории, в умах царила мешанина из экономических теорий и мистических предсказаний. Увлечение спиритизмом было повальным, столоверчением занимались все - от аристократов до прислуги. Общение с духами считалось хорошим тоном.

Мне нравилось слушать воспоминания Эммы Францевны, ибо они были остроумны, и изобиловали интересными деталями, но отделить правду от вымысла было трудно. Бабушка иногда увлекалась, и выходило, что ей приходилось бывать одновременно в нескольких местах. Я делала скидку на ее возраст.

Несколько раз приезжал доктор, Аркадий Борисович, с визитами вежливости. Он с удовольствием оставался отужинать, неизменно хвалил талант дяди Осипа. Его круглое лицо розовело, глаза тонули в многочисленных складочках, а пухлые ладошки оживленно жестикулировали под бравурные речи на нейтральные темы.

Отец Митрофаний вернул с благодарностями граммофон. Меня он вроде бы и не замечал, обращался только к Эмме Францевне. Я же рядом с ним робела и боялась сказать что-нибудь невпопад, лишь смотрела на него во все глаза и удивлялась, что он делает в таком захолустье? Ариадна ни разу не появилась.

Значительное событие приключилось в конце недели: пропал Мустафа. Хватились его не сразу, так как мы с Эммой Францевной после памятного визита в Трофимовку никуда не выезжали.

Татарин жил на конюшне, а столовался в летней кухне. Пропажу заметил дядя Осип после того, как Мустафа два дня не появлялся со своим котелком.

Лошадь паслась стреноженной около хозяйственных построек, и ее пришлось срочно эвакуировать в конюшню к Аркадию Борисовичу.

Мустафа, как это не странно, ничего с собой не прихватил. Вся лошадиная сбруя осталась на месте.

Глаша ворчала:

- Нечего было нехристя в дом брать. Своих что ли не нашлось? Хорошо хоть не ограбил и не убил, у-у-у, Шайтан!..

Мы дружно пожали плечами и поразводили руками и пришли к выводу, что татарская натура кочевника позвала нашего конюха в дальние странствия.

А на следующий день прибежала женщина из деревни и сообщила, что за мостом, в том месте, где бьют холодные ключи и речка Бездонка оправдывает свое название, нашли шапку и ватник.

Дядя Осип и отец Митрофаний пошарили в тех местах баграми, но тела татарина не нашли. С десяток женщин пенсионного возраста жались молчаливой кучкой на берегу со стороны деревни, щуплый мужичонка с откровенно красным носом давал поисковикам-добровольцам ценные советы слегка заплетающимся языком.

Два сонных милиционера прибыли на ржавом "Жигуле" в конце рабочего дня. Они лениво прогулялись по берегу и отказались составлять протокол в виду отсутствия тела.

К ужину приехал Лев Бенедиктович на белом "Мерседесе". Его внешнему виду - черный костюм, белая рубашка, черная бабочка, волосы зачесаны назад - я совершенно не удивилась. Господин Галицкий поохал вместе с нами по поводу исчезновения Мустафы и обещал найти ему замену.

На ночь я заперла дверь на ключ. Удивительное дело, как Эмма Францевна не боится жить в таком диком месте без охраны? Ее дом полон ценных вещей. Ведь что случись, нас некому защитить. Кроме дяди Осипа, мужчин в доме нет. Береженого Бог бережет, здраво рассудила я, и придвинула кресло к двери. Гоша одобрил мои действия.

Утром же мои страхи куда-то улетучились. Действительно, кто поедет в такую глухомань, да еще решится нарушить границу радиоактивного могильника?! Ловко Галицкий придумал!

Большим сюрпризом для меня стал визит какого-то военного чина, который прибыл ближе к полудню на "ГАЗике" в сопровождении солдатиков в камуфляже и с автоматами за спиной.

Мы с Гошей как раз возвращались из леса после очередной вылазки за грибами. Первым их заметил Гоша. Он храбро зарычал и благоразумно укрылся за березой. Я последовала его примеру, так как, напуганная заказными убийствами, взрывами в метро и прочими прелестями разгула бандитизма в родной стране, решила, что наше поместье взяли приступом, и Эмма Францевна уже бьется в заложницах.

Солдатики с военноначальником пробыли у нас в гостях недолго. После их отбытия, мы с Гошей еще немного посидели в кустах. Удостоверились, что все в порядке, и вернулись домой. Дядя Осип задумал пустить собранные мною грибы в паштет.

Воспользовавшись его благодушным настроением, (он исполнял новую аранжировку арии Кармен, из одноименной оперы Бизе), я спросила:

- Дядя Осип, Вы не боитесь здесь жить?