— Умер. Года полтора назад. Я сохранил о нем самые лучшие воспоминания. Министры у него тоже были толковые. Ценили нас...

— Вы, значит, работали в компании, — сказал Фрэнк Свонн, кинув на Кендрика внимательный взгляд.

— Да, в компании.

— В какой, если не секрет?

— В своей собственной.

— В вашей собственной? — Фрэнк Свонн вскинул бровь.

— Именно!

Свонн перевел взгляд на листок в блокноте. Кендрик, Кендрик... Он наморщил лоб:

— "Группа Кендрика"... Это ведь и есть ваша компания! А я все никак не мог вспомнить. Года четыре, а то и все шесть не слышал о вас.

— Четыре, если быть точным.

— Ну надо же! Я ведь говорил, что мне ваша фамилия знакома...

— Говорили, но мы никогда с вами не встречались, — произнес Кендрик сдержанным тоном.

— "Группа Кендрика" строила много чего. Мосты и дороги, жилые и административные здания, загородные особняки, водонапорные башни и аэродромы...

— Вы правы, мистер Свонн, — прервал его Кендрик, — мы добросовестно выполняли пункты, предусмотренные многочисленными контрактами.

— Помню, прекрасно помню... Это было... — Свонн сощурился. — Это было лет десять — двенадцать тому назад. Эмираты... Ваша команда. Кому двадцать, кому тридцать... Лихие ребята, вооруженные передовыми знаниями.

— Положим, не все были молоды...

— Не все, это верно! — Свонн помолчал. — К примеру, пожилой кудесник-зодчий, талантливый израильтянин, выполнявший проекты в соответствии с духом ислама. Он еще, кажется, водил дружбу с богатыми арабами...

— Эммануил Вайнграсс...

— Да-да! Эммануил Вайнграсс... — оживился Фрэнк Свонн.

— Он ведь из Бронкса. Жил в Нью-Йорке, а потом, дабы избежать судебной тяжбы то ли со второй женой, то ли с третьей, оказался в Израиле. Теперь ему около восьмидесяти. Обитает в Париже. Для меня он был и остается Мэнни... Общаюсь с ним в основном по телефону. И неплохо он в столице Франции живет-поживает — такое у меня создалось впечатление.

— Интересно, весьма интересно... — произнес Свонн задумчиво. — Вы ведь потом продали свою компанию, кажется, Бечтелу, а может, я и ошибаюсь, не то за тридцать, не то за сорок миллионов...

— Мою компанию, мистер Свонн, приобрел не Бечтел, а «Транс-Интернэшнл», и не за тридцать или сорок миллионов, а за двадцать пять. Им эта покупка показалась выгодной, а я вышел из игры, потому как это всех устраивало.

Свонн поднялся, вышел из-за стола, сел в кресло напротив Кендрика.

— Я кое-что вспомнил, конгрессмен, — сказал он, глядя Эвану Кендрику прямо в глаза. — На одной из ваших строек, по-моему в предместье Эр-Рияда, произошел несчастный случай. Вроде бы там с газопроводом было не все в порядке. Одним словом, под обломками рухнувшего здания погибло, если мне память не изменяет, более семидесяти человек. Ваши партнеры, персонал... Говорили, что среди жертв были и дети.

— Их дети, — уточнил Кендрик. — Мои друзья-партнеры, их жены и дети. Мы тогда собрались, чтобы отметить завершение строительства третьего объекта в Саудовской Аравии. Многие пришли с семьями. Дом обрушился, когда все были внутри, а я и Мэнни в это время переодевались в автобусе. Мэнни обожает возиться с детьми, а в тот раз он сочинил забавные репризы, и мы решили изобразить клоунов.

— Потом велось следствие, — продолжил Свонн, — всплыли какие-то махинации с поставкой некачественного оборудования, но «группу Кендрика» оправдали. Правильно?

— Правильно, — кивнул Кендрик.

— Тогда вы и свернули дело. Так?

— Так, но к нынешней проблеме все это не имеет никакого отношения, и мы попусту теряем время. Теперь, когда вы знаете, кто я, вернее, кем был, я вправе спросить, смогу ли я вам пригодиться.

— А я, мистер Кендрик, не считаю, будто мы теряем время. Не возражаете, если задам еще один вопрос?

— Не возражаю.

— Скажите, почему вы ни с того ни с сего решили стать конгрессменом? С вашими-то миллионами и репутацией высокопрофессионального инженера-строителя... Если провести параллель с возможностями, которые предоставляет частный сектор, не вижу выгоды.

— По-вашему, на выборных должностях все поголовно стремятся извлекать выгоду?

— Нет, конечно! — Свонн задумался, потом сказал: — Прошу прощения, иногда у меня хромают формулировки.

— Что ж, бывает, — подал реплику Кендрик.

— Но тем не менее я убежден, что самые амбициозные люди — те, кто борются за выборные должности. Думаю, конгрессмен, вы со мной согласитесь, что делают они это, чтобы себя показать, а если выигрывают — используют свой пост в качестве трамплина. Возможно, это мое убеждение несколько цинично, но, размышляя о жизни, становишься меланхоликом, а циником — когда видишь, что делает из нее большинство людей.

— Я с вами согласен, мистер Свонн, — произнес Кендрик миролюбиво.

— А скажите, конгрессмен, я что-то запамятовал, девятый округ штата Колорадо, надеюсь, не Денвер?

— Нет! Девятый округ — это медвежий угол у юго-западного подножия Скалистых гор. Только поэтому я там и обосновался.

— Интере-е-есно... Тогда почему вы ударились в политику? Может, все-таки надумали из этого медвежьего угла соорудить подобие стартовой площадки для великих дел?

— Я далек от подобной суеты.

— Прошу прощения, мистер Кендрик, но я хотел бы получить ответ, а не ходульное заявление.

Эван Кендрик отвел взгляд, пожав плечами.

— Хорошо, — сказал он после непродолжительной паузы, — я объясню, но прежде давайте изменим формулировку «ходульное заявление» на, скажем, «уклонение от ответа».

— Давайте, — произнес Свонн, кивнув, — однако впредь постарайтесь не злоупотреблять уклончивыми ответами.

— Принято! — улыбнулся Кендрик.

— Итак, конгрессмен...

— До меня в этом округе орудовал хапуга, набивавший карманы, и этот вопиющий факт длительное время оставался без должного внимания со стороны общественности. А у меня, в силу известных обстоятельств, как раз образовалось свободное время и появились деньги, чтобы его сместить. Не скажу, что горжусь тем, что я предпринял и как это сделал, однако его там уже нет, и это радует. Но как только я подберу себе замену, и меня там не будет. Года через два, а то и раньше.

— В следующем ноябре, конгрессмен, исполнится год после ваших выборов в палату.

— Да.

— А в должность вы вступили в январе.

— И что?

— А то, что служить вам на благо нации придется либо год, либо три, но никак не два или менее.

— В девятом округе нет реальной оппозиции. Дабы быть уверенным, что выборная должность члена палаты представителей конгресса не достанется какому-либо очередному проныре, я дал согласие участвовать в выборах, оговорив себе право уйти в отставку.

— Вон оно что! Своего рода конвенция, а точнее говоря — просто сделка...

— Никакой сделки! Ухожу в отставку, и все тут.

— На мой взгляд, это все несерьезно, хотя и откровенно.

— Почему же несерьезно?

— Предположим, работа в палате придется вам по душе, что тогда?

— Мистер Свонн, то, что мне по душе, заставило меня сойти с маршрута пятой категории сложности. Но вернемся к Маскату. Там анархия, чудовищные вещи творятся... Скажите, я реабилитировал себя, чтобы обсуждать эту проблему?

— Реабилитировали, конгрессмен, потому как именно я реабилитирую, — отчеканил директор Отдела консульских операций. — Там действительно анархия, хаос, и мы считаем, что беспорядки режиссируют извне.

— В этом нет никаких сомнений, — сказал Кендрик с расстановкой.

— А это ваше заявление обосновано?

— Безусловно! Целью беспорядков является дестабилизация обстановки в Омане, то есть явное намерение изолировать страну, оградить ее от внешнего влияния.

— Хотите сказать, подготавливается путч в стиле аятоллы Хомейни?

— Тут дело не в религии.

— Полагаете, не тот расклад? Нет шаха с Саваком, отсутствует лидер религиозных фанатиков... Я прав?

— Мистер Свонн, в Омане не предусматривается смена режима. Кто бы ни являлся режиссером, в сценарии просматривается откровенное намерение остановить отток денег из страны на Запад.