Научно-фантастические и географические романы

За четыре с лишним десятилетия, пока создавались «Необыкновенные путешествия», мысль Жюля Верна проделала большой и сложный путь вместе с передовой наукой его времени.

Если в первом романе Жюля Верна герои совершают полет над бескрайними просторами Африки на воздушном шаре, то в его последнем романе уже появляются аэропланы с реактивным двигателем, приводимые в действие силой расширения жидкого воздуха в момент его превращения в газообразное состояние, а также снаряды, управляемые по радио («Необыкновенные приключения экспедиции Барсака»).

Если в начале, да и на всем последующем протяжении своего творческого пути, писатель неустанно пропагандировал десятки различных способов применения электрической энергии, то в одном из его поздних фантастических романов (тогда уже было открыто явление радиоактивности) речь идет о машине, концентрирующей колоссальную энергию мельчайших частиц материи, заряженных электричеством и движущихся в пространстве с космической скоростью («В погоне за метеором»).

В те годы, когда подводные лодки были еще крайне несовершенными и почти не имели практического применения, воображением Жюля Верна был создан электрический подводный корабль «Наутилус», на котором отважный капитан Немо совершал свои далекие путешествия под волнами океана («Двадцать тысяч лье под водой»).

В то время, когда уже существовали модели геликоптеров Г. Понтон д’Амекура и Г. Лаланделя, когда уже был построен самолет А. Ф. Можайского, но еще не прекратились споры о том, какой принцип окончательно восторжествует — воздухоплавание или авиация («легче воздуха» или «тяжелее воздуха»), — смелый изобретатель Робур, созданный фантазией Жюля Верна, отправился в кругосветное воздушное путешествие на своем гигантском геликоптере «Альбатросе» («Робур-завоеватель»), а спустя еще восемнадцать лет — уже в начале XX в. — тем же самым Робуром была сооружена универсальная машина-вездеход, совмещающая свойства самолета, автомобиля, катера и подводной лодки («Властелин мира»).

Герои Жюля Верна воздвигают новые прекрасные города, орошают бесплодные пустыни, ускоряют рост растений с помощью аппаратов искусственного климата и коренных улучшений методов обработки почвы, мечтают о практическом использовании внутреннего тепла земли, энергии солнца, ветра и морского прибоя, о возможности накопления энергетических запасов в особых аккумуляторах, высказывают предположение о некоей единой природе химических элементов и возможности превращения одного элемента в другой, изыскивают способы продления человеческой жизни и замены сработавшихся органов тела новыми, изобретают фото-телефон, цветную фотографию, звуковое кино, автоматическую счетную машину, синтетические пищевые продукты, новые строительные материалы, одежду из стеклянного волокна и немало других замечательных вещей, облегчающих жизнь и труд человека и помогающих ему преобразовывать мир.

Литературное новаторство Жюля Верна выявилось, прежде всего, в том, что поэтическая фантазия у него подружилась с наукой и впервые стала ее неразлучной спутницей. Фантазия, возросшая на научной почве, открывала перед читателями заманчивые дали, вдохновляла на великие дела. Многие ученые вспоминали, что романы Жюля Верна, прочитанные в юности, помогли им выбрать жизненный путь и стимулировали работу мысли в нужном направлении.

«Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Жюль Верном, — сообщает знаменитый деятель русской науки К. Э. Циолковский. — Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желанием возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не привела, если бы не встретила помощь со стороны науки». [5]

На ту же тему имеется высказывание нашего замечательного геолога и географа академика В. А. Обручева:

«В качестве примера я могу сказать, что сделался путешественником и исследователем Азии благодаря чтению романов Жюль Верна, которые пробудили во мне интерес к естествознанию, к изучению природы далеких малоизвестных стран».[6]

Аналогичные признания можно найти у известных ученых, изобретателей и путешественников зарубежных стран. Так, например, французский академик Жорж Клод, создавший установку для использования термической энергии моря, заявил, что мысль об этом проекте ему внушили слова капитана Немо о возможности получения электрического тока при помощи проводников, погруженных на разные глубины моря («Двадцать тысяч лье под водой», ч. I, гл. 12). Бразильский авиатор Альберто Сантос-Дюмон в книге «Мои воздушные корабли» пишет, что многим был обязан в своей деятельности любимому писателю Жюлю Верну. Американский конструктор подводных лодок Симон Лейк писал в «Автобиографии», что Жюль Верн определил направление его жизни и деятельности. О вдохновляющем воздействии Жюля Верна говорили также путешественники Фритьоф Нансен, Свен Гедин, Жан Шарко, Ричард Бэрд и др.

Однако на основании всех этих лестных оценок научной фантазии Жюля Верна было бы неправильно считать его «изобретателем без мастерской», или каким-то новоявленным «пророком», наделенным непостижимым даром предвидения. Научно-техническая фантазия Жюля Верна, какой бы необыкновенной она ни казалась его современникам, не превосходит возможностей человеческого разума и, следовательно, возможностей ее осуществления. Жюль Верн ставил в своих романах проблемы, подсказанные жизнью, но при этом никогда не стремился — да это было бы и невозможно — намечать конкретные пути и методы научных исследований.

Жюль Верн изображал желаемое как уже осуществленное. Открытия и изобретения, которые в его время еще не вышли из стадии лабораторного эксперимента или едва только намечались в отдаленной перспективе, он рисовал как уже существующие и действующие, сознательно отвлекаясь от тех препятствий и трудностей, с которыми неизбежно должны были бы столкнуться его герои в процессе работы.

Жюль Верн обычно был прав в общей концепции, но далеко не всегда в избрании метода осуществления проекта и неизбежно допускал ошибки, когда переходил к детальным описаниям. Известно, например, что аппарат, установленный для нагрева газа на аэростате «Виктория», лишил бы его подъемной силы. Знал ли об этом Жюль Верн? Разумеется, знал, но ему важнее было в данном случае высказать идею конструкции воздушного шара, обладающего способностью подниматься и опускаться на нужную высоту без сбрасывания балласта. Позднее эта идея была осуществлена, но путь ее осуществления оказался иным.

Специалисты упрекали Жюля Верна в том, что способность «Наутилуса» погружаться на огромную глубину без риска быть раздавленным колоссальной тяжестью водяного столба так же фантастична, как и способность гальванических элементов давать подводному кораблю энергию огромной мощности. Неужели Жюль Верн был до такой степени несведущ, чтобы этого не знать? Нет, универсально образованного писателя нельзя заподозрить в невежестве. Здесь, и в других случаях, он сознательно допускает невероятное. Если бы этих преувеличений не было, не было бы и лучших романов Жюля Верна, в основе своей всегда правдоподобных.

Трудно заподозрить писателя и в том, что он действительно мог верить в возможность путешествия «к центру земли», межпланетного перелета в пушечном ядре или, тем более, — на куске земной поверхности, оторвавшемся при столкновении с кометой («Гектор Сервадак»). Невозможное путешествие к центру земли используется автором как своеобразный литературный прием для поэтического воссоздания воображаемой картины далекого геологического прошлого нашей планеты. В романах «С Земли на Луну» и «Вокруг Луны» писатель задался целью воплотить — и воплотить по-новому — свою мечту о межпланетных сообщениях. В «Гекторе Сервадаке» Жюль Верн хотел сообщить читателям в непринужденно занимательной форме приключенческого романа множество астрономических сведений и вместе с тем высказать свои социальные идеи (сатирические образы англичан-колонизаторов и жадного ростовщика, трудовая община «межпланетных робинзонов» и т. п.). Во всех этих произведениях Жюль Верн блестяще разрешает свою главную задачу — создает увлекательный приключенческий роман, в котором развитие действия связано с определенной научной проблемой или гипотезой, прославляет науку и ее беспредельные возможности, будит у читателей живую пытливую мысль, а также намечает в самом общем виде ту или иную научную или научно-техническую идею.

Подобные же примеры можно извлечь и из других его романов. Поэтому неправы критики, упрекающие писателя за допущенные им фактические ошибки и неточности, забывая о том, что он был прежде всего романистом, а не ученым-исследователем и писал не научные трактаты, а научно-фантастические романы. Следует учитывать также, что многие ошибки Жюля Верна, кроме тех, что были им допущены сознательно ради свободного развития научно-фантастического сюжета, отражают состояние научно-технических знаний его времени, намного превзойденных наукой наших дней. Поучительна не только смелость мысли этого замечательного писателя, но даже его ошибки и просчеты, которые помогают понять, как далеко наука шагнула вперед за несколько десятилетий, отделяющих нас от того времени, когда в нетерпеливые руки читателей попадали новые тома «Необыкновенных путешествий», в превосходных этцелевских изданиях, украшенных иллюстрациями лучших французских художников.

Жюля Верна никогда не оставляла уверенность, что даже самые смелые его фантазии, рано или поздно, воплотятся в жизнь. В 1902 г. на предложенный ему посетителем вопрос, что он думает о науке будущего, писатель ответил: