С другой стороны, выбор в такой ситуации какой-либо "стандартной школьной программы" вызывает резонный вопрос: почему государство должно на бюджетные деньги готовить будущих пользователей (и покупателей!) именно этой программы (пусть даже очень хорошей, пусть даже выигравшей конкурс), а не какой-то другой? Известно, что разработчики ПО очень любят сотрудничать с образовательными учреждениями и давать последним большие скидки, а журналисты – сравнивать такую практику с принципом "первая доза – бесплатно". Это, наверное, все-таки преувеличение – но недалекое от истины.

Свободное ПО выглядит в этом контексте "нейтральной площадкой". Несмотря на то что за конкретной поставкой какого-нибудь дистрибутива Linux или сборки OpenOffice может стоять конкретная компания (осуществляющая обслуживание и доработку при необходимости), ни школа, ни ученик не становятся "завязанными" на эту компанию. Отсутствие vendor lock-in – замыкания на одном поставщике – один из популярных аргументов сторонников свободного ПО.

Еще один важный вопрос – школьник должен иметь возможность работать на своем домашнем компьютере с тем же софтом, который стоит в школе – например, чтобы делать домашние задания. Мало кто из поставщиков проприетарного софта в данный момент готов предоставлять свои продукты в школы на таких условиях – в случае со свободным ПО такой проблемы просто не возникает. Благодаря распространению LiveCD не нужно даже думать об установке ОС на компьютер. В идеале же прикладные программы должны быть еще и кросс-платформными.

Все эти рассуждения носят достаточно практический характер. Сторонники свободного ПО приводят и множество аргументов, лежащих в этической плоскости. Надо заметить, что само свободное ПО вышло из академических кругов, и его этика тесно связана с этикой академической науки – и образования. Конечно, открытость кода установленного ПО и разработка программ сообществом для большинства школьников не имеет прямой ценности – школа должна готовить Linux-программистов еще в меньшей степени, чем пользователей MS Word. Однако те принципы, которые "окутывают" сообщество свободного софта, могут оказать очень важную роль в формировании информационной культуры школьников. Речь идет о возможности посмотреть "что внутри", о сотрудничестве как основном методе работы, о желании делиться знаниями и помогать другим, о творческом подходе к решению задач и активной жизненной позиции, о построении социальных связей, об альтернативе и свободе выбора.

Впрочем, эта тема для отдельной важной дискуссии – которая продолжается не только в России, но и во всем мире, и пока еще далека от своего завершения [См. напр. статью о проекте OLPC "И пусть никто не уйдет обиженный" в "КТ" #684]. Наша же история о легализации школьного ПО вообще лишь начинается – и мы будем внимательно следить за ее развитием.

Автор: Ваннах Михаил

В своей колонке в «КТ» 693—694 Дмитрий Шабанов нарисовал забавную картину дебилизации высшего образования в постсоветской стране, служащей светлым идеалом для наших оппозиционеров либерально-демократического толка. Ну ладно если б у нас, в России, которую поток нефтебаксов уподобил державе из «Второго нашествия марсиан» братьев Стругацких. Но там-то, в царстве свободы и справедливости… Почему?

Для начала скажем, что и в России дела в этой сфере довольно забавны. Прежде чем писать эту колонку, я ознакомился с сообщением в губернской прессе о производстве в заслуженные деятельницы высшей школы местной докторши гуманитарных наук, пытавшейся однажды выбить у меня денежное пожертвование на археологические поиски запечатленной в камне стопы Христа, каковая (стопа) будто бы находится в среднерусской губернии, не почтенной присутствием даже самого скромного апостола. Мужика ваш покорный слуга спустил бы с лестницы, следуя заветам фельдкурата Отто Каца, но тут постыдная неполиткорректность заставила меня просто созвать коллектив, который немало повеселился.

И нечего пенять тут на молодую российскую государственность! Вот из упомянутой Шабановым редакционной статьи в Nature вытекает, что и на родине Великой хартии дела обстоят неважно.

И дело не в чьей-то злой воле, не в заговоре антисциентистов, возглавляемом служителями культа. Суть в другом. В слишком высокой производительности современных технологий. В слишком высокой эффективности глобального хозяйства.

Когда-то в дождевых лесах Мезоамерики людям для удовлетворения жизненных потребностей хватало десятой части трудовых ресурсов. Это породило удивительную храмовую архитектуру, спортивные соревнования (проигравшего приносили в жертву) и войны ради войн. Крайне кровопролитные и жестокие – посмотрите последнюю ленту Мэла Гибсона.

И сегодня в глобальном хозяйстве НАСТОЯЩИМ трудом заняты рабочие Третьего и инженеры и менеджеры Первого миров. Все остальные – по преимуществу потребители. И вот с этой-то точки зрения надо рассматривать происходящее в сфере образования.

Начнем с Nature. С кем он полемизирует, с монотеистической верой, как может показаться из статьи Шабанова?

Да нет! С суеверием и мракобесием. Теорию Дарвина приветствовала большая часть мыслящего духовенства – с их точки зрения она, как и геологическая летопись, говорила о том, что Творец (если вы принимаете его существование) – не Великий Часовщик, сотворивший мир и покинувший его, но присутствующий в нем Бог Живой авраамических религий. То есть дарвинизм указывал на СПОСОБ Творения, а не на то, имел ли место сей акт или это игра слепых стихий.

И ополчилось на научное мировоззрение немало духовных лиц. Ничуть не меньше, чем занятых чисто богословскими вопросами Уиклифа, Гуса, Цвингли… Дело в том, что церковь как земной институт частенько исполняет не самую благовидную роль. Она работает морковкой, которая маячит перед осликом, запряженным в мельницу; в странах с государственным культом оправдывает рабство на барских и казенных фазендах, уверяя, что если вам было скверно в этом мире, то в ином все будет в шоколаде.

В маленьких и поначалу бедных республиках Европы уверяют, что знаком избранности к спасению является успех, и если вам хреново здесь, то будет еще хуже там (что представляется логичным), однако если вы заработали крупный куш – вас ждут райские кущи (что абсурдно для каждого, кто знает, как НА САМОМ ДЕЛЕ достаются БОЛЬШИЕ деньги).

Но не спешите облекать науку и образование в незапятнанные белые одежды. Всего шесть десятилетий назад в школах СССР читался курс "Основы дарвинизма", в роли которого выступал примитивный ламаркизм академика Лысенко и старой большевички Лепешинской. Морковкой, которой трясли перед носом фабрично-колхозных осликов, было продовольственное изобилие, долженствующее проистечь из ветвистой пшеницы. В голодной стране это действовало почище перспективы сыграть на арфе на берегу райского потока. А в ФРГ 1950-х политики ждали изобилия от строительства АЭС, от которых как черт от ладана шарахались те же партии в восьмидесятые.

Дело в том, что в фантастически богатом современном обществе слишком много места для суеверий, и псевдонаучных, и псевдорелигиозных. Когда Англия экспортировала машины, в почете был Дарвин. Когда экспорт музыки превысил экспорт продуктов машиностроения, кумиром стал Гарри Поттер. Вот и все! Так что советую программировать игровые движки, а не станки.

Зачем описанная Шабановым паненка идет в вуз? Получить профессию? Чушь! Мужичонку найти или диплом получить, дающий возможность устроиться продавщицей в более приличный магазин или домработницей в более приличный московский дом. Постиндустриальное общество. Благосостояние общества заложено раньше и поддерживается не здесь.

Но все это описывает функционирование институтов и масс, но никак не определяет поведение людей. Ярчайшим учением ХХ века был экзистенциализм. Атеистический – Симоны де Бовуар, Сартра и Хайдеггера (последних рекомендую поклонникам марксизма и фашизма). Христианский – Ясперса и Марселя. И все эти течения говорят об одном. Человек в высоком смысле этого слова становится человеком только тогда, когда делает выбор, не зависящий от обстоятельств, а чаще всего – вопреки им. И в научном познании, и в исповедании веры.