На минуту он зашёл в ванную и на кухню, вырвал там краны с корнем. Вода забила фонтаном. Со шкафов на него смотрела серая кошка.

Дверь рядом была такого же типа. На этот раз с разбегу он вынес её внутрь. На глаза ему попалась ещё одна женщина, причём ещё более пожилого возраста. Совсем без оружия он бросился на неё.

«Если на вас нападают или если вы нападаете, не затевайте драку. Вырубайте с одного удара.»

Точным ударом в челюсть он повалил её на пол, и тут же начал пинать по голове. Номер сто восемнадцать.

«Это только в самом начале больно, а потом всё нормально. Боль и страх уходят, умираешь спокойно, будто сон.»

Но что-то было не так в этом месте. Всё указывало на то, что она была не одна, просто всё было так неудобно раскидано, так не прибрано, хотя сама она была одета очень неплохо. В комнате слева валялись две пары детских тапок. Так и есть — в этой же комнате в шкафу посреди одежды сидело два мальчика, видимо, внуки, и дрожали.

«Я не оборачиваюсь, это бессмысленно. Если я обернусь, а сзади враг, то он нападёт. Если я обернусь, а враг неподалёку, я привлеку его внимание, он поймёт, что его обнаружили.»

Молниеносно он схватил одного из них за горло, вырвал из шкафа, и начал душить на весу. Тот не знал, что сделать, он слабо пытался раздвинуть руки вокруг шеи. Он боялся, поэтому уже через минуту он безвольно обмяк. Номер сто девятнадцать.

Второй сидел в позе эмбриона, спрятав голову и закрыв глаза. Легион потрогал его пальцем.

— Встань.

Тот неохотно встал. Он дрожал, глаза его были всё ещё закрыты. Легион снова потрогал его, на что тот вдруг бросился ему на шею и попытался укусить. Легион мгновенно принял решение и упал на пол с таким расчётом, чтобы основной удар пришёлся на верхнюю часть тела мальчика. От мощного удара тот разжал руки. Этого хватило, чтобы Легион смог дотянуться и выдавить ему глаза.

Прошла секунда, мальчик тёр руками пустые глазницы и катался по полу. Пара ударов ногами по голове, и он умер. Номер сто двадцать.

Он стоял молча пару минут. Просто стоял и ничего не делал, даже не шелохнулся. Вокруг была тишина, ничто не нарушало его пребывания здесь. Он присел над трупом, достал нож и аккуратно сделал надрез на шее. Оттуда не фонтаном, но всё равно довольно сильно потекла кровь. Он смотрел на неё равнодушно полуприкрытыми глазами.

Он прильнул губами к ране на шее и начал пить кровь. Это не было противно или невкусно, он просто понял, что проголодался. Кровь была немного вязковата, липла к зубам, такая с непонятным вкусом, чуть приторная. Пить её было удобно — она сама затекала в рот и прокатывалась внутрь по горлу. Странно, но вместе с чувством жажды уходило и чувство голода. Тёплая жидкость разливалась внутри него.

Очень аккуратно он положил трупик на диван и вышел. За эти минуты вода из покоцаных кранов успела образовать приличную лужу. Ждём соседей снизу.

На первом этаже стоял намокший от дождя человек. Выстрел сзади в голову заставил его забыть о дожде. Номер сто двадцать один.

Оставался всего один патрон, он решил его сэкономить, по крайней мере на следующие десять минут, что ещё были до конца часа.

Через шесть минут подъехала легковая машина, оттуда вышли два человека в спортивной одежде и с барсетками. Они вошли в подъезд.

— Стоять, руки за голову, лицом к стене! — Была отчётливая команда. Оба замерли на месте; голос исходил из тёмной части подъезда, они вряд ли видели чего-нибудь. Один из них вдруг сделал резкий разворот и решил бежать. Раздался тихий хлопок, он упал. Номер сто двадцать два.

— Повторяю, лицом к стене, руки за голову, — уже почти шёпотом сказал голос из темноты.

«Я не люблю повторять. Я вообще не люблю, когда люди что-то вроде как не слышат или пропускают мимо ушей. Это неуважение к личности вообще. Это значит, что они ставят себя выше других. А это значит, что их нужно опустить обратно.»

Человек в спортивном костюме и с барсеткой стоял у стены, так и не выпуская барсетку. В тишине можно было слышать его тяжёлое дыхание, такое глубокое с перерывами и подёргиваниями. Оставалось ещё время, с минуты на минуту ожидался приезд группы, которую должны были вызвать соседи под квартирой смертников, но до этого времени нельзя было расслабляться, нельзя было сбрасывать темп.

— Голову выше, — скомандовал он на ходу.

На этот раз удушение было по правилам. Набросив удавку на шею и скрутив её сзади, он ударил жертву по ногам, одновременно таща её на себя. Раздавалось какое-то непонятное хрюканье. Человек не мог ничего сделать, он задыхался, к тому же был спиной к своему убийце.

«Когда в старину практиковалось повешение, верёвка специально подбиралась такой толщины, чтобы сразу ломать позвоночник. Если подбиралось плохо, то человек просто болтался и неспешно задыхался.»

Номер сто двадцать три.

Ну, что ж, продолжаем разговор.

—= 09:00, 15 часов назад =-

Прошло всего две-три минуты, как вдруг до него донеслись звуки приближающихся машин. Он лёг на пол, поджав под себя руки. Здесь неподалёку были отделения милиции, поэтому они приезжали быстро.

Два человека в форме зашли внутрь.

— Помогите, — прохрипела лежащая на полу фигура в плаще.

Они спешно подняли его под руки, он был слаб, еле стоял на ногах. Один из них подхватил его и прислонил к стенке, чтобы было легче стоять. Человек что-то бормотал и надолго закрывал глаза, норовя заснуть. Его приходилось потряхивать, чтобы он не заснул окончательно.

Второй милиционер осматривал трупы.

— Скажите, кто на вас напал? — С этим вопросом он обратился к ещё живому пострадавшему. То, что он увидел, ввело его в ступор: только что умирающий человек, которого они подобрали, стоял у стены и держал в руках голову его напарника. Номер сто двадцать четыре. Ещё больший ужас он ощутил, когда эта голова полетела в него. Он и не думал уворачиваться, у него просто вдруг как-то защемило в груди. Он потянулся к ней рукой, но не успел, ибо в грудь ему как раз в сердце воткнулся нож. Номер сто двадцать пять.

«Голову нужно отрезать следующим образом: сначала делаем надрез по окружности, разрезая кожу и частично мышцы. Далее следует приложить нож, желательно пилкой, к горлу и начать пилить. Горло быстро разойдётся, нужно только, чтобы появилась дырочка. Дойдя до позвоночника, нужно просто оторвать голову.»

С трофеем в виде головы он проследовал наверх. Всё шло по плану — в квартире убитых находилось три человека, а этажом ниже была приоткрыта дверь в квартиру. Внутри на кровати спал ребёнок лет семи-восьми. Без особых предисловий он отрезал ему голову. Тот, конечно, проснулся за миг до конца, открыл глаза, всплеснул руками и что-то прохрипел. Номер сто двадцать шесть.

Дело было начато, он отрезал голову до конца. В каждой руке по трофею, он поднялся наверх. В трёх жертв полетели головы убитых. Одну из женщин, ту, что была справа, он убил, размозжив ей голову ломиком. Номе сто двадцать семь.

«При ударе справа наибольшая сила достигается, если бить справа налево под углом к горизонтали в сорок пять градусов. При ударе слева одной рукой всё аналогично. Слева одной рукой удар получается сильнее, чем двумя руками, но менее точный.»

Другую женщину и, видимо, её дочку он втолкнул плечом на отлёте в комнату. Они все вместе повалились на пол.

«Смерть. Идём дальше.»

— Стоять! Вы умрёте.

В этих случаях принято брать детей в заложники, но он решил этого не делать. Начнутся крики, ажиотаж, паника. Нет, всего этого нам не надо. Дотянувшись левой рукой, он вжал её виском в угол стены. Она задёргалась и попыталась укусить его, но он уже был на ногах. Правой рукой он ударил ей в горло, она сжалась и захрипела. Подхватив за талию дочку, он в два прыжка оказался у окна и бросил её вниз. Она летела наперегонки с битым стеклом. Удар об козырёк. Номер сто двадцать восемь.

Слушать. Главное — слушать. Он не видел, но слышал, как за его спиной в ярости поднялась женщина, забыв о боли и невозможности вздохнуть. Она как паровоз пошла на таран.