Поэтому моя неподготовленность к рассматриваемому философскому вопросу была вполне простительна, но как только появился повод для анализа (примеры средневековой логики), лично для себя я так сформулировал отношение к познанию мира. Назовем подход к явлению, когда для его объяснения требуется объективно действующий механизм, т.е. совокупность причинно следственных связей, научным, или материалистическим. Человеческая цивилизация сделала свой выбор в его пользу, видимо на основании многочисленного практического опыта, потому, что такой подход в большинстве случаев оказывался более плодотворным, чем иные. Но утверждать, что он единственный правильный, и что остальные окончательно отброшены как неверные, нет оснований, хотя в дальнейшем изложении я намерен придерживаться именно научного, но не исключая иные варианты, если они могут доставить хоть какой-то практический результат. Это есть один из принципов моей философской позиции. Доказать или обосновать его строже, чем сделано выше, едва ли возможно.
Чтобы в науке строго пользоваться каким-то приемом или принципом надо знать область его применения, т.е. необходимо ответить на вопрос: какие предположения, допущения или ограничения мы использовали. Именно это мы и должны были бы проделать с самим научным принципом исследования мира. Если попытаться формально следовать такой логике, то мы попадем в ловушку, которая потребует от нас оговорить бесконечное число самых невообразимых допущений, начиная от того, что этот мир реально существует, адекватно отражается сознанием, однородность пространства, времени и т.д. А по каждому использованному понятию можно также потребовать формальных определений, например, что такое однородно, что такое адекватно и т.д. А поскольку многие определения будут носить зачастую первичный характер, то задача становится просто невыполнимой. Встав на этот путь, мы не сделаем ни одного практического шага, застряв на этапе формализации задачи.
Аналогично при решении любой конкретной задачи, мы должны будем оговорить ничем не ограниченное количество свойств исследуемого объекта. Эту трудность научный подход обходит следующим способом: он предполагает, что основная часть свойств предмета не влияет на рассматриваемую задачу, и их можно не принимать во внимание, поэтому никогда не рассматривает напрямую изучаемый объект, а всегда имеет дело с некоторым его упрощенным отражением в нашем сознании, называемым моделью, в котором и оговаривает тот набор свойств объекта исследования, который будет учтен в дальнейшем обсуждении. Практическое решение любой научной задачи должно состоять из создания модели, решения поставленной задачи для модели, переноса результатов анализа на объект исследования с оценкой отличий реального объекта от модели. Этот практический метод является неотъемлемой частью научного подхода. Сам научный подход, как некий принцип исследования мира, строго говоря, является объектом для аналогичного же исследования. Поэтому говоря, что я намерен пользоваться научным подходом к исследованию мира, и не оговаривая здесь никаких дополнительных свойств этого мира, считаем, что я построил модель этого мира, где ничто не искажает исследуемые объекты, и в рамках этой модели намерен вести дальнейшие рассуждения.
Основной предмет философии
Уже после окончания института мне попались лекции Вивекананды. Биографию этого человека, причем написанную весьма восторженно, можно найти в собрании сочинений Ромэна Ролана, но чтобы не напрягать читателя дополнительными поисками, очень коротко изложу ее здесь. Родился он 12 января 1863 года в Индии в семье индийского чиновника. Школьное образование получил в английской школе в Индии, но после смерти отца семья осталась без средств к существованию, и он как старший должен был заботиться о пропитании. Высшего образования он не смог получить.
В это же время он стал учеником РамаКришны. Два слова я вынужден сказать и об этом человеке. В это время уже старик, работавший жрецом в храме богини Кали, он был почитаемым мудрецом в некоторых районах Индии. Он сам не умел ни читать ни писать, но среди двадцати пяти его учеников, двадцать четыре были молодые люди, знавшие по несколько европейских языков и воспитанных в атеистическом или христианском духе, как тогда было принято в высшем колониальном свете Индии.
Та культура, в которой был до того воспитан Вивекананда и почти все другие ученики, противилась ученичеству у "полоумного" языческого жреца, и учителю стоило немалых трудов удерживать учеников на первом этапе обучения, пока они сами не почувствовали потребности в его знании.
В 1893 году в Чикаго состоялся первый (и последний, как оказалось) Всемирный съезд религий. РамаКришны в это время уже не было в живых. Вивекананда отправился на этот съезд, где царила весьма демократическая обстановка, и принимали представителей любых, самых экзотических сект. На съезде он неожиданно добился огромной популярности. Если в программе дня было выступление Вивекананды, то входных билетов не хватало, в другие же дни зал пустовал. После съезда сразу несколько университетов Европы и Америки предложили ему свои кафедры. Несколько лет он читал лекции в университетах Европы и Америки, практически все зарабатываемые деньги тратил на то, что снимал помещения и читал те же лекции для всех желающих. Умер он в 1902 году вскоре после возвращения в Индию.
Вот эти лекции, читавшиеся в конце прошлого века, переведенные на русский и изданные в начале нашего столетия в России, в значительной степени определили мое мировоззрение. Предмет философии, как я его понимаю и который намерен сформулировать ниже, есть часть этого мировоззрения.
Основным и по-настоящему единственным вопросом философии является вопрос о смысле жизни. Не абстрактный вопрос о смысле жизни всего мироздания или всего рода человеческого, а о смысле жизни меня как индивидуума. Сразу же предвижу резонный вопрос: "Откуда такой индивидуализм, даже эгоцентризм, почему вдруг такое отделение себя от рода человеческого, родных, близких, страны и т.д., разве тебе безразлично, что происходит с ними?". Но я искусственно не отделяю себя ни от кого, за меня все это уже сделала природа. Боль или радость Я испытываю, как индивидуум. Если Я обжег руку, то чувство боли испытываю Я, индивидуум, а не вся страна или человечество. Пусть даже кто-то из человечества испытывает ко мне по этому поводу сострадание (а может быть злорадство), то это еще вопрос для обсуждения - возникновение этих чувств, а Моя боль в данном случае абсолютна, в отличие от эмоций которые у меня тоже могут быть различны по этому поводу.
Когда человек умирает, с ним не прекращается ни жизнь страны, ни всего человечества. Умирает индивидуум, заканчивается его жизнь, что происходит с ним - полное исчезновение его самосознания, его Я, или переход в некое новое качество? А человечество или страна даже не могут однозначно ответить на этот вопрос, т.е. это вопрос за пределами их интересов, да и вообще, общество не замечает смерти отдельного индивидуума, а для индивидуума его смерть практически центральный вопрос в жизни.
При такой постановке вопроса философия из абстрактной интеллектуально-элитной науки, как говорили древние, любви к мудрости, превращается в самую жизненную, самую практическую и приземленную науку, так сказать, для повседневного приложения, поскольку каждому человеку практически ежедневно приходится делать выбор, чем-то жертвовать во имя чего-то. Очевидно, что без решения вопроса о смысле жизни, ни одно важное решение не может быть принято. И хотя я уверен в том, что только ничтожнейшее меньшинство людей способно более или менее внятно определить в чем же смысл их жизни, все люди живут, делают выбор, зачастую достаточно принципиальный. Как же такое может быть? Ответ прост: у каждого есть некоторое понятие о индивидуальном смысле жизни, пусть и неосознанное, или нечто, что заменяет это понятие, некий автопилот, который вполне позволяет делать выбор и не испытывать комплексов от того, что человек по большому счеты не понимает для чего он все делает.