— Разумеется, нет, — расхохотался Тот-Амон. — Я жду от тебя не благодарности, но повиновения.

— Ты получшпь его! А что я буду иметь взамен?

— Король Огагии слишком мягок, — глядя прямо в глаза Тхугмертари, сказал Величайший. —  Чернь отби­лась от рук, бароны бушуют, дикаря и разбойники без­наказанно грабят наши границы. Само слово «статней» более не внушает людишкам на Севере, Юге и Востоке должного страха и почтения. Мы, нация, призванная править миром, строим каналы, чтобы священная вода из Стикса шла на орошение полей простолюдинов! Ве­ликое имя Сета все чаще произносится всуе. Прокля­тый культ Митры подступает к нашим владениям. Разве этого мало? Мне более по душе прежние порядки.

Только свежая кровь на престоле Луксура вернет былую мощь древней земле Сгипш!

— Не ожидала увидеть благородного Тот-Амона, верховного жреца Сета, в роли бунтовщика! — рассмея­лась принцесса.

— Разве это бунт? — поигрывая змеиным перстнем, проскрипел Тот-Амон. — Если наш благословенный король по воле Сета оставит этот мир, а на трон из сло­новой кости взоддет могущественная принцесса, под­держиваемая жречеством — разве это бунт?!

В голубых глазах Тхугмертари зажглась неумолимая жажда власти.

— И еще ты освободишь Атотмиса!

— Что? — как будто ослышавшись, переспросил Тот-Амон. — Тебе светит жемчужная корона Стигии, а ты печалишься о каком-то недоучившемся жреце!

— Не смей говорить так о моем возлюбленном! — в гневе вскричала Тхугмергари.

— Никогда не понимал женщин! Что ты в нем тако­го нашла? Вот, оказывается, где твое самое уязвимое место, черная жемчужина Сета!

— Так ты выпустишь его? — грозно вопросила принцесса.

— Выпушу. Может быть. Если ты все сделаешь пра­вильно. Доставь мне варвара, живого и невредимого. А теперь отправляйся! Такая женщина, как ты, способ­на утомить даже самого Тот-Амона.

Тхугмертари грациозно поклонилась.

— Да, и еще одно, — сказал на прощание Тот-Амон. — Тебе, несомненно, потребуются деньги. Сокровищница Сета в твоем распоряжении, прекрасная Тхугмертари. Трать столько, сколько сочтешь нужным. Расходы меня не интересуют. Только результат!

Главный тронный зал Немедии был великолепен. Напоминающий небесный свод высокий куполообраз­ный потолок испещряли фрески, изображавшие знаме­нитых героев немеднйской истории. Этот небесный свод поддерживали вычурные алебастровые колонны, похожие на Столпы Богов. С потолка на серебряных цепях свисали огромные золотые лампы. Но истинным украшением зала был сам Трон Дракона — грациозный, величественный, древний; говорили, девять столетии назад на нем восседал легендарный король Брагорас. Трон Дракона напоминал гигантский раскрывшийся цветок; с обеих сторон сидящего на троне властелина укрывали распахнутые крылья сказочного ящера, а зла­торогая драконья голова, возвышающаяся над престо­лом, грозно смотрела на того, кто представал перед взо­ром монарха.

Нынешний монарх Немедии Тараск вальяжно раз­валился на древнем троне, изредка бросая насмешли­вые взгляды на гордо стоящую перед ним молодую женщину. Руки Зенобии, королевы Аквилонии, были крепко связаны за спиной. Благородное лицо королевы пылало праведным гневом.

— Вот мы и дома, драгоценная Зенобия, — говорил Тараск. — Теперь я волен открыть тебе свои планы ка­сательно тебя и твоего дражайшего супруга. Слушай же. Надеюсь, ты оценила мое благородство: я ведь мог убить Конана еще там, на офирской границе. Но я не сделал этого; хвала Митре, твой муж жив.

— Что с ним?

— Он отдыхает в одной из моих опочивален. Снадо­бья, которые достались мне в наследство от Ксалътоту-на и Тезиаса, имеют изумительный эффект. Посмот­ришь на человека — кажется, что мертв, а на самом деле — жив, но парализован!

— Тъ! негодяй! — вскричала Зенобия.

— Знаю, знаю, — насмешливо отмахнулся Тараск. — Однако ж я прошел через все это. Целую неделю плас­том лежал я, парализованный чарами проклятого кар­лика. Конан освободил меня от этих чар, и вот моя бла­годарность: он будет жить! По крайней мере пока он в моей власти…

— Что ты задумал?

— Видишь ли, Зенобия, война с Аквилояией исто­щила мое королевство. Конан, собака, содрал с меня огромную контрибуцию! Сам я, как ты знаешь, два ме­сяца провел в аквилонском плену. Затем были неуро­жай и голод. Только Немедия стала подниматься на ноги, как появился проклятый карлик… В общем, каз­на моя сейчас пуста и, сама понимаешь, такое положе­ние недостойно не мединского монарха. С другой сто­роны, за свою бурную жизнь твой муженек нажил себе великое множество влиятельных и состоятельнътх, — с выражением произнес Тараск, — врагов. Каждый из них не поскупился бы ради одной лишь возможности вздернуть на дыбу Конана-киммерийца.

— На что ты намекаешь? — в гневе воскликнула ко­ролева.

— Ни на что я не «намекаю», — лениво отозвался Тараск. — А говорю открыто: да, я намерен продать твоего Конана кому-нибудь из старых недругов, кто окажется пощедрее! Не правда ли, гениально: и варвар исчезнет из моей жизни, и золото в казне Немедии по­явится!

Зенобия побледнела от ужаса.

— Ты… ты… ты чудовище, — наконец вымолвила она. — Любой подлый стигиец — образец честности и благородства в сравнении с тобой! Митра покарает тебя, негодяй!

Тараск расхохотался: душевные муки бывшей на-ложвицы доставляли ему удовольствие.

— Но постой, — сказала Зенобия, взяв себя в руки, — если ты решил продать Кокана, почему бы тебе не по­просить золото Аквилонии? Мы готовы выкупить свое­го короля! Мы — богатая страна!

— Мы? Ты, верно, все еще считаешь себя аквилон-ской королевой, а, драгоценная Зенобия? Кто в Таран-тии станет слушать тебя, немедийку?! Тебя и раньше не любили, а теперь будут говорить, что это ты продала Конана в мой плен!

—  Лжешь, вероломная скотина! Аквшюнцы любят в ценят меня. Однако выкуп за Конана последует и без моих слов, я в этом уверена!

— Ой ли? Старый Публио, ваш канцлер, весьма прижимист. Да и граф Троцеро Пуантенский тоже любит золото. Неужто они расстанутся с ним, чтобы снова лицезреть на Рубиновом Троне свирепую рожу северного варвара?!

— Не тебе судить о наших подданных, Тараск, — гордо вскинув голову, молвила Зенобия. — Возможно, у тебя плохие вельможи. Но Кован, не в пример тебе, знает толк в людях. Аквшюнцы верны ему. Троцсро и Публио не поскупятся, чтобы вызволить своего короля! Сколько ты хочешь?

Тараск снова рассмеялся.

— Ты принимаешь меня за полного идиота, да?! Как будто я не знаю, что Конан, как только окажется среди своих, тотчас соберет огромную армию, разграбит Не­медию и отберет у меня и золото, и власть, и жизнь!

— Он обязательно сделает это, клянусь Митрой! — не сдержавшись, воскликнула королева.

— Не сомневаюсь. Поэтому я продам Конана не друзьям, но злейшим врагам, — растягивая слова, со значенном произнес Тараск. — Знаешь ли ты шаха Рус-там-Мамеда, бывшего сатрапа города Акита? Конан со своей бандой зуагиров в свое время перерезал всю его семью, всех его воинов, всех слуг. Шах Рустам-Мамед чудом остался жив; меч Конана проделал кровавый след ва его теле — правая рука шаха покоится на дне реки Ильбарс… Лишенный милостей короля Ездигера, Рустам-Мамед вынужден был бежать из ТУрана. Сегод­ня, проезжая к своему дворцу, я случайно заметил зеле­ный стяг шаха на одном из домов. Шах в Бел ьпсрусе; я ухе послал за ни м. Не знаю, что он делает в моей сто­лице — знаюЮяько, что он сказочно богат! Думаю, мы сумеем договориться. Восточные владыки црвдры, когда речь Заходит о щю^ной мести. И особенно изо-брегательны в пытках Так «по будь уверена: твой Конан уафетсыертыогероя! ' '• '"':>-• – ^

С последними слошшд короля мужество оставило Зенобию. Она повалилась ва мраморный поя перед Троном Дракона. Неудержимые слезы хлынуян из ее ПК».

— Нет! Прошу тебя! Ради Митры, не делай Этого! Ты получишь все золото Лквнлоннн, толирЬ не делай этого! Отошли прочь Рустам-Мамеда! Койиш должен жить!…

— Встань, — жестоко сказал Тараек; — Тебе еще предстоит узнать свою участь. Прежде, чем стать коро­левой Аквияовня, ты была наложницей V королевском гареме Бельверуса. Король Нимед, мой предшествен­ник, и я не уделяли тебе должного внимания. Ты доста­лась Конану, превратившись во врага нашей родины. Но теперь я исправлю свою ошибку. Ты вновь отпра­вишься в мой гарем; я сумею оценить твои достоинства. Пока карлик властвовал здесь, мне, сама понимаешь, было не до женщин. Теперь другие времена!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: