Северная граница Центральной историко-культурной области, по-видимому, проходила по бассейну р. Оки. Несомненно, именно охотникам на мамонтов принадлежали Зарайская стоянка (г. Зарайск, около 100 км южнее Москвы) и, с большой долей вероятности, Карачаровская стоянка (г. Муром). Карачарово — одно из первых палеолитических местонахождений, открытых в России. Оно было обнаружено еще в 1877 году. Конечно, в ту пору археологи совсем не имели опыта изучения подобных памятников, поэтому очень многое так и осталось ими не замеченным и не понятым. Однако чем бы ни являлось скопление костей, обнаруженное на этой стоянке, оно состояло преимущественно из костей мамонта и носорога. Радиоуглеродные даты, полученные уже в наши дни, указывают на возраст порядка 15—16 тысяч лет назад, что соответствует времени существования культурного сообщества охотников на мамонтов в Восточной Европе.
Разумеется, между территориями, занятыми охотниками на мамонтов, с одной стороны, и охотниками на бизонов и северных оленей, с другой, не было «железного занавеса». В «приграничных районах», скорее всего, имели место контакты и даже сосуществование смешанных коллективов, принадлежавших к этим разным культурам. Интересное предположение высказала украинский археолог А. А. Кротова, исследовавшая стоянки бассейна Северского Донца — Ямы, Говоруху и Миньевский Яр. По ее мнению, каменные орудия этих памятников указывают на культурные связи с поселениями центра Русской равнины. Причем в каждом случае можно даже проследить, с каким именно! По мнению Кротовой, все эти три стоянки оставлены группами охотников с севера, из районов Костенок, Борщева и Мезина. Возможно, эти люди регулярно приходили на Северский Донец в поисках хорошего кремня.
Отмечены и другие случаи, гораздо более редкие, которые свидетельствуют о попытках каких-то отдельных групп населения сохранить привычный образ жизни в иных экологических (а может быть, и социальных!) условиях. В этом отношении очень показательна двухслойная стоянка Климауцы 2 в Среднем Приднестровье. Она была открыта молдавским археологом И. А. Борзияком в 1989 году. По геологическим данным, оба культурных слоя этой стоянки совершенно определенно датируются так называемым поздневалдайским периодом. В верхнем слое обнаружено не только необычайно большое для данного региона количество костей мамонта, но и остатки конструкции, напоминающей округлые жилища аносовско-мезинского типа (см. главу «Жилища и поселения»).
В свое время И. А. Борзияк совершенно справедливо указал на «особое значение данного памятника». В настоящий момент это единственная стоянка, которая расположена в самом центре Юго-Западной историко-культурной области охотников на северных оленей, однако по всем своим характеристикам она относится к Центральной (Днепро-Донской) области охотников на мамонтов. Видимо, перед нами свидетельство перемещения какой-то группы населения из центральных районов Восточной Европы в более южные, причем переселенцы пытались вести там прежний образ жизни. Такая ситуация получает свое объяснение в свете концепции специализированной охоты (подробнее об этом см. главу «Охота»). На юге мамонтов было меньше, чем в северных регионах, однако они мало интересовали местное население в качестве охотничьей добычи. Это последнее и позволило пришельцам какое-то время сохранять привычный способ существования.
Таким образом, в этой книге речь пойдет если не исключительно, то преимущественно о культурах восточно-европейских охотников на мамонтов, обитавших в бассейнах Среднего — Верхнего Днепра, Дона, Десны и Оки... Но когда? Постараюсь ответить.
Когда?
Историческое познание немыслимо без установления хронологии — четкой временной последовательности всех событий, явлений, процессов. Для Древнейших периодов человеческой истории проблема построения хронологии стоит особенно остро. Ведь все, чем располагают археологи, — это культурные остатки и вмещающие их грунты — геологические отложения. Изучая эти отложения слой за слоем, ученые получают возможность проследить сменяющие друг друга периоды геологической истории нашей планеты и связать с ними археологические материалы. Так определяется геологический возраст памятников каменного века, их принадлежность к тому или иному временному отрезку.
Что же это за периоды, на которые разделяется геологическая история Земли? Вопреки распространенному мнению, каменный век — это вовсе не время сплошного, беспрерывного оледенения. Похолодания и наступления ледников чередовались на нашей планете со столь же длительными потеплениями (межледниковьями). Тогда климат мог быть даже заметно теплее современного. Но как же долго продолжался каждый из этих периодов и как привязать их к общепринятой «календарной» хронологии?
Ученые издавна пытались ответить на эти вопросы. Но только в середине XX века более или менее определенные ответы были найдены. Достичь успеха тут помогли радиометрические методы датирования. Методы эти основаны на изучении распада радиоактивных элементов, которые входят в состав органических веществ (радиоуглеродный метод) и горных пород (калий-аргоновый, уран-ториевый методы). В последнее время появляются и другие пока еще менее разработанные методики датирования. Каждый из этих методов имеет свои границы применения, обладает своими достоинствами и недостатками. Но, конечно, ни один из них не может считаться совершенным и безошибочным.
Радиоуглеродный метод. Любой живой организм, будь то растение или животное, содержит в своих тканях радиоактивный углерод С-14. В период жизни организма количество в нем этого элемента остается неизменным. А вот со смертью начинается процесс его распада. В 1949 году американским ученым у. Либби был измерен период полураспада С-14, составивший 5570 +/- 30 лет, и разработана методика датирования на этой основе. За такое выдающееся открытие ему присудили Нобелевскую премию (I960). Теперь, когда вы увидите в книге дату, скажем, не «10 тысяч лет до нашей эры», а «10 тысяч лет тому назад», знайте: эта дата основана на радиоуглеродной хронологии.
Историческая хронология. Летоисчисление «до нашей эры» (или «до Рождества Христова»), в свою очередь, базируется на традиционной, исторической хронологии. В ее основу положены данные древнейших письменных источников — прежде всего ближневосточных и египетской цивилизаций. Такая хронология наиболее разработана для эпохи бронзы и железного века. Но и некоторые неолитические культуры IV—III тысячелетий до нашей эры, находящиеся за пределами развития древнейших цивилизаций, могут быть привязаны к историческому летоисчислению. К сожалению, в области изучения такой глубокой древности, как палеолит, методы исторической хронологии оказываются бессильны.
Проблемы радиометрического датирования. В последние три десятилетия было установлено расхождение «радиоуглеродной» и «истинной», календарной хронологии и разработана система поправок или «калибровки» дат, полученных по С-14. Эти поправки основываются на так называемой дендрохронологии — датах, полученных в результате изучения годовых колец долгоживущих деревьев (прежде всего американской секвойи и сосны остистой). «Калиброванные» радиоуглеродные даты являются наиболее точными. К сожалению, даже специалисты иногда забывают, что применение «калибровки» (как и метода С-14 в целом!) имеет достаточно жесткий хронологический предел: на памятниках древнее чем 30—35 тысяч лет назад, эта методика дает постоянные сбои — практически, «не работает». Поэтому применение радиоуглеродного метода особенно эффективно при изучении поздней поры верхнего палеолита и последующих периодов — мезолита и неолита. Однако и в этих случаях не следует думать, что радиометрические даты устанавливают совершенно «точный» возраст датируемого образца. Недаром у специалистов есть поговорка: «Одна дата — не дата». При определении возраста памятника они стремятся получить серию дат по различным образцам в разных лабораториях и всегда сопоставляют их с данными, полученными другими методами. Есть еще одна неприятная особенность радиоуглеродного метода. Серии датировок, полученных для одного и того же памятника эпохи верхнего палеолита, зачастую дают разброс в 3—5 тысяч лет! Почему? Некоторые специалисты связывают это с погрешностью самого метода. Другие считают, что такой разброс связан с очень большой продолжительностью существования ряда верхнепалеолитических поселений. Последняя точка зрения особенно убедительно аргументирована на примере Зарайской стоянки, раскопанной московским археологом X. А. Амирхановым.