Она покачала головой.

— Он не из тех, кто долго остается на одном месте. Он бы убежал! — тетушка Софи нежно улыбнулась, продолжив:

— А ты теперь и без того моя, не так ли? Ну, как если бы я была твоей мамой! Моя племянница! Его дочь… Вот об этом мне приятно думать!

— Вы чувствуете себя теперь лучше, когда я знаю?

— Намного! Я рада, что ты знаешь. А теперь, давай-ка подсчитаем наши блага!

Я знала, что перечень получится длинным, особенно, когда сравнивала свою судьбу с судьбой Рэчел. Я это делала часто, потому что то, что с нами произошло, было очень похоже. Я жила со своей тетушкой, а она со своими дядей и тетей. Я всегда сознавала, что мне очень повезло в жизни, но, пока не узнала кое-что от Рэчел, не понимала, насколько.

Я видела, что она всего боится, но не признается в этом. Она редко говорила о своей жизни в Бэлл-Хаусе, но я чувствовала, ей есть что рассказать!

Мы с нею были гораздо более дружны, чем каждая из нас с Тамарикс. Мне постоянно хотелось ее защищать, и, полагаю, она считала меня настоящей подругой. Она часто наведывалась в Роуэнз, и мы беседовали с ней, сидя в саду. Иногда у меня возникало чувство, что ей хочется что-то мне рассказать, но она не решается. Я чувствовала, что ей не хочется после уроков возвращаться в Бэлл-Хаус. При одном упоминании о доме она менялась в лице.

Однажды, когда мы сидели в нашем саду, я спросила:

Что происходит у вас там в Бэлл-Хаусе?

Она напряглась и долго молчала. Потом у нее вырвалось.

— О Фредди, мне там страшно…

— Отчего?

— Не знаю. Просто страшно…

— Из-за твоего дяди?

— Он так добр, видишь ли. Всегда говорит о Боге… Как Авраам или один из тех людей в Библии. Что во многих вещах заключается грех… там, где люди и не подумали бы. Думаю, это потому, что он такой добрый…

— По-моему, быть добрым — значит заботиться о людях, а не пугать их.

— Когда тетя Хильда купила гребень, он счел это грехом.

Гребень был славным и украшал тетю Хильду. Мы сидели за обедом, и я похвалила гребень. Он рассердился и сказал:

«Тщеславие, тщеславие, все это тщеславие. Ты выглядишь как вавилонская блудница!» Бедная тетя Хильда! Она побелела и была очень расстроена. Он вырвал гребень у нее из волос, и они рассыпались по плечам. Дядя походил на рассерженного пророка из Библии… Как Моисей, когда люди жаждали золотого тельца. Он не похож на человека… на кого-нибудь из нас…

— Моя тетушка Софи добрая и любящая, она не цитирует Библию и не ведет себя как Авраам. Тот был готов принести в жертву своего сына, когда Бог велел ему. Тетушка Софи никогда бы этого не сделала, чтобы выглядеть хорошей в глазах Бога.

— Тебе повезло, твоя тетя Софи — замечательная! Жаль, что она не моя тетя! Но, конечно, дядя очень добрый человек. Мы молимся каждый день и подолгу. У меня все колени стерты! Мы должны получить прощение у Бога, потому что дядя считает нас очень дурными и говорит, что в любом случае мы попадем в ад.

— А он, конечно, попадет на Небеса?

— Ну конечно, он же все время думает о Боге… Но что-то здесь не то… А как он смотрит на меня! Однажды он сказал, что я искусительница. Не понимаю, что он имел в виду. А ты?

Я покачала головой.

— Я пытаюсь не оставаться с ним… наедине!

— Я тебя понимаю!

— Иногда… Однажды он вошел в мою комнату ночью, когда я была в постели. Я проснулась, а он стоял и смотрел на меня.

Мне вдруг стало холодно, и я содрогнулась. Я прекрасно поняла, что творилось у нее в душе.

— Он спросил меня: «Ты молилась на ночь?» Я ответила: «Да, дядя». «Ты говоришь не правду. Встань с постели и прочитай молитву снова». Он заставил меня встать на колени и все время наблюдал за мной. Потом он стал сам как-то странно молиться. Он просил Бога спасти его от дьявольского искушения. «Я борюсь, Господи, — говорил он. — Ты знаешь, как я борюсь, чтобы победить этот грех, который сеет во мне дьявол» и что-то еще в этом роде. Потом он протянул руку и дотронулся до меня. Я думала, он хочет стащить с меня ночную рубашку, испугалась и выскочила из комнаты, а тетя Хильда стояла как раз под дверью. Я вцепилась в нее, а она успокаивала меня, сказала, что все в порядке.

— А что сделал он?

— Не видела, я спрятала лицо. Наверное ушел. Когда я посмотрела, его уже не было.

— Что же дальше?

— Тетя Хильда продолжала уверять меня, что все в порядке. Она отвела меня обратно в комнату, но я боялась там оставаться одна. Она легла со мной в постель и пробыла со мной до самого утра. Утром она объяснила, что это был просто кошмар. Оказывается, дядя иногда ходит во сне. «Лучше никому об этом не рассказывай, — посоветовала она. — Ему это не понравится». Поэтому я не говорила об этом… до сегодняшнего дня.

— Ты можешь всегда закрывать дверь в свою комнату на случай, если он опять будет ходить во сне. Тогда ты можешь спать спокойно.

— Тетя вынула ключ из связки и отдала его мне. Он всегда при мне. Я теперь каждый вечер для безопасности запираю дверь.

— Жаль, что ты не можешь переехать жить к нам.

— О, мне бы хотелось этого. Однажды… он был там… за дверью. Он повернул ручку. Я вскочила с постели и прислушалась. Он начал молиться, проклиная дьяволов, мучивших его, как мучили святых. Он говорил, что это делает Бог, искушая его. Чертенята посещают его в виде молодых девушек. Он почти плакал, говорил, что сам накажет себя. Он очистит себя от зла. Потом он ушел, а я уже не могла заснуть, хотя дверь в мою комнату была заперта!

— О Рэчел! Я рада, что ты мне все рассказала! Я догадывалась, что здесь что-то есть!

— Теперь, когда я тебе сказала, мне легче, — сказала она, посмотрев на ключ, прежде чем опустить его в карман. — У меня есть это, — многозначительно сказала она.

Некоторое время мы сидели в молчании, а я четко представляла себе, что чувствовала Рэчел, когда мистер Дориан вошел в ее комнату.

О продолжении наших занятий было немало споров. Тетушка Софи вместе с тетей Хильдой посетили миссис Сент-Обин. Обе тетушки были совсем разными. Тетя Хильда была кроткой и очень хотела всем угодить, миссис Сент-Обин только изображала интерес, которого у нее, конечно, не было, но тетушка Софи была энергична и деятельна. Она познакомилась с несколькими школами, и ее выбор пал на школу Святого Стивена. Это было не очень далеко, и заведующая школой показалась ей разумной женщиной. Тете Софи понравился дух школы, она нашла его правильным.

Никто не противоречил.

Дело было в мае, а в сентябре нам предстояло переехать и начать занятия. Тетушка Софи повезла нас всех в Солсбери купить форму.

К концу июня все было улажено к всеобщему удовлетворению.

Вся наша троица была всем этим очень возбуждена, мы часами воображали, как это будет, и немного побаивались школы, но нас воодушевляло, что там мы будем все вместе.

А потом настал день, который, уверена, я не забуду до конца жизни.

Стоял июль, погода была жаркой и душной. Мы с Рэчел пили послеобеденный чай в Сент-Обине и беспрестанно болтали о школе. Рэчел очень радовала перспектива покинуть Бэлл-Хаус, да и Тамарикс жаждала новых приключений.

Я попрощалась с Рэчел у Бэлл-Хауса, но идти сразу же домой мне не хотелось. Тетушка Софи собиралась сделать кое-какие покупки, времени у меня было предостаточно, и я решила пойти в обход через Холмистый лес. Я не могла сопротивляться искушению еще раз посмотреть на холмы, а кроме того, я любила запах земли и деревьев. Было очень тихо, лишь слабый ветерок что-то шептал в листве.

«Мне будет не хватать Холмистого леса, когда я уеду в школу, — подумала я. — Однако пора идти, тетушка Софи, наверное, уже дома».

Я резко повернулась, споткнувшись при этом о камень, выступавший из-под земли на несколько дюймов. Не удержав равновесия, я рухнула на землю, подвернув при падении правую ногу. Меня пронзила сильная боль.

Я постаралась встать на ноги, но боль была нестерпимой, и я вновь села на землю. Ужас охватил меня. Как я могла быть столь неосторожной? Ведь я же знала, что в Холмистом лесу сплошь и рядом попадаются камни, торчащие из земли! Однако что проку упрекать себя? Надо придумать, как добраться до дома.