Вся ирландская армия, считая поваров, а также многочисленных орлов, грифонов и медведей, которые служили талисманами и должны были приносить подразделениям и частям военную удачу, по численности не превосходила одной механизированной дивизии армии США и насчитывала тринадцать тысяч человек. Некомплект техники и личного состава, так же как и скудное финансирование, были явлением хроническим. В силу этих обстоятельств Килмара, чье подразделение войск специального назначения было на самом деле экипировано достаточно хорошо благодаря субсидиям специального правительственного фонда” давно стал экспертом мирового уровня в искусстве добывания чего-либо. В этом ему помогало еще и то обстоятельство, что в замкнутом сообществе сил специального назначения западных стран о нем складывали целые легенды. Упомянутое сообщество, будучи в высшей степени замкнутым и малочисленным, тем не менее, имело тенденцию преодолевать национальные границы, что оно успешно проделывало под девизом, предложенным в свое время Дэвидом Стирлингом, основателем Специальной воздушно-десантной службы:

“Если тебе что-нибудь нужно — найди способ взять это и не позволяй бюрократам помешать тебе”.

Так и в данном случае Килмара вовсе не получал в свое распоряжение “Локхид Длинный Коготь”. На самом деле он принадлежал ВВС США. Килмара просто позаимствовал его на время вместе с опытнейшим экипажем, что являлось прямым следствием его договоренности с руководством группы войск “Дельта”. В своей деятельности Килмара стремился использовать неожиданные и сложные комбинации, сводящиеся в конечном итоге к натуральному обмену, ибо ему из личного опыта было известно, что в подобных случаях ни один армейский крючкотвор никогда и ни за что не сумеет докопаться до сути. В этом конкретном случае примерный смысл соглашения заключался в том, что ирландцы получали “Локхид” со всем снаряжением в обмен на разрешение “Дельте” тренироваться в Ирландии, осваивая, в частности, новый высокоскоростной тяжеловооруженный бронетранспортер ФАВ, в просторечии известный как “Канонир”.

Излишне говорить, что все это было проделано, минуя официальные каналы. Тем не менее, на всякий случай была проделана определенная бумажная работа. Сам Килмара занимался подобными операциями на протяжении многих лет, и все сходило ему с рук благодаря тому, что он все проделывал на редкость тщательно и с годами довел систему до совершенства.

“Канонир” “Ирландских рейнджеров” был принципиальным нововведением, идея которого была подсказана Фицдуэйном. В задачу Килмары входило испытать грозный на вид гусеничный транспортер в условиях приближенных к боевым. Летя на высоте чуть больше, чем крыша загородного дома, “Локхид” должен был скрытно просочиться в воздушное пространство “противника” над островом Фицдуэйна. Там ему предстояло опуститься на уровень бельевой веревки и начинать выброску. Задний десантный люк “Локхида” слегка приоткрывался — точь-в-точь улыбка крокодила, попавшего в светское общество, — а в определенный момент срабатывал грузовой парашют, прикрепленный к установленному на поддоне “Канониру”. Резкий рывок выдергивал бронетранспортер из люка, после чего машине, желательно целиком, а не отдельно от амортизирующего поддона, оставалось лететь до земли всего несколько футов.

Этот способ десантирования был известен как “парашютная выброска грузов на поддонах” и считался намного безопаснее, чем десантирование с высоты, если, конечно, пилоту, ведущему громоздкий транспортный самолет на скорости 120 миль в час на расстоянии пяти футов от земли, ночью и на незнакомой местности не приходила в голову фантазия чихнуть. Воздушно-десантные подразделения применяли выброску на поддонах даже для более тяжелой техники, нежели бронетранспортеры ФАВ.

Тем временем Килмара чувствовал, что эта процедура буквально вытягивает из него все жилы. Он только что стал свидетелем того, как пилот в самый ответственный момент по рассеянности пролил свой кофе. К счастью, выброска на поддонах не предназначалась для людей. Упражнение состояло в том, чтобы сбросить технику с высоты детской песочницы, затем подняться на высоту пятьсот футов и начать десантирование личного состава.

Пятисот футов было едва достаточно для полного раскрытия купола, однако в боевых условиях запас высоты почти не играл никакой роли. Прыжок с такой высоты не давал противнику возможности расстрелять десантника, болтающегося под куполом парашюта на фоне неба, в воздухе. Еще лучше было десантироваться на голову спящего противника.

Первопроходцы воздушного десанта одно время пытались сбрасывать сначала людей, а потом — тяжелую технику. Уцелевшие, однако, довольно быстро убедили теоретиков в том, что это не совсем правильно.

Самый главный недостаток европейского театра состоял в том, что он был слишком густо заселен. Здесь невозможно было ни сбросить что-нибудь с самолета, ни пальнуть из чего-то действительно мощного, не нанеся ущерб местным жителям. В этом смысле Фицдуэйновский остров был вполне удобен, так как в случае приземления в точно указанном месте они рисковали помять только вереск на каменистой пустоши.

Вспыхнула сигнальная лампа, протяжно завыла гидравлика. Ночь снаружи казалась чересчур темной, холодной и неприветливой. “Длинный Коготь” летел так низко, что Килмара с удивлением обнаружил, что глядит на кое-какие детали рельефа снизу вверх. Ему оставалось только надеяться, что мудреные микросхемы, сделавшие возможным этот невероятный и безумный ночной полет, сумеют как надо распорядиться своими электронами. Он хотел жить и стать генералом через два дня.

Был поздний вечер, и Фицдуэйн чувствовал себя таким усталым, что у него не было сил даже пошевелиться. Здравый смысл подсказывал, что нужно поспать, но он знал, что уснуть не сможет. Фицдуэйн размышлял о том, как будет строить свою жизнь дальше. Часть времени уходила у него на то, чтобы быть своего рода мозговым центром “Ирландских рейнджеров”, которые понемногу расширяли свои операции, однако в последние несколько лет он шел по пути наименьшего сопротивления, предоставив своему помощнику заниматься делами, а сам сосредоточился на воспитании Питера. Теперь он думал, что вряд ли был должен так поступать. Вместе с ощущением скорых перемен к нему пришло и какое-то странное предчувствие.

Он проверил систему безопасности и пошел к Питеру, чтобы высадить его на горшок. Его маленький сын лежал в кроватке, прикрыв глаза длинными ресницами, и спал, разметавшись по перине. Его обветренные щечки разрумянились. Бутс выглядел очень мило, но простыни у него были мокрыми.

Фицдуэйн снял мокрые простыни, мимолетно задумавшись о том, не сводить ли мальчугана к врачу, чтобы проверить мочевой пузырь, и как приучить его просыпаться по нужде, а затем перенес Бутса на свою широкую кровать. У него не было сил заново перестилать детскую кроватку; во всяком случае, именно так он оправдал свой непедагогичный поступок.

Отец с сыном проспали всю ночь бок о бок в огромной кровати. Фицдуэйн, правда, спал не очень крепко, так как Бутс время от времени принимался лягаться. Незадолго до рассвета ему почудился знакомый рев авиационных моторов, однако прежде чем мысль эта успела закрепиться, Фицдуэйн снова крепко заснул.