- Нет.

- Не трать мое время.

- Ари, пожалуйста! – Восклицает Мэри, впившись пальцами в колени. Она глядит на свои ноги, сжимает их, но они ей не подчиняются. Они приросли к полу, как и мои.

- Ты ведь хотела узнать, как это – гореть, – напоминает Ариадна, двигаясь к выходу.

- Я пойду с тобой, – шепчет Норин, – но только если ты позволишь им выбраться.

Ари внезапно останавливается. Смотрит через плечо на тетю и отрезает:

- Ты пойдешь со мной в любом случае.

Что-то меняется во мне. Я не узнаю Ари. Не узнаю ее голоса, ее глаз. Она уходит, не посмотрев на меня или Мэри-Линетт, она просто поворачивается к нам спиной и покидает гостиную, словно не оставила нас здесь гореть заживо. Она оставляет нас умирать.

Норин испуганно приоткрывает рот и идет за девушкой, но смотрит на сестру. Когда она проходит мимо Мэри, их руки стремительно сплетаются, взгляды сталкиваются. Губы младшей Монфор дрогают от улыбки, а лицо старшей искажает гримаса боли.

- Нет, – шепчет она, качая головой, – нет, нет!

- Ничего страшного. Все хорошо.

- Нет, Мэри!

Принуждение тянет ее дальше. Расстояние между сестрами становится все больше и, в конечном счете, их пальцы размыкаются, позволив реальности выстроить глухую стену.

- Мэри! – В последний раз восклицает Норин Монфор и скрывается из виду.

Все это время Мэри-Линетт мужественно держалась, не позволяя панике затуманить рассудок, но как только сестра уходит, лицо у нее бледнеет, а в глазах застывает ужас.

Она поворачивается ко мне и шепчет:

- Дело дрянь.

Полностью согласен. Огонь приближается к моим ногам, и я чувствую, как тепло от камина нагревает воздух. Языки пламени почти достигают подошвы моих кроссовок, и, не хотелось бы нагнетать обстановку, но мне становится паршиво. Желудок сводит.

- Черт. – Порывисто дергаюсь в сторону, но так и не схожу с места, осматриваю ноги и осматриваю комнату, заполняющуюся едким дымом, а затем гляжу на Монфор. – Идеи?

Женщина сглатывает. Нервно хватается пальцами за лицо и прокатывается ладонью по вспотевшим щекам. Что у нее происходит в голове? Вокруг чего вертятся мысли? Я бы не отказался сейчас от какой-нибудь способности: контролировать воду или воздух. Меня устроило бы что угодно, лишь бы суметь выбраться отсюда, но как? Ариадна приказала не сходить с места. И до каких пор? Пока не поджаримся заживо? Неожиданно Мэри-Линетт встряхивает головой и наклоняется вперед.

- Что вы делаете?

- Я не собираюсь сгорать заживо. – Рявкает она, пытаясь дотянуться до кресла.

- Да, сгорать заживо больно.

- Не сегодня, – шипит Мэри, стиснув зубы, – и не в этом веке.

Наконец, ей удается ухватиться за край потертого, массивного кресла, которое стоит ближе к выходу из гостиной. Я недоуменно хмурюсь, а потом чувствую, как язык пламени набрасывается на мою руку, и стремительно отшатываюсь назад. Пальцы вспыхивают так горячо, что судорога прокатывается вдоль всего локтя, и я рассержено стискиваю зубы.

- Черт возьми.

- Пригнись.

- Что?

Недоуменно оборачиваюсь и замираю, увидев, как женщина легким движением руки подхватывает кресло, поднимает над полом и кидает в сторону камина. Что за...

- Осторожно!

Твою мать. Я порывисто наклоняюсь вперед, закрываю ладонями лицо и слышу, как кресло врезается в камин, заполонив проход огненным языкам. Я валюсь на пол под хруст разваливающейся мебели, прокатываюсь подбородком по половицам и щурюсь.

- Черт, – в ушах неприятно звенит, в ноздрях какая-то дрянь, – вы спятили!

- Огня стало меньше.

- Меньше? – Оборачиваюсь через плечо, гляжу на камин и нервно сглатываю. Пламя начинает медленно обгладывать кресло, будто изголодавшийся пес обгладывающий кость. И внутри у меня все от омерзения скомкивается в колючий шар из злости. – Дерьмо.

- Что? – Мэри-Линетт раздраженно сводит брови. – Теперь у нас есть пара минут.

- Вы в своем уме? Сейчас огонь перекинется на кресло и разрастется еще сильнее, он и деревянными половицами отлично подпитывался, а вы дали ему целое кресло!

- Я действую спонтанно.

- Вы действуете глупо.

Поднимаюсь на ноги, хватаюсь руками за виски и горблюсь, будто на меня свалился потолок. Черт подери, о чем она вообще думала?

- Есть другие идеи? Давай, я не против.

- Только не вздумайте разбивать окна.

- Продолжишь умничать, и я тебя вместо второго кресла в камин запущу.

Я взмахиваю руками, отворачиваюсь и думаю, что мы с ней вдвоем убьем друг друга раньше, чем за нас примется пламя. Или же...

- Вдвоем, – шепчу я, расширив глаза, – черт, Мэри. Наверху спит Хэрри.

- Я совсем... О, Боже. – Она растерянно поджимает губы и осматривает черный дым, собравшийся под потолком, поднимающийся вверх по тонким стыкам, щелям.

Почему я забыл про брата? Как эта информация вообще могла вылететь из головы?

- Он поможет нам, – неуверенно отрезает Мэри и поднимает подбородок, – Хэрри!

- Нет, стойте. Он спит, как убитый.

- Издеваешься? Он не слышал, как я киданула в камин кресло?

- У него плохо в последнее время со сном, я стащил ему таблетки с вечеринки. – Мне становится тошно от такого идиотского стечения обстоятельств. Или дело в гари, которая прожигает горло? Я кашляю, выплевывая желчь, и встряхиваю головой. – Надо подумать.

- Как его разбудить?

- Оглушить. Нужно что-то очень громкое.

- Что? – Пот толстыми струями скатывается по лицу женщины. Она смахивает его со лба, а он вновь появляется, вновь капает вниз. – Мэтт, думай скорее. Чем дольше он спит, тем больше вдыхает углекислый газ. Он может больше вообще никогда не проснуться.

- Я хорошо знаю биологию.

- Может, попытаться еще раз? Дотянутся до дивана?

Нет. Такими попытками мы лишь подкидываем бревна в костер.

Надо найти другой выход. Логичный. Правильный. Единственный.

Я расширяю глаза и быстрым движением касаюсь металла за своей спиной.

 - Точно, – в моих глазах проскальзывает нечто безумное, – браунинг.

- Браунинг? Откуда у тебя...

Я выхватываю пистолет, поднимаю его над головой и делаю несколько выстрелов.

Оглушительный звон прокатывается по комнате, от которого закладывает уши. Черт. Я моргаю, словно человек, потерявшийся в реальности, а потом стреляю еще раз. И еще.

Мэри зажимает ладонями уши, нагибается, распахнув глаза от ужаса, а я одержимо пялюсь на потолок, наивно полагая, что он развалится на части. Давай же, давай.

 Я стреляю, пальцы сводит. Никогда прежде я не делал ничего подобного! Отдача от выстрелов все норовит повалить меня на спину, но я держусь ровно, пусть от жары уже не вижу комнаты, не различаю цветов. Все плавает, кренится и горит, но не только снаружи, но и внутри. Мои легкие бурлят от напряжения. А я продолжаю стрелять, не отдавая себе отчета в том, что патроны давно закончились, и пуляю я в воздух холостыми выстрелами.

- Мэтт, черт возьми, Мэтт!

Кто-то хватается за мои плечи холодными руками.

- Мэтт, посмотри на меня!

Растерянно опускаю подбородок. Моргаю. Моргаю еще раз и внезапно понимаю, что передо мной Хэрри в своих идиотских очках и смятой пижаме.

- Хэйдан, – хриплю я.

- Что тут творится? Святые угодники, ты горишь! – Брат хватает подушку с дивана и начинает молотить ею по моей ноге, а я не чувствую боли. Ничего не чувствую. – Почему вы не убегаете? Почему стоите истуканами? Надо уносить ноги!

- Но мы не можем, – отвечает Мэри-Линетт и разражается сухим, едким кашлем. Она покачивается в сторону и хватается вспотевшими ладонями за лицо. – Ничего не можем.

- Что за фигня, черт, черт.

Хэрри прикрывает нос рукой и безумным взглядом осматривает пылающие шторы.

- Выбирайся из дома. Живо.

- Я вас не оставлю.

- Хэрри...

- Замолчи, Мэтт. Просто замолчи.

Он пронзает меня свирепым взглядом, а затем вдруг срывается с места. Я собираюсь кинуться за ним, но вновь не могу сдвинуться с места. Лишь ослаблено горблюсь и нелепо хватаюсь пальцами за горло, царапая его, натирая до красноты. Черт. Опираюсь ладонями о колени и смотрю на плавающий ковер, сипло вдыхая и выдыхая горячий воздух.