К тому времени, как Бо попал на Маркет-стрит и нашел место для парковки, было без пятнадцати три.

«Пожалуйста, только бы она не ушла».

Огибая пешеходов, он побежал по тротуару и резко остановился у входа в универмаг.

И вот она.

Блондинка с хитрющими глазами, упрямым подбородком и дьявольской улыбкой. От нее пахнет розами.

И она принадлежит ему.

Он был студентом, а она – девушкой, бегущей ему навстречу. Бо сжал ее в объятиях и принялся целовать в лицо, в губы, очень крепко. И ему было плевать, что и кто о них думает.

«Ты моя, моя, и я тебя никогда не отпущу», – сказал он своим телом.

– Вот он! – крикнула Астрид, перегнувшись через балконные перила лавки Аиды на Грант-авеню, где тысячи празднующих столпились на тротуарах под рисованными знаменами и красными фонарями, чтобы полюбоваться на ежегодный парад в Чайнатауне.

Это было самое большое празднование китайского Нового года за последние несколько лет. По предположению полиции Сан-Франциско, тысячи людей выйдут на улицы, чтобы полюбоваться акробатами, танцовщиками в костюмах льва и сотнями жителей Чайнатауна в национальных нарядах. Родные Астрид ежегодно собирались в квартире над лавкой Аиды, но впервые они не просто глазели на парад.

– Папа! Вот твоя платформа! – крикнула Мэй. Дочери Астрид только исполнилось восемь. Она была красивой и необычно высокой для своего возраста. Стоя на нижней перекладине перил, девочка смотрела поверх ограждения, улыбаясь маминой улыбкой, отражавшейся в отцовских глазах.

А мужчина, от которого она унаследовала эти глаза, стоял рядом и держал на руках пятилетнего сына.

– Смотри, Тай, ты это видел? – спросил Бо.

Платформу, что тащил грузовик, покрывали папоротники и цветы, с боков складывающиеся в название «Рыболовецкая компания Магнуссона и Йонга». А в центре композиции красовался огромный фирменный знак из папье-маше: девятихвостая золотая лисица с рыбой в зубах. Хвосты поднимались и опускались палками, которые держали работники, следующие за платформой.

– Красиво вышло, – сказал Уинтер Бо через плечо.

– Проклятье, просто потрясающе, – согласился Лоу, обнимая Хэдли, пока дети вопили и улюлюкали. Вдобавок к двум ребятишкам Астрид и Бо, у Уинтера и Аиды было четверо, Стелла уже стала подростком, а доктор Мун и его супруга Лиэн захватили своих двух дочурок. Все вместе столпились на небольшом балконе, приседая и подпрыгивая, стараясь увидеть парад через перила. Астрид подняла над всеми фотоаппарат «Брауни», чтобы сделать приличную фотографию.

– Все в порядке, я сделала пять снимков, – крикнула она, когда гигантская лиса поехала дальше по улице, и ее место заняла следующая платформа. – Надеюсь, хоть один из них окажется четким.

– А можно отдать нам красные конверты сейчас? – попросила Мэй, поправив платье.

Красные конверты с деньгами – традиционный подарок на китайский Новый год. Красный цвет символизировал везение. Бо и Астрид раздавали их ежегодно всему клану Магнуссонов. Красные конверты, чтобы почтить китайскую родню, и булочки «семла», приготовленные Гретой и Леной, в память о шведской крови в их жилах.

– Нет, отдам только после парада, – отказала Астрид дочери.

Астрид все не могла отдышаться. Она пришла прямо с утренней встречи на радиостанции, но из-за парада перекрыли уличное движение, а место на парковке днем с огнем не сыщешь. Ей пришлось пройти несколько кварталов от их квартиры, чтобы добраться сюда вовремя. И едва успела. Теперь же, обняв дочку, она улыбнулась мужу.

– Просто потрясающая платформа, – громко выразила свое мнение Астрид.

Бо указал на свое ухо и улыбнулся в ответ, спрашивая глазами. Она знала причину его любопытства, но пока не могла поговорить с ним наедине. И, перегнувшись над Мэй, она чмокнула сына в щеку, вызвав радостный визг, а Бо, обняв жену за шею, шепнул на ушко:

– Поговорим внизу.

Астрид кивнула и попросила Мэй:

– Оставайся здесь с кузенами.

Аида предложила Таю:

– Давай, тетушка тебя подержит, чтобы было лучше видно.

Малыш без возражений прыгнул ей на руки.

Астрид одними губами поблагодарила невестку и отдала фотоаппарат Стелле. Бо взял жену за руку и вывел с семейного сборища.

Отголоски игры марширующих музыкантов прокатились по ликующей толпе, когда супруги спустились в лавку Аиды. Тут было намного тише. Шум парада чуть приглушала запертая дверь, а солнце очерчивало силуэты гуляк, прижавшихся к закрытым шторами окнам.

Бо встал у шкафа с книгами по спиритизму и по утешению людей, понесших утрату. Повернувшись к Астрид, сложил руки на груди.

– Итак, – начал он.

– Знаешь, мы ведь не виделись два дня, я надеялась на приветствие: «Здравствуй, любимая женушка, я по тебе скучал, пока ездил на север покупать новую лодку».

– Я и правда скучал, – подтвердил он, очень красивый на фоне света, прибивающегося из-за штор. Бо вернулся из поездки, когда Астрид была на встрече, и не успел снять обычную для путешественника одежду: брюки, разноцветную вязаную безрукавку и низко надвинутую на глаза шляпу. Но стоило Астрид потянуться, чтобы поправить галстук, выглядывающий в вырезе, Бо схватил ее за руки. – Расскажи, что решила «Верная помощница»? Я не спал всю дорогу.

Астрид тоже мучила бессонница. За последние десять лет девушка, вещавшая из универмага братьев Хейл, стала одной из самых высокооплачиваемых радиоведущих Эн-би-си, студии на Саттер-стрит, и еженедельно ее голос разносился по всему Западному побережью. Спонсор дорого заплатил, чтобы название ее передачи стало фирменным. Несколько месяцев назад лицо Астрид появилось на обложке журнала «Звезды радио», что вызвало немало проблем.

Известную ведущую захотела переманить конкурирующая радиостанция. Астрид предложили зарплату побольше и гарантированное вещание на всю страну. Разумеется, заманчивое предложение. И чтобы на него согласиться, придется переехать, что совершенно не устраивало Бо. Они с Уинтером пережили худшие годы Депрессии, и теперь их рыболовецкая компания весьма преуспевала, как в свое время они преуспевали в бутлегерстве. Вложив в свое дело столько крови и пота, Бо не мог все бросить.

А значит, Астрид, в случае согласия, пришлось бы надолго оставить семью. И хоть они с Бо несколько дней обговаривали плюсы и минусы предложения, он позволил жене самой принять решение по поводу карьеры. Но слух об этом просочился, и управляющий ее теперешней радиостанции сегодня утром устроил встречу, заставив Астрид объявить о своем решении раньше, чем она ожидала.

– Звезды, Бо, – прошептала она. – В прошлый раз в Лос-Анджелесе, вместо того, чтобы учиться, я только и делала, что тосковала по Сан-Франциско. Ты правда думаешь, что я хочу пройти через это снова?

«Один день, три осени».

Ей хватило единственного взгляда на часы, чтобы вспомнить все.

– Ты отказалась? – спросил Бо.

Астрид покачала головой.

– Я никуда не уеду, я подписала новый трехгодичный контракт в Сан-Франциско, от меня тебе не избавиться.

Бо ненадолго зажмурился и прижал жену, выдохнув ей в волосы, когда она обняла его за шею.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я не собираюсь тащить наших замечательных малюток на другой конец штата и тебя не брошу. Без тебя я спать не могу.

– Я тоже, – признался Бо. – Судостроитель подшучивал надо мной. Говорил, что либо мы женаты слишком давно, либо совсем недавно.

– Десять лет.

Бо в ее объятиях был таким теплым и надежным, его сердце застучало быстрее, стоило ей погладить мужа по спине.

– Завтра наша десятилетняя годовщина. – Он ткнулся носом в ее ушко и нежно поцеловал в шею. – Но если тебе не терпится, можем начать праздновать пораньше.

– Здесь?

– Тут ванная запирается. – Бо выглянул в окно. – Музыканты еще играют, значит до появления Гам Ланг минут десять.