Я упомяну, как другой типичный пример, человека, умершего в то время, когда его единственная дочь была ещё маленькой. В небесном мире он всегда видел её подле себя, причём такой, какой она была в лучших своих проявлениях, и не переставал рисовать для её будущего самые прекрасные картины. Упомянем ещё одну девушку, погружённую в созерцание всех многочисленных совершенств своего отца, и приготовляющую ему в своём воображении разного рода приятные неожиданности и новые удовольствия. Вспомним, наконец, греческую женщину, счастливо проводившую время со своими тремя детьми, причём одного из них, красивого мальчика, ей нравилось представлять себе победителем на Олимпийских играх.
Поразительной особенностью этого подплана на протяжении нескольких последних веков является присутствие там большого числа римлян, карфагенян и англичан, причиной чему — то обстоятельство, что среди людей, принадлежащих к этим нациям, альтруизм находит выход в основном в виде привязанности к семейству. Наоборот, на этом плане сравнительно редко можно встретить индийцев и представителей народов, исповедующих буддизм, так как в их случае религиозные чувства обычно более непосредственно входят в их повседневную жизнь и потому дают им доступ на уровень более высокий.
Конечно же, среди наблюдавшихся случаев имело место бесконечное разнообразие — разные степени продвижения можно было различить по соответственной степени лучезарности, тогда как разница в цвете указывала на развитые исследуемыми людьми качества. Здесь любящие друг друга, унесённые смертью во время самого расцвета полной силы своей привязанности, всегда заняты, не обращая внимания на всех прочих, одним только любимым человеком. Среди них есть и почти дикари, например, один малаец — человек очень малоразвитый (мы бы отнесли его к стадии низших питри третьего класса, как это технически называется), которому его любовь к дочери позволила получить небольшой опыт небесной жизни.
Во всех этих случаях именно бескорыстная любовь дала этим людям их небеса; да кроме неё в их жизнях и не было ничего, что могло бы получить выражение на этом плане. В большей части наблюдавшихся случаев изображения любимых существ были далеки от совершенства, и поэтому истинные „я“, или души любимых друзей могли лишь слабо выразиться в этих формах, но во всяком случае даже худшее их этих выражений было гораздо более полно и удовлетворительно, чем когда-либо это удавалось в жизни физической. На земле мы видим наших друзей лишь частично, мы знаем только те их стороны, которые близки и нам; другие же стороны их характера для нас практически не существуют. Наше общение с ними и наше знание их здесь для нас значат очень много, и часто это — одна из важнейших вещей в нашей жизни; однако в действительности это знание и общение исключительно несовершенно. Даже в тех редких случаях, когда мы можем считать, что знаем человека вполне, — как тело, так и душу его, — мы всё же знаем лишь ту его часть, которая находится в проявлении на этих низших планах в известном нам воплощении, тогда как в его истинном „я“ остаётся гораздо большая часть, совершенно для нас недоступная. В самом деле, если бы нам было возможно благодаря прямому и совершенному зрению ментального плана увидеть в первый раз нашего друга во всей его полноте, встретив его после смерти, возможно, что мы его и не узнали бы. Конечно, это был бы совсем не тот любимый нами человек, которого мы, как думали, знали раньше.
Следует понимать, что живая привязанность, которая одна только может обеспечить присутствие одного человека в небесной жизни другого, представляет на этих высоких планах могущественную силу, которая восходит до души любимого человека и вызывает её ответ. Живость этого отклика, количество присутствующей в нём жизни и энергии зависят, естественно, от развития души существа, но не было случая, чтобы ответ этот не был совершенно реальным.
Конечно, душа, или „я“, вполне достижима только на её собственном уровне, в одном из арупа-подразделений ментального плана; но по крайней мере, на любом из уровней небесного мира мы приближаемся к ней гораздо ближе, чем в земной жизни, и потому при благоприятных условиях мы можем там узнать о нашем друге бесконечно больше, чем здесь, хотя впрочем даже при самых неблагоприятных условиях мы там будем гораздо больше к реальности, чем когда-либо ранее были на низших планах.
При рассмотрении этого предмета нам следует учитывать два фактора, а именно — степени развития каждого из взаимодействующих людей. Если человек во время небесной жизни испытывает сильную любовь и при этом уже достиг некоторого духовного развития, то он создаст ясный и довольно совершенный мысленный образ своего друга таким, каким он его знал на земле, изображение, через которое душа этого друга сможет выразить себя в весьма значительной степени. Но для того, чтобы этот последний мог вполне воспользоваться предоставленной ему возможностью, он и сам должен достигнуть довольно высокой степени эволюции.
Таким образом мы видим, что у несовершенного проявления могут быть две причины.
Изображение, созданное покойным, может быть столь смутным и неэффективным, что друг, даже достигший высокой степени развития, сможет найти ему лишь небольшое применение. С другой стороны, даже если будет создан хороший образ, развитие друга может оказаться недостаточным, чтобы позволить ему как следует им воспользоваться.
Тем не менее, тёплые чувства достигают души друга в любом случае, и какой бы ни была стадия её развития, она сразу же откликается, изливаясь в созданный для неё образ. То, в какой мере истинный человек может через него выразиться, зависит от двух уже упомянутых факторов — во-первых, качества образа, и во-вторых — того, насколько способна выразить себя эта душа. Но даже самый слабый образ, какой только можно создать на ментальном плане, гораздо более легко достижим для „я“, чем физическое тело, находящееся двумя планами ниже.
Если любимый друг ещё живёт на физическом плане, то он, конечно, совершенно не сознаёт того, что его истинное „я“ наслаждается этим добавочным проявлением, но это никак не меняет того факта, что проявление это реальнее и ближе к его истинному „я“ чем земное проявление, единственное, которое большинство из нас пока что может видеть.
Любопытно заметить, что поскольку человек может одновременно фигурировать в небесной жизни нескольких своих покойных друзей, он одновременно проявляется в каждой из этих различных форм, оживляя, может быть, в то же время здесь на земле физическое тело. Понять это, однако, совсем нетрудно всякому, кто представляет, как разные планы соотносятся друг с другом. Для души человека так же легко проявиться зараз в нескольких из этих изображений, как для нас — почувствовать одновременно давление нескольких предметов, находящихся в соприкосновении с различными частями нашего тела. Отношение одного плана к другому подобно отношению разных измерений: невозможно никакому количеству единиц одного измерения быть когда-либо равными единице другого, высшего измерения, и аналогично, никакое количество упомянутых проявлений не может исчерпать способности к отклику „я“, находящегося выше. Напротив, подобные проявления дают ему новую и ценную возможность развития на ментальном плане, которая является прямым результатом действий и качеств, вызвавших такое излияние любви, что происходит по закону божественной справедливости.
Очевидно, что по мере развития человека его возможности во всех направлениях растут. По мере продвижения он не только вызовет любовь и уважение у многих, тем получив в своё распоряжение множество сильных мысленных образов на ментальном плане, но и увеличит свою способность проявления и отклика через каждый из этих образов.
Это прекрасно иллюстрируется одним простым случаем, который недавно был замечен нашими исследователями. Одна мать, умершая около двадцати лет тому назад, оставила двух сыновей, которых она очень любила. Они, естественно, занимали самое заметное место в её небесной жизни, и также естественно, она их представляла такими, какими оставила их, то есть в возрасте пятнадцати или шестнадцати лет. Любовь, которую она не переставала изливать на эти ментальные изображения, в самом деле действовала как благодетельная сила, снисходящая на двух уже взрослых людей, живущих на земле, но влияла она на них не в равной степени — не потому что любовь к одному была сильнее, чем к другому, а потому что между самими изображениями была большая разница в жизненности. Этой разницы не существовало для матери, которая видела подле себя своих двух сыновей совершенно такими, как она желала, чтобы они были, но для наших исследователей было очевидно, что в одном из этих изображений было гораздо больше живой силы, чем в другом. Отыскивая причины столь любопытного явления, они открыли, что один из этих двух сыновей сделался обыкновенным деловым человеком — без особых пороков, но вовсе не духовно ориентированным, а что другой, наоборот, развил и укрепил в себе высокие и благородные стремления, став человеком достаточно утончённым и культурным. Благодаря такому образу жизни, сознание души у него развилось гораздо больше, чем у его брата, вследствие чего его высшее „я“ могло оживлять гораздо более полным образом изображение юноши, сформированное его матерью в её небесной жизни. В этот образ было вложено больше души, и потому он оказался более живым.