— Ты, — низкий голос требовал, пальцы крепче сжали хрупкое запястье.

Глаза Люка распахнулись навстречу дневному свету. Ангел должен быть со мной, поддерживать меня.

Он ненавидел необходимость, заставляющую кого-то просить, проклинал встречу с женщиной, в которой нуждался еще больше, чем воздух, когда умирал.

Катрина играла с ним, как с марионеткой, открыв для него вожделение, а потом топча его гордость со своими любовниками.

Вилоу была светлой несбывшейся мечтой, девушкой, которая едва дотронулась до окаменевшего сердца, а потом ушла. Он был глубоко привязан к ней… но любил ли ее как женщину, как вторую половину собственной души? Люк сомневался, что Вилоу растопила лед в его израненном сердце.

Ангел разожгла, расшевелила тлеющие угли страсти, голодную тоску по женщине. Пять лет он не прикасался к женскому телу, его желание спало, пока эта маленькая леди не рассеяла тени вокруг.

Внезапно он отчаянно захотел заняться любовью, захотел праздника жизни, красоты женщины, сгорающей в его объятиях.

В безнадежном взгляде появилась боль. Ангел рассердилась, когда лежала в его руках. Люк хотел слиться с ней, научить целоваться. С одной стороны, хотелось поддразнивать ее, играть, как делает мальчишка со своей первой любовью… С другой — хотелось всего, что мужчина может взять…

Пальцы Люка сжались в кулак. Другой мужчина разделит с ней жизнь. Кто-то еще станет укрощать бешеный нрав, владеть очаровательным телом, которое она упорно отстраняла от него.

Он пришел в ярость. Это чувство всегда незаметно скрывалось в нем. Ярость лучше, чем боль, которая сломила его, заставив просить о крохах любви.

Жестокий смех Катрины ножом пронзил его сердце, ее пренебрежение им, как мужчиной, было невыносимее издевательств. Потом появилась Вилоу, девушка, которую он умолял бороться, жить.

Он ненавидел страх, леденящий кровь, проклятие отца терзало и мучило. Люк не хотел умирать. Хуже того, он не хотел умирать не выполнив последнюю волю отца. Он не умрет, не выиграв пари.

Солнечный луч упал на его веки, согрел ресницы и напомнил, что сердце все еще бьется. Он прислушался к ритмичному стуку и пообещал, что не унесет в могилу имя Д'Арси.

Ангел выйдет за него замуж.

На следующее утро, в восемь, Ариэль, подобрав юбки, шагала по улице. Она обошла одну лужу и тут же скорчила гримасу, ступив в другую. Она надвинула шляпу и плотнее закуталась в шаль, прячась от снежной пелены.

— Конечно же, вопрос о браке просто не стоит. Я сочувствую Люку Д'Арси, но не могу выйти за него. Я буду заботиться о нем, когда смогу.

Глэнис поправила шаль из мягкой ангоры, повязанную поверх пальто для защиты от ледяного ветра.

— Как ты добра, Ариэль, — тихо проговорила она.

Та резко вскинула брови и наткнулась на спокойную улыбку.

Потом Глэнис мирно предложила:

— Конечно, взяв имя Д'Арси, ты легко договориться с мистером Смитсоном. Это простое, эффективное средство.

— Я уверена, есть и другие способы заставить мистера Смитсона внять голосу разума…

Ариэль запнулась, потому что на нее налетела женщина, одетая в желтый прорезиненный плащ.

— О, пожалуйста, извините меня, — пробормотала незнакомка низким, мягким голосом, приподнимая поношенную шляпу. Сквозь затуманенные круглые очки были видны красные припухшие глаза. Вытянутое бледное лицо носило следы недавних слез.

— Извините, пожалуйста, я должна была смотреть, куда иду.

Когда она вздохнула, вся сжавшись под плащом, Глэнис коснулась ее руки.

— Мы как раз идем в ресторан. Вы не присоединитесь к нашему завтраку?

Молодая женщина шмыгнула носом, потирая руки.

— Чай с лимоном был бы кстати сейчас, возможно, со щепоткой мяты и эвкалиптового листа. Боюсь, я подхватила простуду. Человек моей профессии никогда не должен болеть, вы понимаете.

— Вашей профессии? — спросила Ариэль, затаскивая незнакомку в теплое кафе.

— Да, я собиратель лекарственных трав. Я собираюсь пересечь страну и направляюсь в Орегон. Почва и климат там великолепны для произрастания трав. По пути я буду разыскивать народные лекарства.

Она сняла грязные перчатки и протерла запотевшие стекла, после чего протянула руку.

— Меня зовут Лидия Хафпенни, я из Штата Огайо.

Женщина посмотрела на них, потом отвела застенчивый взгляд. Ариэль и Глэнис обменялись улыбками и пожали узкую холодную руку Лидии.

— Я Ариэль Браунинг, а это — Глэнис Гудмен. Женщины сняли пальто и шляпы и сели за столик у окна.

После того, как их заказ был принят строгой официанткой с фиолетовым синяком на скуле, Лидия поежилась. Она смотрела на зимнюю улицу, вытирая стекла очков помятым носовым платком. Потом водрузила очки на нос и неуверенно улыбнулась.

— Вы очень добры. Дело в том, что сейчас я словно потеряла рассудок от горя. Должна была осуществиться мечта всей моей жизни. И вдруг я узнаю, что одинокие женщины — «строптивые, никогда не бывшие замужем дамочки» — не берутся в качестве пассажирок капитаном Смитсоном. — Она взглянула на Ариэль, которая кивнула Глэнис.

— Что-то случилось?

— Мистер Смитсон? Хозяин фургонов? — сдержанно спросила Ариэль.

— Да. На собрании он сделал заявление. Никаких одиноких женщин в его караване. Я продала собственность бедной дорогой матушки, что бы начать новую жизнь, упаковала мои любимые травы и книги и приехала из Огайо ради этого путешествия. Сейчас мне придется искать в мужья какого-нибудь приличного джентльменам. Брак по договоренности, который устроил бы нас обоих. Эта практичная мысль возникла послед многих лет бесплодных надежд. Может быть, вдовец, нуждающийся в лечении травами или имеющий детей, которым помогут мои знания. В конце концов, мы можем потом пойти каждый своим путем.

Глэнис бросила быстрый взгляд на Ариэль и тихо проговорила:

— Как интересно. Искать мужа… фиктивный брак. Вы действительно выйдете замуж за какого-нибудь незнакомца?

— Конечно, он должен быть джентльменом и подходить мне, — со вздохом Лидия отвернулась.

— И тогда, — продолжила Глэнис, глядя на Ариэль, — из-за приобретения свидетельства о браке, вы выйдете за неизвестного чужака?

Глэнис налила чаю, и Лидия сделала маленький глоток, пробуя чай на вкус. Она кивнула.

— Конечно. Я всегда довольствовалась малым. — Она снова пригубила чашку. — Чистый неразбавленный зеленый чай. Как прекрасно было бы выпить жасминового или, может быть, малинового настоя, — задумчиво произнесла Лидия. Ее глаза расширились, когда принесли завтрак: яичницу с беконом и жареный картофель с ветчиной.

— Боюсь, мои средства не позволяют подобного яства.

— Ерунда, — успокоила Ариэль, придвигая тарелку поближе к Лидии. — Пожалуйста, разрешите нам насладиться вашей компанией. Я бы также хотела обсудить с вами действия мистера Смитсона.

— Ужасный человек, — Лидия подцепила вилкой толстый кусок ветчины, потом помазала маслом и яблочным джемом тонкий ломтик хлеба. — Очень вкусно, — мечтательно прошептала молодая женщина.

Ариэль слегка нахмурилась, когда обратила внимание на запястье официантки, которая принесла горячий заварочный чайник. Ариэль легонько дотронулась до руки.

— С вами плохо обращаются; я осмелюсь заметить. Этого синяка не было, когда вы в прошлый раз обслуживали нас. И того на щеке тоже.

Испуганный взгляд женщины метнулся в сторону кухни.

— Я должна идти… пожалуйста, — отчаянно прошептала она с резким ирландским акцентом и скрылась за дверью.

— Ариэль… — мягко предостерегла Глэнис, когда та мрачно посмотрела на закрытую дверь.

Лидия пила чай и жадно ела, пока Ариэль клевала свою порцию. Она взглянула на Глэнис.

— Не могу терпеть, когда бьют женщин.

— Это не твоя забота, моя дорогая… — начала Глэнис. Вдруг за дверью кто-то вскрикнул, послышался шум падающих сковородок.

Ариэль решительно отложила в сторону салфетку и встала.

— Ариэль… — снова вмешалась Глэнис, вставая, когда Ариэль направилась к кухне. — Не…