Она поцеловала покрытую шрамами голову кота.

— Тихо, Лоренцо. Этот добрый джентльмен отвезет тебя к Симону.

Кот снова зашипел, прижав драные уши к голове. Когда женщина бережно передала его Люку, он начал дико царапаться.

В первую неделю апреля Ариэль построила женщин рядом с тремя новыми фургонами. Она, Глэнис, пятнадцать женщин и пятеро детей тихо жили в снятом бедно обставленном домике в Индепенденсе. Мистер Смитсон проводил собеседование в задней комнате магазина, и Ариэль намеревалась точно выполнять свои обязанности в его присутствии.

Она улыбнулась над Большой Анной, чьи прекрасные, блестящие седые волосы были заплетены в тугие косы и уложены вокруг головы. Салли, всегда рядом с Анной, заботливо укутана в толстую шаль поверх широкого пальто. Америка Поте, итальянка с маленьким сыном по имени Джино и собакой, нервно приглаживала темную юбку. Лидия Хафпенни натянуто улыбалась из-под черной вдовьей шляпки. Дети Мэри 0'Фленнери, аккуратно одетые, с широко распахнутыми глазами, жались к черным юбкам матери. Мария Декодер, веселая пампушка родом из Германии, широко улыбалась. Нэнси Фаер, худенькая блондинка с огромными, невинными голубыми глазами, которые давали неверное представление о сроках ее пребывания на улицах, расправила плечи. Элиза Смит опустила подбородок, стараясь скрыть крошечное клеймо на шее. Она подтянула высокий воротник своего платья.

Три остальные женщины стояли с написанным на лицах беспокойством.

Гариэт Лонгман, недавно ушедшая из публичного дома Сент-Луиса, чопорно сложила руки перед собой. Она расправила плечи и встретила глаза Ариэли уверенным взглядом. Гармет работала, чтобы смыть позор и с честью идти по жизни.

Бидди Лемакс, неулыбчивая гордая женщина африканского происхождения, потеряла сознание, когда Глэнис приказала кузнецу снять ее браслет рабыни. Бидди взяли с десятилетней дочкой и двухлетним сыном, детьми от разных белых отцов. Либерти, девочка с аккуратными косичками под шляпкой, повисла на темной руке матери, так же, как и ее брат, Лион.

Прежде чем Ариэль купила ее документы, Бидди принадлежала жестоким переселенцам, которые собирались продать детей. Хотя дети обычно должны оставаться с матерью, бессердечная пара считала слабое здоровье Лиона слишком обременительным и решила продать его.

Ариэль дотронулась до мягкой щеки Бидди.

— Вот так. Ты свободная женщина, твои дети тоже. Ради нас и зоркого глаза мистера Смитсона, может быть, ты смогла бы немножко укротить ту львицу, что живет в тебе, — мягко предположила она. — Ты отправляешься на новые земли, где твои дети будут в безопасности.

Лицо Бидди потеплело. Ее губы постепенно заулыбались.

— Да, это правда, хозяйка.

Ариэль тоже улыбнулась. .

— Свобода, Бидди. Огромная свободная земля: для тебя и твоих детей. Там ты выберешь мужа.

Он должен понравиться тебе, но ты не обязана выходить замуж, — мягко добавила Ариэль.

Она подошла к Лелии Шелби, в ее медовых глазах застыл страх.

— Лелиа. Выше голову. Мистер Смитсон ничего не знает о нашем прошлом, кроме того, что однажды мы вышли замуж… не правда ли? — мягко спросила она и ждала, когда Лелиа повторит фразу, которой они обучали каждую женщину.

Отец Лелии продал ее в двенадцать, чтобы заплатить за пальто для новой жены. Целыми днями она гнула спину на полях. К семнадцати годам у нее было уже три малыша от разных мужчин, которые насиловали ее.

Страстно мечтая о новой жизни, женщины решили изменить свои судьбы или погибнуть.

Пока Ариэль каждое утро отправлялась в город за товарами и, измученная, возвращалась вечером, Глэнис часами наставляла всех, пока они шили вдовьи платья. Каждый вечер Ариэль встречалась с упрямой решимостью женщин работать ночь напролет, чтобы стать «леди» и «настоящими вдовами».

Каждая шила себе рубашки, нижние юбки и белье. Лидия, на седьмом небе от своей пользы всем, заваривала и настаивала травы; смешивала их со сливками и медом с целью приготовления масок для лица, лосьонов и шампуней. Пока она горевала о свежей крапиве, ромашке и одуванчиках, пациентки с нетерпением ждали ее ежевечерних сеансов красоты и лечебных отваров.

Результатом ее усилий стали посвежевшие симпатичные женщины, избавившиеся от следов прокуренных таверен и ужасной пищи.

Глэнис работала спокойно и строго, обучая правильной речи, движениям и поведению за столом. Анна стонала, расстроенная необходимостью придерживаться изящных манер и ходить в объемных нижних юбках; Салли утешала ее. Движимые единым стремлением и родственным духом, женщины поддерживали друг друга.

Жеребец и кобыла першеронской породы паслись в огороженном загоне вместе с пятью коровами. Буренок выбирали по стандартам Смитсона — только четырех-, шестилетних, выращенных на травах Огайо. Еще купили двух коз и десять овец. Каждое утро Ариэль забиралась на изгородь, чтобы сесть на мощную спину Зевса. Конь любил бить копытом, когда, запряженный вместе с кобылой, легко тащил фургон в город. Там каждый день ждали приезда богатой дамы.

Этим утром Ариэль устроила последний «парад», чтобы проверить походку своих леди и их умение управлять юбками. Глэнис проверила каждую от ленточек на шляпе до ботинок. Под строгим взглядом Ариэль женщины, приподняв юбки, забрались в фургон, и Анна повезла их в город.

Узкие улицы были забиты. Ариэль решила оставить фургон у кузницы и приказала осмотреть массивные железные подковы Зевса. Хорошо получив за заказ дополнительных подков для каждой лошади, мускулистый кузнец сразу же оценил опыт Ариэль. Он не стал задавать вопросов о ее специфичной просьбе.

В шумном городе эмигранты всех специальностей, многие африканского происхождения, смешались с индейцами кансау, которые приезжали с индейских земель. Горцы, одетые в кожаные куртки с бахромой и меховые шапки с орлиными перьями, прижимали к груди длинные ружья, словно несли маленьких детей. Торговцы и скотоводы из Санта Фе заключали сделки с людьми, прибывшими с реки, и солдатами. Мулы, лошади и волы ожидали у дюжины кузниц, когда их подкуют. Бесконечный стук молотков заглушал крики продавца свежего хлеба и сосисок из мяса бизона. Детские мордашки с любопытством выглядывали из фургона — напротив остановились повозки с грузом. Товары, привезенные по Миссури, сгружали у стен зданий. В открытых магазинах висели говяжьи, свиные, бараньи туши.

Несмотря на возбуждение большого центра на Торговом Пути, напряжение царило на каждой улице. Возможная война с Мексикой вселяла страх в каждое сердце, Техас был присоединен всего лишь год назад, президент Джеймс Полк выиграл выборы, поддерживая политику присоединения новых земель. Орегонский вопрос — пограничный спор между Британией и Соединенными Штатами — породил массу конфликтов Хотя ожидалось, что Британия уступит землю Орегона, граждане Соединенных Штатов грозили войной, если граница не будет перенесена. Калифорнийские поселенцы требовали аннексии, подозревая Британию в интригах.

Добровольцы сражаться за Техас прибывали небольшими группами. Всюду слышались призывы к войне. Грязные улицы были запружены фургонами с агрессивными лозунгами.

Смитсон, известный своей осторожностью, хотел, чтобы караван тронулся в путь, прежде чем разгорающийся костер войны затронет его переселенцев. Хозяин фургонов видел эмигрантов, откладывающих отъезд до наступления тепла; они пропивали свои сбережения и смотрели на уже занятые земли.

Переселенцы ставили палатки рядом с повозками, те, что побогаче, снимали комнаты в городе.

По грязным улицам шествовала шеренга «вдов» и детей, направляясь на собеседование со Смитсоном в заднюю комнату универсального магазина. Каждая женщина придерживала шляпку при сильном порыве ветра и осторожно приподнимала юбки, перешагивая лужи. Пока дети глазели по сторонам, любопытно разглядывали «оратора», требовавшего войны с Мексикой и Британией, их матери шли строго потупя очи.

— Здесь вдовий поезд, — крикнул мужчина с сильным французским акцентом.

— Вдовий поезд… вдовий поезд, — слышались тихие голоса среди пешеходов и кучек зевак, толпящихся у магазинов.