Затаив дыхание, Софи следила за приближающейся машиной. Она надеялась, молилась. А если это Алонсо? Если он вернулся к ней? Если все окончательно, бесповоротно хорошо?

Но вот машина замедлила ход, развернулась посреди улицы и стала удаляться.

Софи закусила губу. Глупо лелеять надежду. Глупо рассчитывать, что Алонсо вдруг возникнет из ниоткуда.

Однако, после того как появилась эта машина, после того как Данте поговорил с ней так уверенно, так убежденно, словно знал что-то, чего не знала она, надежда, пусть и слабая, пробудилась в ней.

Она подумала, возможно, только на миг, но подумала…

— Софи.

Тихий шепот в ночи. Софи замерла, по ее коже побежали мурашки. Она вгляделась в темную улицу. Из тени выступила человеческая фигура. Высокий, темный, невероятно импозантный мужчина.

Ее мужчина.

Когда она добежала до ворот, то не сразу сумела их открыть, так сильно тряслись ее руки.

— Что ты здесь делаешь? — закричала она. — Как ты здесь оказался? Почему эти ворота не открываются?

— А ты нетерпелива, как я погляжу, — поддразнил ее Алонсо, нащупал задвижку и открыл ворота. А в следующую секунду он заключил Софи в объятия и крепко прижал к себе. — С Рождеством тебя, muñeca.

Входная дверь открылась, и Гальваны выбежали из дома. Лусио спустился с крыльца первым, и его ручищи стиснули Алонсо в медвежьих объятиях. Софи смахнула слезу, когда Лусио приподнял Алонсо. Никакое приветствие не могло быть более искренним и сердечным. А когда братья и сестры обступили Алонсо, поздравляя его с возвращением домой, Софи поняла, что он в самом деле один из них. Настоящий Гальван. Всех их объединяет не только имя. Их роднит пыл, дух… гордость.

Как и накануне, в доме поднялся переполох. Шум разбудил детей, и вот Томас и Тулио уже захватили дядю в такие же мощные и жаркие объятия, какими его только что приветствовал их отец. У Софи зачесались глаза.

Именно это она всю жизнь хотела обрести. Семью. Братьев. Сестер.

Любовь.

Анабелла обняла Софи за талию и увлекла ее в кухню вслед за остальными.

— Так что там было? — спрашивал Лусио, а Анабелла тем временем накрывала для Алонсо рождественский ужин.

Данте подошел ближе.

— Была стычка?

— А Вальдес? — добавил Ласаро и уселся за стол напротив Алонсо. — С ним что? Он арестован? Или бежал?

У Софи кружилась голова. Мужчины галдели не меньше детей и выпытывали у Алонсо подробности. Что происходило в Игуасу? Что случилось с помощником Вальдеса, Федерико Альваре? Сколько бойцов было у Вальдеса?

Софи присела за массивный кухонный стол рядом с мужем, другие Гальваны обступили их. Лон рассказывал о стычке с Вальдесом.

— Собственно, боя не было, — заключил он. — Дело в том, что МИ-6, британская секретная служба, объединила свои усилия с ЦРУ и элитными силами Бразилии и Аргентины. Когда все прибыли на место, безопасный дом, в котором мы с Софи остановились, был полностью окружен. — Он тряхнул головой, припоминая. — У Вальдеса и его людей не было шансов.

— Так Вальдес в тюрьме? — настойчиво спросил Ласаро.

— Он не захотел быть арестованным и в последнюю минуту направил пистолет на себя. — Тут взгляд Алонсо упал на детей, и он увидел, что они, затаив дыхание, внимают каждой страшной подробности. Он заставил себя смягчить тон рассказа. — Вальдес понес существенные потери. Альваре умер на месте, как и Вальдес, но это было его решение, не наше. Многие наши ребята невредимы.

— Наши? — переспросила Софи. Она не была уверена, что правильно расслышала. О ком это он?

— Это департамент Лона. МИ-6, — ответила Анабелла.

Софи прищурилась и в замешательстве поглядела на мужа.

— Департамент Лона?

Восьмилетний Томас энергично закивал.

— Дядя Алонсо — шпион. Он служит Ее Величеству. В Англии, — добавил он с гордостью.

Дети кивали, хором повторяя «в Англии таким тоном, словно это самая экзотическая страна на свете.

Лон — шпион? Секретная служба? МИ-6? Должно быть, они насмотрелись фильмов про Джеймса Бонда. Софи перевела взгляд на Лона, не зная, смеяться ей или плакать.

— Ты — шпион?

— Был офицером МИ-6. Ушел со службы года два назад. Да, два года. — Он встретил взгляд Софи, и его голубые глаза заворожили ее. — Я получил тяжелый удар.

— Очень тяжелый?

— Я потерял лучшего друга.

Внезапно Софи поняла, увидела картину, фрагменты которой до сих пор не складывались в единое целое. Почему Лон оказался в ту памятную ночь в Сан-Паулу, откуда он так много знал о жизни Клайва, хотя они не общались много лет. Почему Лон сумел сделать то, что сумел, и откуда у него так много… интересных… связей.

Она вложила руку в руку Лона, прильнула к нему и прошептала:

— По-моему, нам с тобой нужно побыть наедине, дорогой.

Наверху Лон закрыл дверь спальни, а Софи остановилась посреди комнаты напротив него. Она покачала головой. Лицо Лона напряглось.

— Извини, что я тебе не сказал. Я не мог, пока был жив Вальдес…

Она не дала ему договорить.

— Я понимаю. — Софи подошла ближе и положила руки ему на грудь. — Ты не хотел сообщать мне что-то такое, что могло бы сделать мне больно.

— Тебе лучше было не знать, во всяком случае то, какой опасности я постоянно себя подвергал.

Софи затаила дыхание и заглянула Лону в глаза.

— Ты действительно в отставке?

— Я ушел окончательно. Сейчас я всего лишь скучный владелец изумрудных копей.

Софи почувствовала, что с ее души свалился чудовищный груз. Она так переживала, так боялась за него. Но у Лона все хорошо. У них все будет хорошо.

— Это ужасно скучно. — Она вздохнула и провела пальцами по его груди. — Надо полагать, ты захочешь засыпать меня камнями.

— Камнями?

Она услышала в голосе Лона хрипловатую насмешливую нотку.

— Ну да, камнями. — Она прижалась губами к его губам. — А если хочешь, можешь заполнить меня собой.

— Какой именно частью?

Софи понимала, о какой части тела он подумал, какая часть его тела особенно интересуется этим… обменом мнениями, но она не хотела секса. Она стремилась к любви. Творить любовь.

— Мне нужен ты весь. — Она еще раз поцеловала его, раздвинула его губы и дала почувствовать волшебный вкус своего языка. — Вот, если не возражаешь.

Он не возражал, и они занялись любовью с упоением, доходящим до отчаяния.

В Игуасу он был очень осторожен. Их любовь была медленной и нежной. Сегодня же Лону было мало ее. Софи знала, что Лон старается забыть о том, что произошло с Вальдесом, о том, какой оборот могли бы принять события, если бы в дело не вступили люди из МИ-6, ЦРУ и местных служб.

Ее радовал его грубый голод. Он брал ее без стеснения, трогал ее, целовал, впитывал вкус ее тела, и все происходящее между ними казалось очень правильным.

Наконец она приняла его мужскую сущность.

Наконец он принял ее стойкость.

А когда он вошел в нее, его твердое тело, неумолимое в своей требовательности, принесло ей свободу. Нет больше границ, думала она, нет необходимости прятаться.

А потом Софи в постели свернулась калачиком, прижавшись к Лону; ее рука нашла себе место на его груди.

— Хотя мне пришлось встречать Рождество без тебя, — сонно пробормотала она, — я все-таки рада, что провела его с твоими родными.

Лон медленно поцеловал ее и задержал губами ее мягкую нижнюю губу.

— Тебе, кажется, нравятся большие семьи?

— Мм… Мы избавили бы себя от многих неприятностей, если бы ты вытащил своих Гальванов на свет божий десять лет назад.

Грудь Лона затряслась от смеха.

— И этого хватило бы, чтобы тебя завоевать? Несколько сестер и братьев?

— Это, безусловно, помогло бы. — Софи смотрела на Лона с озорной улыбкой. — Они все замечательные. Каждый. Но моим любимым, кажется, стал злодей, Ласаро.

— Извини меня. Подумай как следует.

Софи хихикнула и потерлась о Лона бедром, за что немедленно получила твердую награду.

—  Тымой любимый, — шепнула она и поцеловала его в щеку, затем в губы, наслаждаясь запахом его тела, ощущением его твердых мускулов и шершавой кожи. — Ты крутой супергерой. Тебе это известно, Алонсо Гальван?