— Боже, — простонал Рейфлинт, — мои любимые пляжные туфли! А что будет делать эта мадам с моей кисточкой для бритья?!

— Стоит ли так переживать? — усмехнулся Бар-Маттай. — Англичане продали флаг, который покрывал тело адмирала Нельсона, а заодно и его мундир со всеми регалиями... Переключить программу?

— Сделай одолжение.

Бар-Маттай щелкнул рукояткой. Кадры светской хроники заставили Рейфлинта побледнеть: «Бывшая жена командира «Архелона» Ника Рейфлинт отправилась сегодня в свадебное путешествие с нефтяным королем из Абу-Даби»...

Ника, одетая в платье на манер бурнуса, поднималась по трапу авиалайнера. Ее сопровождал моложавый нувориш-аравиец. Рейфлинт резко встал и вышел из каюты.

В полупустом салоне авиалайнера Ника вглядывалась в иллюминатор. Муж-аравиец расправлялся с бортовым завтраком.

— Где-то здесь погребен заживо «Архелон», — обронила Ника с затаенной печалью. — У каждой подводной лодки, как и у человека, есть свой неповторимый голос... По спектру шума винтов можно определить ее имя...

— О, — перестал жевать аравиец, пораженный блеснувшей мыслью. — Как шериф определяет гангстера по отпечаткам пальцев?!

И засмеялся, довольный неожиданным сравнением.

— За каждой подлодкой тянется шлейф, — продолжала Ника, погруженная в свои мысли, — шумовой, тепловой... Шлейф из погубленного ею планктона, из разбитых надежд... По этим следам за ней охотятся самолеты-ищейки. Для них придумали и шумопеленгаторы, и теплопеленгаторы, и биопеленгаторы...

— Каким же прибором находят их по «шлейфу разбитых надежд»? — перебил новый муж, снисходительно улыбаясь.

— Сердцепеленгатором, — горько усмехнулась Ника.

Утром Рейфлинт прошелся по отсекам. Более омерзительного зрелища он не видел за всю свою службу. Пустые консервные банки и бутылки перекатывались по коридорам и проходам в такт качке. Стаи тараканов расползались по переборкам и подволоку. Ржавчина покрывала механизмы. Реактор был остановлен. Работали лишь аварийные дизель-генераторы, питая осветительную сеть да камбузные плиты. Все остальные машины молчали. Двери кубриков были выломаны, плафоны разбиты. Из затхлой темноты доносились храп, ленивая ругань и чей-то плач. Никто при появлении командира не вставал. Всюду его встречали мрачные пустые глаза, взгляды исподлобья. Почти вес облысели. Это гладкие розовые головы были смешны и трогательны. Рейфлинт вдруг ощутил прилив сострадания. «Мы все здесь невольные братья. Во всяком случае, мы ближе друг к другу, чем кто-нибудь к нам из оставшихся на земле». Он привык относиться к подчиненным покровительственно, ибо понимал, насколько его власть на корабле выше, чем права любого из них. И даже теперь, когда власть эту он почти утратил и права их уравняла «суперлепра-ХХ», он испытывал нечто вроде угрызений совести от того, что на его корабле страдали люди, безоглядно вверившие ему, коммодору Рейфлинту, свои судьбы.

В центральном посту Рейфлинт был приятно удивлен, когда вдруг бодро щелкнул динамик:

— Акустик, сэр!

— Слушаю, акустик.

— По пеленгу сорок пять — шум винтов. Предполагаю транспорт. Пеленг не меняется. Цель движется на нас.

Рейфлинт объявил боевую тревогу и не без опаски увел корабль под воду. «Архелон» слишком давно не погружался... Рейфлинт приказал Роопу держаться на перископной глубине и поднял смотровой прибор. Прямо на него надвигался белоснежный лайнер типа «Трансатлантик». Он прошел в каких-нибудь трех кабельтовых от головки поднятого перископа, и Рейфлинт отчетливо разглядел на променад-палубе танцующие пары. Ему даже показалось, что он слышит фокстротную музыку.

Много позже, пытаясь проследить, как вызрела в нем эта дьявольская идея, он нарисовал себе довольно логичную схему, в которой звено к звену выстраивались и тюремный остров Юджин, и посмертная записка Коколайнена с пессимистическим выводом о неизлечимости «суперлепры XX», и лестница, сброшенная с вертолета в воду, и свадебное путешествие Ники с абу-дабийским миллионером, и та мысль о братстве отверженных, что возникла при виде гологоловых архелонцев, и белоснежный лайнер с беспечным дансингом... Все это Рейфлинт выстроил в единую цепь много позже. А тогда, в полумраке боевой рубки у опущенного перископа, ему показалось, что перед глазами полыхнул белый свет выхода из подводного склепа, что путь к новой жизни для его заживо похороненного экипажа открылся в мгновенном озарении. Не решаясь этому поверить, Рейфлинт позвонил инженер-механику и спросил, сколько лет еще может работать реактор без перезарядки активной зоны, без смены урановых стержней.

— Три года, — ответил механик.

— Прекрасно.

Рейфлинт спустился в каюту и набросал на бланке текст радиограммы:

«Пожар в реакторном отсеке. Потерял ход и управление. Разгерметизировался первый контур. Растет уровень радиации. Прошу...» Фразу «прошу срочной помощи» он оборвал намеренно. Так легче поверят, что «Архелон» уже не существует...

Рейфлинт вызвал старшего офицера.

— Рооп, я хочу знать, как вы посмотрите на мой план...

Сквозь лобовое стекло ходовой рубки «Иберии» в голубой океанской дали вспыхнула огненная точка. Вахтенный помощник вскинул бинокль.

— Прямо по курсу — спасательная шлюпка! — доложил он капитану. — В шлюпке шесть человек. Они машут руками и жгут фальшфейер. Приготовить катер к спуску?

— Не надо, — ответил капитан. — Слишком много возни. Подойдем с подветренной стороны и сбросим штормтрап.

Помощник спустился вниз.

Спасенные кутались в черные плащи-накидки военного образца. Помощника поразило, что все они были лысы, безбровы, голощеки. В своих одинаковых просторных одеждах они походили на монахов, давших странный обет — уничтожать на теле любую растительность, будь то ресницы, усы или волосы.

Старший «монах» шагнул к помощнику.

— Срочно проведите меня к капитану. Вашему лайнеру угрожает смертельная опасность.

Помощнику не понравилось, что вся остальная пятерка двинулась за ними следом.

— Может быть, ваши люди нуждаются в отдыхе?

— Нет, — сухо отрезал старший.

— Тогда пусть они останутся вни... — помощник осекся. Из-под плаща высунулось дуло автомата. Дверь в ходовую рубку была уже рядом, и помощник распахнул ее спиной. В рубке «монахи» выхватили из-под накидок автоматы, защелкали откидными прикладами.

— Всем стоять на своих местах! Где у вас радиостанция?

Помощник после тычка стволом автомата в грудь покорно вышел в коридор в сопровождении двоих пиратов. Вскоре оттуда донеслась короткая очередь, звон стекла, треск пластмассы...

— Передатчик расстрелян, сэр! — доложил один из конвоиров помощника. Тот, кого назвали сэром, вышел на крыло мостика и выпустил зеленую ракету.

Капитан с ужасом увидел, как синева океанской глади взбурлила белыми пузырьками и из воды показалось нечто черное, глазастое, округлое, похожее на тело спрута без щупалец. Вслед за рубкой всплыла покатая спина широколобой рыбины.

— Я старший помощник командира этой подлодки. — Сухощавый налетчик забросил автомат за плечо. — Выполняйте мои указания. Торпедные аппараты нацелены на ваше судно.

Рооп приказал спустить спасательные шлюпки и, как только они переправили с «Архелона» на борт «Иберии» абордажную группу, велел капитану собрать команду в носовом трюме.

События развивались столь стремительно, что пассажиры по-прежнему веселились в ресторанах, барах, салонах. Разгоняя артисток варьете, на эстраду вышли лысые люди в голубых подводницких комбинезонах. Автоматы смотрели в публику.

Три года они не видели женщин... Мужчин-пассажиров загнали в кормовую баню и наглухо задраили двери. Дрожащих претенденток на титул «мисс Атлантика» свели в банкетный зал ресторана первого класса. Камбузные лифты едва успевали подавать закуски и вина, так что блюда, бутылки, салатницы, бонбоньерки, соусники приходилось ставить в проходы между столиками. По ним ходили. В них валили визжащих женщин. Рвали одежды зубами и руками. Узники подводного лепрозория возмещали все, чего были лишены долгие годы...