Дорога, по которой я медленно продвигалась, была вымощена булыжником, однако покрытие было старое, изрядно побитое временем, поэтому я изо всех сил старалась проехать по ней с наименьшими потерями. Колеса машины вращались с трудом, она еле-еле ползла вперед. Наконец кустарник по правой стороне дороги стал редеть. Стена казалась такой высокой, что поверх нее можно было увидеть только облака и серые тучи, но я упорно надеялась обнаружить въезд на территорию виллы. Наконец-то показались ворота. Богато украшенные, сваренные из металла двухстворчатые ворота были увенчаны замковым камнем с геральдическим изображением.

Перед въездом было достаточно места, чтобы развернуться на машине. Неподалеку от ворот стояла небольшая сторожка, скорее всего, привратницкая: она была наполовину скрыта буйными зарослями рододендрона и свисающими до земли ветвями деревьев. При взгляде на домик невольно напрашивалось сравнение с хижиной колдуньи из немецких сказок. Судя по всему, колдуньи в данный момент не было дома. Хижина казалась необитаемой. Посыпанная гравием аллея тянулась вдаль от въездных ворот и исчезала на расстоянии примерно десяти футов: по обеим ее сторонам росли высокие стройные кипарисы, перемежающиеся низкорослыми деревьями, отчего дорога казалась туннелем, огороженным с обеих сторон.

Оглядевшись, я решила выбраться из машины. Ворота оказались заперты. Я попыталась открыть их, но они даже не дрогнули. После нескольких тщетных попыток я обнаружила, что единственное средство сообщения с виллой — это звонок, провода от которого тянулись куда-то по ту сторону ворот. Поразмыслив, я нажала на кнопку звонка, но реакции не последовало, я даже не была уверена, что сигнал вообще был услышан обитателями виллы. Тогда я решила привлечь к себе внимание.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — закричала я изо всех сил, сложив руки рупором, затем грохнула кулаком по небольшой металлической калитке.

И опять никакого ответа. Стояла полная тишина, которую не нарушал ни один звук, кроме шороха медленно стекающей с кустов воды, да еще в ветвях, на макушке высокого кипариса, закричала от неожиданности какая-то разбуженная моим вмешательством птаха. Постояв еще немного, я все же решила вернуться в машину, выкурить сигарету и обдумать свои дальнейшие действия в сложившейся ситуации. Я была совершенно уверена, что второй попытки разыскать эту даму не будет, мне просто не хватит сил. Я должна выяснить все сейчас, иначе мне никогда не сделать этого.

Я прекрасно понимала, что мне не удастся завершить начатое, если вилла окажется пустой. Барт никогда не упоминал ни о братьях с сестрами, ни о кузинах с тетками и дядьями: насколько я могу судить, они с бабушкой остались единственными представителями семейства Морандини на всем белом свете. Что же касается самой старой дамы, то она вполне могла уехать из этого отдаленного места, это в лучшем случае, а в худшем — синьора Морандини могла находиться в данный момент в каком-нибудь пансионе для престарелых или в частной клинике. Может быть, именно это и послужило причиной ее молчания в ответ на мои взволнованные послания.

Неожиданно среди деревьев показался мужчина. Он походил статью на великана, ростом более шести футов и великолепно сложенный, плотный и мускулистый, с широченными плечами и удивительно посаженной головой, которая как бы росла на плечах без всякого намека на шею. На нем была одежда темного цвета, несколько поношенная, на лоб низко надвинута кепка. В руках он держал внушительного вида палку, которую, по-видимому, выломал совсем недавно. На нее он опирался при ходьбе, двигаясь по направлению к воротам и отводя мокрые ветви, мешающие ему пройти. Я смогла внимательно рассмотреть незнакомца еще до того, как он вышел на открытое пространство перед воротами. Увидев его рядом с собой, я еще больше поразилась тому ощущению звериной силы, которое излучала каждая клеточка его мощного тела. Его нос подтверждал характер своего хозяина, он был, вероятно, сломан не один раз, так что невозможно было даже представить себе его первоначальную форму: он был просто расплющен над цинично сжатыми губами.

Когда же, наконец, великан увидел меня, угрюмое выражение его мрачного лица сменилось на другое, едва ли более приятное. Он занес палку над головой. По мере его приближения я волей-неволей отступала назад, он же тщательно рассматривал меня, переводя взгляд с моего лица на ноги и обратно. Он что-то сказал, но я не поняла ни единого слова. Мне показалось, что великан говорит на совершенно непонятном мне гортанном наречии, которое, на мой взгляд, не имело ничего общего с итальянским языком.

Я заранее выучила несколько фраз на итальянском, чтобы воспользоваться ими в случае необходимости.

— La contessa Morandini — ea casa?

— Si. — Это слово мне было знакомо. Слово «si» было достаточно распространено в Америке, кроме того, оно сопровождалось жестом, который явно подтверждал утвердительный ответ на мой вопрос. Мужчина кивнул, и на его лице появилось подобие улыбки, по крайней мере, я именно так восприняла его гримасу. Но вместо того, чтобы открыть ворота и пригласить меня последовать за ним, этот человек так же молча стоял и разглядывал меня, не сводя своего настороженного взгляда с моего лица.

Я повторила свой вопрос, расширив его второй, заранее заготовленной фразой.

— Io desidererei vederla.

Это предложение я взяла из старого итальянского разговорника, который мне удалось раздобыть. Я была уверена, что мое произношение оставляет желать лучшего, тем не менее, он, по-видимому, понял меня. Его улыбка стала еще более неприятной. Он покачал головой и несколько раз потряс указательным пальцем перед моим лицом.

— No, signorina. La contessa — no. Может быть, вы хотите поговорить со мной?..

Он говорил очень медленно и четко, тщательно выговаривая каждую букву, старясь использовать те слова, которые употребляла я, как будто разговаривал с неразумным младенцем. То единственное слово в последнем предложении, значение которого мне было неизвестно, я поняла, так как оно сопровождалось совершенно недвусмысленным жестом.

Каждая женщина, молодая или в возрасте, симпатичная и не очень, но достаточно долгое время прожившая в городе, как правило, хорошо подготовлена к подобным предложениям со стороны представителей сильного пола, но ни одна так и не может смириться с их вульгарностью. Главное — не обращать внимания на подобные выпады и продолжать разговор в том случае, если это необходимо.

Однако меньше всего я ожидала встретить подобный прием здесь, на вилле. Судя по всему, этот человек служил у графини. Интересно, по каким законам жили обитатели этого дома, если слуга мог встречать посетителей хозяйки столь фамильярным образом? Я почувствовала, что на щеках запылал предательский румянец. Мужчина по ту сторону ворот вульгарно расхохотался и повторил свое неприличное предложение, сопроводив его характерным жестом.

Когда же он направился к небольшой калитке в заборе, я поспешила ретироваться к своей машине. Конечно, я не думала, что он осмелится предпринять более решительные действия в отношении меня, но все же он вел себя самым бессовестным образом, а место здесь достаточно пустынное и безлюдное, и мне не к кому было обратиться за помощью. Когда я забралась в машину и оглянулась назад, то заметила, что этот тип, подойдя к воротам и облокотившись на решетку, просто заходится от хохота, сгибаясь в конвульсиях и держась за живот.

Я была взбешена и, на мгновение ослепнув от ярости, буквально рванула с места в том направлении, где незадолго до этого прогуливалась, разглядывая преграждавшую мне путь стену. Проехав еще с полмили, я оказалась на вершине холма. К этому моменту я сумела взять себя в руки, успокоиться и осознать: по-видимому, мне придется возвращаться назад, так и не повидавшись с графиней. Мне не попадалось больше ни строений, ни других дорог. Судя по всему, это была частная дорога, которая, скорее всего, никуда не вела, поэтому мне придется развернуться и пуститься в обратный путь.