— Когда я вернулся из Вьетнама, я прямо был потрясен — что здесь было, все эти демонстрации против войны.

— Вы были во Вьетнаме? — спросила Сара с внезапным интересом.

— Да, мэм. Первая дивизия, «Большая красная». Недавно вернулся, в мае.

— Мой брат был в 25-й пехотной. Его убили в мае, — скупо пояснила она.

Он покачал головой, выражая сочувствие.

— Очень жалко, мэм. Но знаете, тем, кто вернулся, тоже пришлось туго. Вот от меня, например, кое-кто из родственников просто отвернулся. Черт возьми, я же не лез туда впереди всех. Попал по призыву. Но как отнеслись к этому некоторые! Я прямо не знаю, куда идет наша страна.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — прошептала Сара. — Будьте осторожны, ладно?

— Да, мэм. И вы тоже.

Отъезжая, Сара взглянула на него в зеркальце. Он стоял в небрежно-мужественной позе, засунув кусок замши в карман. Она улыбнулась про себя. Жаль, что она не склонна к любви на одну ночь. Он что-то пробудил в ней, ну и, слава Богу. Он доказал ей, что она живая.

И еще — он первый из посторонних, с кем она заговорила о смерти брата. Удивительно, как легко это прорвалось. Родственную душу частенько находишь там, где вовсе этого не ждешь.

И впервые за много месяцев жизнь показалась ей не такой мрачной.

Вскоре Сара выехала на Речную дорогу, которая, следуя изгибам Миссисипи, вела из Нового Орлеана к Батон Ружу.

Медленно, словно в трансе, Сара ехала по заросшей мхом дороге, мимо импозантных особняков в стиле греческого ренессанса, стоящих по сторонам, в концах аллей, обсаженных мощными развесистыми виргинскими дубами. Часть домов выглядела ухоженной, другие ветшали; но и, придя в упадок, они не утратили величественного призрачного очарования. Саре мучительно захотелось, чтобы Брайан оказался рядом с ней и видел этот «Большой парад». Их обоих интересовали старые дома, и они даже несколько раз ездили в Саванну и Чарльстон осматривать особняки, построенные до гражданской войны.

Речные заливы, змеясь, подходили к дороге, мелькали болота, окруженные кипарисами и каменными деревьями, кишащие всяческой болотной растительностью — ряской, желтыми кубышками, огромными синими ирисами и водяными гиацинтами. Там плавали большие синие и белые береговые птицы, и плотная дымка, нависшая над водой, довершала эти картины субтропического великолепия.

Сара добралась до Меридиана только в начале пятого. Это был сонный городишко, стоящий к востоку от Речной дороги. Он походил на множество таких же городков Юга, встретившихся ей по дороге; он располагался вокруг главной площади, где стояло здание суда, построенное в колониальном стиле, и памятник в честь войны за Конфедерацию. Старики в соломенных шляпах с газетами в руках сидели, развалясь, на скамейках, жуя табак и коротая послеполуденные часы. По магазинам бродили покупатели. У аптеки чернокожий деловито чистил ботинки. На шатре кинотеатра висела афиша «Удивительного путешествия».

Как и говорил Болдуин, контору его найти оказалось очень просто: она была тут же на площади. Сара вспомнила его дружелюбный голос, протяжную речь образованного южанина. «Заходите сразу, как только приедете», — сказал он по телефону.

Сара поставила машину. Подойдя к старомодному фасаду с гравированными стеклами в больших окнах, она разгладила рукой складки на блузке и юбке. Когда она вошла, на двери резко задребезжал звонок.

Внутри было необычно: высокий потолок из белой жести и вращающимися вентиляторами. Худощавая женщина средних лет стучала на машинке. Поправив свои очки в металлической оправе, она посмотрела на Сару.

— Чем могу быть полезной, мисс?

— Меня зовут Сара Дженнингс, — ответила та с улыбкой. — М-р Болдуин писал мне о наследстве, которое я получила от Дэвис.

Женщина тоже улыбнулась.

— Ах, вы мисс Дженнингс! Мы вас ждем. Садитесь, я доложу м-ру Болдуину.

Сара села на диван с виниловым покрытием. Пока секретарша, понизив голос, говорила по селектору, Сара от нечего делать взяла старый номер «Тайм Мэгэзин». На обложке крупными буквами стояло: «Умер ли Бог?» Нахмурившись, она отложила журнал в сторону.

— Входите, пожалуйста, мисс, — пропела секретарша.

Сара вошла во внутреннее помещение конторы. При ее появлении из-за стола вскочил немолодой джентльмен в льняном костюме в сине-белую полоску.

— Мисс Дженнингс? Как я рад! — сказал он.

Джефферсона Болдуина можно было назвать воплощением джентльмена-южанина. У него были седые волосы и проницательные глаза. Он улыбался. Сара протянула ему руку. Его рукопожатие было твердым и теплым.

— Рада видеть вас, м-р Болдуин.

— Ну, садитесь, дорогая. Хорошо, что вы смогли приехать так быстро. — Когда они сели, он добавил: — Хорошо ли вы добрались?

Она кивнула:

— Да, поездка была очень приятной.

— Могу ли я предложить вам прохладительное?

— Чего-нибудь не крепкого, если можно.

М-р Болдуин позвонил секретарше и попросил принести два стакана кока-колы, и пока та не вошла с напитком, они беседовали о поездке Сары.

— Ну что же, дорогая, дела обстоят почти так, как я вам описал их по телефону. Если не считать ежегодной ренты, которая будет выплачиваться служанке Эрики, все остальное получаете вы — деньги, которые лежат на ее счетах, плюс два дома и около трех тысяч акров прекрасной земли в пойме. Большая часть земли сдается арендаторам, и доход от нее весьма существенный. Нужно уладить кое-какие технические детали, провести завещание через официальное утверждение и так далее. Но вы должны решить, что вы собираетесь со всем этим делать — остаться здесь и самой управлять плантацией, нанять управляющего или продать ее.

— Понятно, — пробормотала Сара. — А вы не знаете, почему моя родственница оставила все это мне? Моя мать не пролила почти никакого света на этот вопрос.

— А что сказала ваша матушка?

— Ну, сказала, что мисс Дэвис — ее вторая двоюродная сестра, что Эрика почти не поддерживала контактов с нашей семьей. Но несколько лет тому назад, когда я с друзьями проводила каникулы на Виргинских островах, Эрика была проездом в нашем городе и останавливалась у нас. Кажется, ей очень поправились мои работы. Когда я позвонила домой, мама сказала, что Эрика в восхищении от одной моей картины, и я настояла, чтобы мама подарила ей эту вещь.

Болдуин хрустнул пальцами.

— Значит, вы та… та самая художница! Дело в том, что я, кажется, видел эту картину в доме Эрики. Она очень хорошо о вас отзывалась.

Сара улыбнулась.

— Приятно это слышать. И все же одна подаренная картина — явно недостаточное основание для того, чтобы завещать мне все свое состояние.

Болдуин развел руками.

— Я полагаю, мисс Эрика оставила все вам потому, что поблизости не было других родственников. Хотя она была странным человеком, очень замкнутым. При этом очень религиозна, занималась активной деятельностью при здешней методистской церкви. Вероятно, кто-нибудь из ее подруг по Женскому обществу сможет рассказать о ней побольше. Сара нахмурилась.

— Какая часть денег вложена в бизнес?

— В основном они лежат на счетах. Эрика нанимала Моди Вильсон, которая работала у нее бухгалтером. Очень честная и надежная. Я пользуюсь ее услугами со дня смерти Эрики. Я, видите ли, душеприказчик мисс Дэвис. И, конечно, я всегда занимался юридической стороной ее собственности, — добавил он многозначительно.

— Я, безусловно, надеюсь, что вы и дальше будете заниматься этим, — поспешила уверить его Сара. — И мисс Вильсон мне необходима.

Он усмехнулся.

— Прекрасно. Есть еще одна вещь.

— Да?

— Если вы хотите, чтобы я дал вам совет касательно управления имуществом…

— Конечно, хочу.

— Существует компания, которая несколько лет тому назад хотела бурить нефтяные скважины на земле мисс Эрики. Доход от аренды был бы огромный. Я давно советовал Эрике разрешить бурение, но по какой-то причине она неизменно отказывалась.