Когда девушка ушла, Ред расстегнул и снял сюртук, затем бросил на стул. Он стал расстегивать пуговицы на рубашке, глядя на Джулию, которая наблюдала за ним.

— Советую вам просушить волосы у огня, — сказал он, вытаскивая заправленную в панталоны рубашку. — А может, вы хотите посмотреть, как я принимаю ванну? Нет? Я так и думал, что это предложение вам не покажется соблазнительным.

Окно спальни новобрачных выходило на маленький парк. Свежая зелень молодых листьев мерцала, словно драгоценные камни на серых ветвях за железным забором, а ближе к дому стояла единственная яблоня в облаке белых цветов. Желтые нарциссы кивали вдоль мощенных кирпичом дорожек, их головки отяжелели от дождя. Опять заморосило. Капли сверкали на древесных стволах и тревожили поверхность лужиц вдоль дорожек. Облака, казалось, давили на дом, вызывая ранние сумерки. Было что-то интимное в дожде, опускающейся мгле и в этой теплой комнате. Все это вызывало у Джулии неясное беспокойство.

Лакей, приносивший воду для ванны Реда, внес также канделябры с зажженными свечами. Джулия, глядя в окно на сгущающиеся сумерки, обнаружила, что оконные стекла превратились в зеркало. Она увидела Реда, вытянувшегося в ванне во весь роет и подставившего руки и плечи под горячую воду. Было что-то завораживающее в напрягшихся мускулах его спины, когда он потянулся за полотенцем, в широких плечах, бронзовых от солнца, словно он ходил без рубашки, когда на борту не было женщин. Мерцание углей в камине придавало его коже красноватый оттенок, что в сочетании с темными длинными волосами делало его похожим на индейца.

Это впечатление исчезло, как только он поднялся. Ниже пояса кожа была светлой, и четкая линия разделяла его грудь и плоский живот, переходивший в узкий таз и мускулистые бедра. Скульптурные выпуклости и впадины его фигуры на мгновение вызвали у Джулии мысль о силе и симметрии мужского тела. Он бросил взгляд на ее напряженную спину, и Джулия постаралась сосредоточиться на грядке лилий у самого забора.

Тем не менее она видела каждое движение Реда: как он обматывал полотенце вокруг бедер, как его пальцы пробегали по мокрым волосам… Наконец, к ее облегчению, он отбросил полотенце и подошел к кровати, чтобы натянуть приготовленную для него бархатную рубашку табачного цвета. К тому времени, когда румянец отхлынул от ее щек и она вновь овладела собой, принесли чай, предусмотрительно заказанный Редом.

Они сели за маленький столик у камина. Комната приняла прежний вид, поскольку все следы купания были устранены. Единственным напоминанием осталась лишь влажная поверхность ковра под ногами. После горячего вкусного чая и легкого завтрака Джулия смогла воздать должное копченой грудинке, горячим лепешкам с маслом и фруктовому пирогу.

Железная выдержка Реда также способствовала ее аппетиту. Дважды он прорывался сквозь ее защиту, и дважды его возвращали на прежние позиции. Было ли это джентльменское воспитание, или он играл в некую игру посложнее? Она могла только догадываться, глядя на его лоб с крупными завитками волос и тело в расстегнутой до пояса рубашке.

Джулия подняла серебряный чайник, вопросительно взглянув на его чашку. Тотчас наполнив протянутую Редом чашку, она поставила чайник и откинулась назад с чашкой в руке. В комнате воцарилась тишина, стало тепло и уютно. Пламя потрескивало, хотя дрова уже почти догорели. Джулия с тревогой ощущала близость, нараставшую между ней и мужчиной напротив. А дождь все продолжал свою тихую музыку, густая ночь стояла теперь за окном, и тени витали по углам. Кровать под балдахином казалась все больше, а свечи, тая, съеживались.

Искоса взглянув на Реда, она увидела, что он серьезно я пристально смотрит на нее, помешивая чай.

— Вы… говорили с дядей о судне? — спросила она. Язык еле ворочался, но надо было что-то сделать, чтобы направить их отношения в приличное русло.

— «Давид» должен появиться в порту через пару недель. Есть шанс, что его отправят на Святую Елену. Он уже ходил туда.

— Не показался ли вашему дяде несколько необычным ваш интерес к делам компании?

— Возможно, но он может объяснить это тем, что я теперь человек семейный.

Ироническая улыбка приподняла уголок его рта. Джулия не видела в этом ничего смешного.

— Как вы объясните свое внезапное желание покинуть «Си Джейд» и отплыть на «Давиде»?

— Еще не решил, — откликнулся он. — Может быть, сказать, что это каприз моей молодой жены?

— Боюсь, ваш дядя этому не поверит.

— Почему?

— Но это же очевидно… — резко сказала она, затрудняясь четче выразить свою мысль.

— По крайней мере, не для меня. Вы красивая женщина. Я должен быть без ума от вас, не так ли? Иначе бы я не женился в ту же секунду, как только мой корабль коснулся суши. Вы скажете, что мои родственники не видели признаков пылкой любви между нами. Но это, моя дорогая Джулия, нетрудно исправить.

В его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. Она чувствовала, что ее поддразнивают. Лучше всего было не принимать вызов.

— Наверное, есть какой-то повод, которым можно воспользоваться, — дело в Рио-де-Жанейро, например?

— Возможно, хотя возникает вопрос, почему я не отправился туда на «Си Джейд». Можем просто сказать, что вы предпочли более просторное и комфортабельное судно, а я, как обожающий вас муж, решил доставить вам такое удовольствие.

— Одурманенный и обожающий, — сказала она, подстраиваясь под его циничную насмешливость, — хотела бы я дожить до этого!

Склонив голову набок, он спросил:

— В самом деле?

Она не дала себя одурачить.

— Я готова на роль отрицательной героини в этом спектакле. Если вы согласны предстать в таком смешном свете, я могу сыграть испорченную и избалованную новобрачную.

— Думаю, это будет совсем нетрудно, — сказал он с улыбкой, от которой ее вновь пронзила тревога.

Закончив трапезу, Ред позвонил дворецкому. Когда тот, убрав со стола, безмолвно исчез, Ред шагнул к камину, повернувшись спиной к углям.

— Может, снова разведем огонь или ляжем спать пораньше? — спросил он.

— Как вам угодно, — ответил она, — но приготовьте сначала ложе для себя. — Она наконец дождалась подходящего момента, чтобы предложить ему это.

Он удивленно поднял бровь.

— Вы пытаетесь сказать мне, что беспокойно спите? Или храпите? Ничего, я думаю, что перспектива разделить с вами ложе с лихвой возместит любые маленькие недоразумения.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — расстроенно сказала она. Его самоуверенность просто сводила с ума.

— Тогда, вероятно, вам кажется неудобной эта старинная кровать? Очень мило с вашей стороны, что вы хотите избавить меня от подобных неудобств, но уверяю вас, что я привык к этому и не хотел бы расстраивать тетушку. Она искренне полагает, что оказывает нам честь. На ней, знаете ли, спала королева Бесс.

Движимая смущением и усталостью, Джулия сказала:

— Меня не волнует, кто на ней спал, я просто не хочу делить ее с вами!

— Нет? — осведомился он, стряхивая дразнящий тон, как капюшон плаща.

— Нет!

— Возможно ли, — продолжал он тихо и медленно, — что вы боитесь меня?

Она внезапно поняла, что, хотя его поддразнивания раздражали, все же это было лучше, чем прямая атака. Его ярко-синие глаза смотрели прямо на нее, требовательно, вопрошающе. Гордость и сила духа не позволили ей дать другой ответ.

— Нет, — сказала она. Удовлетворение мелькнуло на его лице.

— Я так и думал, — произнес он.

— Я не боюсь вас, но не доверяю.

Он все еще смотрел на нее, на ее решительный подбородок и на твердые уголки ее нежного рта.

— Не бойтесь, я вас не изнасилую, — резко прозвучал его голос.

— Я поверила бы вам, если бы не ваш дневной натиск.

— У вас есть основания, — признал он, — хотя это можно считать провокацией.

— Провокацией! Сомневаюсь.

— Возможно, это была неумышленная провокация.

— Довольно мило с вашей стороны, но я отказываюсь отвечать за ваши реакции.