Кэрри Эн разбудил звук, который не спутаешь ни с чем: кого-то рвало над унитазом. Через минуту в комнату, шатаясь, вошла Яслин, вытирая рот шарфом, который предыдущим вечером преобразил ее в Стиви Никс.

– Фу. Тебя что, только что стошнило? – не подумав, спросила Речел.

– Ты не представляешь, как я рада, что моя кровать ближе всего к ванной, – сказала Кэрри Эн.

– Перебрала с «Голдшлагером» вчера?

– Наверное, съела что-нибудь не то, – ответила Яслин.

– Ты вчера вообще почти ничего не ела, – возразила Речел.

– Значит, это из-за воды.

– Местной водой даже зубы чистить нельзя, – назидательно проговорила Речел.

Яслин устало опустилась на кровать. Секунду-две смотрела в никуда, затем резко вскочила и снова побежала в туалет. Кэрри Эн прикрыла уши: опять послышались характерные звуки.

– Господи! – закричала Кэрри Эн. – Неужели нельзя потише? Мне теперь тоже хочется блевать!

Вообще-то в то утро все три чувствовали себя неважно. Опасения Речел, что неделя превратится в сплошное похмелье, похоже, оправдывались. В голове пульсировало – бум, бум, бум. Кэрри Эн страдала еще по одной причине. Копчик, пострадавший в падении с барного табурета, уже не болел, но вот плечи за ночь поменяли цвет от нежно-розового до радиактивно-красного: результатом осторожного (как она думала) загара стал ожог третьей степени. Она во всем винила Мортена. Если бы ей не пришлось весь день бегать вокруг бассейна, чтобы спрятаться от него, могла бы провести побольше времени в тени. Она попросила Речел осмотреть ожоги.

– Ты мазалась солнцезащитным кремом?

– Конечно. – Кэрри Эн поморщилась: Речел дотронулась до красной кожи, будто думала, что Кэрри Эн нарочно нарумянила плечи, чтобы разыграть ее. – Ой!

– Сегодня тебе нельзя быть на солнце. Кто-то должен пойти к бассейну и занять места в тени.

– Это уже приходило мне в голову, – с гордостью заявила Кэрри Эн. – Я вчера наши полотенца положила. Около пул-бара, так что мы будем в тени.

– Молодец. – Яслин похвалила ее за сообразительность, изобразив жест, означающий «класс».

– Намазывайся кремом, – приказала Речел Кэрри. – А ты прими имодиум, – сказала она Яслин. – Я пойду к бассейну и посмотрю, там ли наши полотенца.

У пул-бара Речел сразу же увидела лежаки, о которых говорила Кэрри Эн, но их полотенец и след простыл. Три шезлонга в драгоценном теньке пул-бара были заняты тремя изящными седовласыми француженками, которые разлеглись на них так элегантно, как никогда не получается у британских бабулек.

Речел покашляла, чтобы привлечь их внимание. Никто даже не пошевелился. Она снова покашляла, на этот раз чуть громче. Одна из француженок, похожая на мумию Катрин Денев, подняла солнечные очки от Шанель на лоб и нетерпеливо кивнула Речел.

– Excusez-moi, – произнесла Речел, вспоминая школьный французский. – Je cherche des assiettes.[14]

Француженка склонила голову набок. У Речел промелькнуло смутное подозрение, что она спросила о тарелках, а не о полотенцах.

– Полотенца, – медленно проговорила она и показала на пляжное полотенце, на котором сидела женщина и делала вид, что вытирается.

– Oh, serviettes. – Женщина ткнула пальцем в служащего отеля, который весь день складывал и раздавал бело-голубые пляжные полотенца «Эгейского клуба» у бассейна. – Ça va?[15]

– Нет, – ответила Речел. – Мне нужны мои serviettes. Подруга вчера положила здесь мое полотенце. – Речел кивнула на шезлонг, на котором лежала женщина. – И два других. По полотенцу на каждый шезлонг.

Женщина пожала плечами, как умеют только француженки. И тут Речел увидела свое полотенце – за шесть лежаков, скомканное в кучу вместе с полотенцами Яслин и Кэрри Эн. Она показала на них и нахмурилась.

– Вон те полотенца были на этих лежаках, – сказала она.

– Ах, те полотенца, – ответила француженка на безупречном английском. – Наверное, их унесло ветром еще до того, как мы пришли. Эти шезлонги были не заняты.

– Унесло ветром?

– Сегодня очень ветрено. И по-моему, вам лучше заняться сушкой ваших полотенец, чем отвлекать меня от моей книги.

Речел раскрыла было рот, но тут же закрыла, так как не нашла слов, чтобы обвинить женщину во лжи. К тому же она струсила.

– Понятно? – резко произнесла француженка, напялила очки, словно защитную маску, и продолжила читать книгу.

Речел заметила, что книга была без обложки. Наверное, она читала «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей».

Речел поплелась к шезлонгу, на котором лежали скомканные полотенца. Женщина явно врала. В то утро не было ни ветерка. Даже волосы на голове у Речел не шевелились, не говоря уж о том, чтобы три полотенца сорвались с места и оказались на другой стороне бассейна!

Речел оглянулась на шезлонги, которые выбрала для них Кэрри Эн. Ее подозрения, что она стала жертвой подлого похищения лежаков, лишь подтвердились: три француженки исподтишка переговаривались и косились в ее направлении. Они смеялись над ней. Она была уверена.

Вернувшись в комнату, она все рассказала Яслин и Кэрри Эн.

– Почему ты ничего им не сказала? – спросила Яслин.

– Я пыталась. Но я же не говорю по-французски.

– Сказала бы по-английски. Правда, Речел, ты иногда просто трусиха.

– Может, они не виноваты.

– Ну конечно. Полотенца унесло ветром. Каким таким ветром? Никакого ветра и в помине нет.

Речел почувствовала, как щеки разгорелись от негодования.

– А вдруг это правда? Может, их унесло, пока мы спали. Ладно, мы же отдыхаем. Не хочу устраивать скандал.

– А ты никогда не устраиваешь скандалы, – заметила Яслин. – Даже когда ты не в отпуске. Ты бы не закатила сцену, даже если бы от этого зависела твоя жизнь. Поэтому твоя свадьба и пройдет так, как хочет твоя свекровь, а не так, как хочется тебе.

– О чем ты говоришь? На моей свадьбе все будет так, как хочется мне!

– Ну конечно, – снисходительно проговорила Яслин. – Как скажешь, Реч. Завтра надо будет встать пораньше и поймать этих сучек на месте преступления.

Когда Речел и Яслин вернулись к бассейну, Речел все еще дулась от обиды. Обвинения в трусости всегда задевали ее за живое. А Яслин частенько ее в этом обвиняла: предупреждала, что она не добивается того, чего хочет, потому что боится настоять на своем. Но Речел умела настоять на своем. Умела, это точно. Тогда, когда это было необходимо.

К тому же Речел казалось, что Яслин слишком часто тянет одеяло на себя. Разве не лучше уступить другому человеку, когда тебе не очень-то и важен исход спора? И наверняка она поступила правильно, позволив своей свекрови Хелен вмешаться в их с Патриком свадебные планы – чуть больше, чем было нужно. Ведь она дала на свадьбу много денег и, поскольку ее дочь сбежала с парнем и вышла за него в Лас-Вегасе, не сказав никому ни слова, ей так и не удалось поучаствовать в свадьбе в качестве матери невесты.

Хелен долго не могла простить побег своей дочери Дженнифер, но Патрик был уверен, что отношения между его матерью и Дженнифер наладились с тех пор, как Речел позволила ей заняться свадебными букетами. Речел сделала доброе дело. Ради этого стоило отказаться от лилий, о которых она давно мечтала…

Нет. Речел не трусиха. Она просто не любит конфликты. А умение избегать конфликтов – очень хорошее качество, не так ли? Особенно в отпуске, где всем хочется расслабиться.

Из-под книжки она подглядывала за утренней соперницей. Гламурная бабулька тоже смотрела на Речел. По крайней мере, так Речел показалось. Сквозь шикарные очки а-ля Джеки Онассис трудно было что-то разобрать.

– Можешь лыбиться сколько угодно, – зашипела Яслин, обращаясь к француженке на другой стороне бассейна. – Завтра эти шезлонги будут нашими.