Выкарабкавшись проворно, прошел я еще несколько шагов, как вспомнил вдруг рассказы индийцев о медведях, и мне пришло в голову, что, может быть, место, куда я провалился, была медвежья берлога. Я воротился и во глубине впадины увидел голову медведя; приставил ему дуло ружья между глазами и выстрелил. Коль скоро дым разошелся, я взял палку и несколько раз воткнул ее конец в глаза и рану; потом, удостоверясь, что медведь убит, стал его тащить из берлоги, но не смог, и возвратился в табор по своим следам. ]

Придя в лагерь, где женщины уже поставили палатки, я опять встретил свою тетку, и она тотчас принялась надо мной издеваться. «Уж не застрелил ли ты медведя, что-то больно быстро вернулся и так спешишь?» — «Откуда она узнала, что мне удалось убить медведя?» — подумал я, но молча прошел мимо.note 10 Я рассказал ей, как дразнила меня тетка; ее муж, вернувшись, узнал обо всем и не только отругал, но и сильно побил жену.note 11 (Первый убитый медведь — важнейшее событие в жизни индейского юноши. У многих алгонкинских племен с этого момента индеец считается совершеннолетним и к нему начинают относиться с уважением, как к взрослому охотнику. У индейцев медведь окружен ореолом мистического почитания; в честь убитого зверя даже совершается особый обряд, напоминающий медвежий праздник у народов Сибири.) В тот же день индеец кри убил еще одного медведя и лося и отдал моей матери добрую часть своей добычи. Некоторое время в нашем лагере было действительно много мяса; Ва-ме-гон-э-бью тоже застрелил здесь своего первого бизона, и по этому поводу мать устроила большой пир, созвав на него всех, кто был с нами.

Индейцы кри вскоре покинули нас, чтобы вернуться в свою страну. Они оказались услужливыми, гостеприимными спутниками, и нам было тяжело с ними расставаться. Но вскоре и мы пошли к тому месту, где остался торговец, и прибыли туда в последний день декабря. Я это хорошо помню, так как на следующий день наступил Новый год.

Некоторое время мы жили одни недалеко от фактории, пока торговец не послал за нами. У него мы встретили Пе-шау-бу, прославленного военного вождя племени оттава. Он несколько лет назад прибыл в эту местность с озера Гурон. До него дошли слухи о старухе оттава, потерявшей всех взрослых мужчин и жившей в большой нужде с тремя маленькими детьми и двумя мальчиками на реке Ассинибойн. И вождь пришел к нам вместе с тремя своими товарищами. Спутников вождя индейцы обычно называют «молодыми людьми», хотя один из них был старше самого Пе-шау-бы. Звали их Ваус-со (Молния), Саг-гит-то (Тот, Кого Все Боятся), Са-нинг-вуб (Расправляющий Крылья). Самый старший, Ваус-со, тоже был прославленным воином, но по дороге он заболел, и его оставили где-то неподалеку. Разыскивая нас, Пе-шау-ба следовал за нами с одного места на другое, расспрашивая индейцев, и наконец нашел нас вблизи волока Прерий. Это был высокий, очень красивый старик; и когда мы к нему пришли, он тотчас узнал в Нет-но-кве свою родственницу. Потом вождь взглянул на нас и спросил: «А это кто?» Старуха ответила: «Это мои сыновья». Пе-шау-ба очень внимательно посмотрел на меня и сказал: «Подойди ко мне, брат мой». Затем, приподняв угол одеяла, накинутого на плечи, он показал шрам от глубокой опасной раны на своей груди. «Помнишь ли ты, мой юный брат, как мы играли с тобой копьями и ружьями и ты нанес мне эту рану?» Видя, что я смутился, старик продолжал забавляться, описывая обстоятельства, при которых была получена рана. Наконец он избавил меня от страха и неловкости, заявив, что ранил его, собственно, не я, а один из моих братьев, и сказал, где это случилось. Старый вождь вспомнил о Ке-ва-тине, который, если бы не умер, был бы примерно моего возраста, и особенно интересовался подробностями моего похищения, происшедшего после его ухода с озера Гурон.

Воротились мы после Нового года и вскоре последовали за Пе-шау-бой в его далекую страну. Снег был очень глубоким, а наш путь проходил большей частью по открытой прерии; поэтому при сильном ветре мы вообще не передвигались. В путь мы тронулись голодными и без припасов, но вскоре стали попадаться стада жирных и крупных бизонов. Глубокий снег и сильная стужа не мешали бизонам находить корм: разгребая головой снег, они добирались до травы.

Сплетенные из камыша циновки «пук-кви» (Циновки, которыми оджибвеи покрывали остов своих палаток, так называемых вигвамов.) мы бросили, ведь путь был слишком долгим, чтобы тащить их с собой. В плохую погоду мы сооружали шалаши и покрывали их тремя-четырьмя свежими бизоньими шкурами, которые быстро замерзали и хорошо защищали нас от ветра и снега. Когда ветра не было, мы спали просто под одеялами. Всю дорогу Пе-шау-ба и Са-нинг-вуб несли на спине двух маленьких детей моей сестры. Так мы шли два с половиной месяца, хотя и старались идти быстрее, когда позволяла погода. Примерно на половине пути мы миновали факторию и форт, расположенные у Маус-Ривер. Путь мы держали в основном на северо-запад и наконец достигли местности, носящей название Кау-вау-ко-минг-Сах-кие-гун (озеро Прозрачной Воды — Клируотер). В это озеро впадает речонка Малый Саскачеван (Быстрая Вода). Но это не исток и не приток Саскачевана, протекающего гораздо севернее. Впрочем, озеро Прозрачной Воды не главный исток маленькой речки, берущей начало далеко на севере. На ее берегу стояла бревенчатая хижина, которая уже несколько лет служила приютом для Пе-шау-бы и его спутников. Жену свою вождь оставил на озере Гурон; не знаю, были ли женаты другие индейцы, но женщин с ними тоже но было. Как только мы пришли на место, Пе-шау-ба открыл свой тайник и достал оттуда много бобровых шкурок, вяленое мясо, выделанные кожи и другие вещи. Все это он передал женщинам со словами: «Мы слишком долго сами о себе заботились, оставшись без скво; но теперь это должно кончиться. Отныне ваше дело выделывать добытые нами шкуры, вялить мясо, шить мокасины и выполнять другую женскую работу». Нет-но-ква взяла на себя заботу об имуществе Пе-шау-бы, которого называла своим братом и всячески опекала. Ее дочь и невестка заботились о трех других мужчинах. За Ва-ме-гон-э-бью и за мной мать продолжала ухаживать с особенной любовью. На охоте я сопровождал Пе-шау-бу, который всегда обращался со мной очень ласково; казалось, ему доставляет большое удовольствие учить меня всему, что нужно знать хорошему охотнику. Зима подходила уже к концу, когда мы прибыли к озеру Прозрачной Воды, но еще держались сильные холода: вода, вынесенная из палатки, тотчас замерзала. На охоту мы отправлялись задолго до восхода солнца и возвращались с наступлением темноты. В полдень солнце едва освещало верхушки деревьев, хотя они там очень низкие.