– Я и сейчас все вижу, – перебил он, – я и сейчас очень отчетливо вижу, как Поль заживо горит…

– Ты скотина! – сказала она хриплым голосом, стараясь излить всю свою ненависть, которую испытывала к нему за его грубую жестокость, за все те страдания, которым он ее подвергал. – Ты просто настоящая свинья, без всяких примесей!

Он весело рассмеялся:

– Если американская пресса разнюхала о нашей свадьбе, Нэнси, я думаю, скажет то же самое.

Несмотря на весь свой гнев и возбуждение, Лайэл отреагировала немедленно:

– Нэнси! Блондинка на фотографии?

Ну зачем она упомянула о фото? Джордан смотрел на нее, высоко подняв бровь.

– Я увидела фотографию в твоем бумажнике, когда… когда я…

– Шарила по моим карманам, – закончил он за нее фразу. – Да, это Нэнси. Правда, я ей никогда ничего не обещал, но она ждет, что я вернусь в Штаты и женюсь на ней.

– Господи, как бы я этого хотела! И еще чтобы ты не возвращался сюда.

– Вот тут мы расходимся в желаниях. Господи, лучше бы я никогда отсюда не уезжал! Я ведь только через две недели после гибели Поля узнал о несчастье.

– Значит, поэтому тебя не было на похоронах?

– Поэтому. А ты, значит, была на его похоронах? – спросил он, и в голосе его она не уловила никакого эпатажа.

– Да… Митч и я.

– Тогда ты, может быть, расскажешь мне, как все было.

– Ты хочешь знать, как его хоронили, или твой вопрос – очередной вариант пытки?

– Я хочу знать.

– Мой рассказ не займет много времени. Поля хоронили во вторник, в конце ноября.

Было пасмурно и сыро. Маленький крематорий являл собой грустную картину: бурые пятна листьев под ногами, лужи, голые ветви деревьев. Короткая панихида в полупустой часовне. Друзей было немного. Было очень тяжело. Молодая жизнь и такой трагический финал! Острый запах хризантем усиливал ощущение непоправимой утраты.

– Ну а почему ты пошла на похороны? – спросил он, когда Лайэл закончила рассказывать. – Совесть заела?

Лайэл не отвечала. Она крепко сжала кулаки: ногти впились в мякоть ладоней и костяшки пальцев побелели.

Джордан сидел близко от нее. Он что-то сказал, но что – непонятно. Взял ее руки, перевернул ладонями вверх и долго смотрел на алые полукружья. Поднес к губам сначала одну ее ладонь, потом другую. И то ли угрызения совести, то ли нежность к Лайэл на мгновение изменили выражение его лица.

Он притянул ее к себе. Одной рукой прижимал голову к своей груди, другой гладил Лайэл по спине, утешая.

– Джордан, – сказала она очень тихо, – пожалуйста, Джордан, поверь мне, я не такая, как ты думаешь. Я никогда не думала, что могу быть причиной страданий Поля…

Джордан выпрямился, отстранил ее и ничего не сказал. Какое-то время смотрел на нее. Она была бледна, точно больна, и лицо ее дрожало.

– У тебя больной вид. Иди спать, – сказал он ровным голосом.

Лайэл пошла в спальню. Не нужно ей было упоминать о своей непричастности к гибели Поля. По крайней мере, не теперь. А позже, когда все уляжется. Ведь должен же Джордан ей поверить!

Когда она вышла из ванной, он сидел все в той же позе и безучастно смотрел в пространство. Надо бы подойти к нему. Спросить кое о чем. Сделала несколько шагов.

– Джордан, – начала она и остановилась, затем спросила более решительно: – Как долго ты думаешь здесь жить?

Он с удивлением посмотрел на нее и спросил:

– Так скоро надоел тебе твой медовый месяц? Опять ненавистная насмешка?

– Я хочу поскорее вернуться к дедушке.

В ответ он только холодно взглянул на нее. Видно было, что он думал о чем-то своем. Лайэл повернулась и пошла в спальню. Глупо было его об этом спрашивать. Он прекрасно знал, что ей хочется уехать поскорее. Значит, нечего и ждать отъезда в ближайшие дни.

Сколько она ни прилагала усилий – все обернулось против нее! Она скользнула под одеяло и заснула сразу же, как только ее голова коснулась подушки.

Еще не рассвело, когда Джордан начал будить Лайэл. Сам он встал рано, принял душ, побрился, оделся и теперь, сидя на краешке кровати, легонько барабанил пальцами по ее щеке. „Она никак не могла открыть глаза – веки будто свинцовые, голова гудит.

– Выспалась? – спросил Джордан, лукаво поглядывая на нее.

Торопиться некуда, новый день радости не предвещал, и Лайэл пробормотала, что чувствует себя по-прежнему разбитой.

– Жаль, – бросил он небрежно, – а я думал, что ты хочешь, чтобы мы пораньше выехали, чтобы засветло добраться до дому.

Сна как не бывало. Откинув с лица прядь волос, она посмотрела на него и, не веря своим ушам, спросила:

– Ты сказал, что мы уезжаем сегодня домой?

– Мне показалось, что ты хочешь уехать.

– Конечно, хочу…

Без шпилек он, конечно, не может. Но это мелочи. Главное – они уезжают. Лайэл откинула одеяло.

– Еще есть время, – сказал Джордан, – выпей сначала чаю.

Чай он сам заварил и принес в спальню. Она выпила чашку и пошла в ванную. Джордан в это время достал сверху чемоданы.

Лайэл умылась, оделась, и, когда вернулась в спальню, Джордан уже заканчивал паковать свой чемодан. Можно подумать, что ему это не терпится скорее вернуться!

От завтрака отказался. Лайэл уложила свои вещи, он помог застегнуть замки и пошел в гараж. Подогнав «ягуар» к задним дверям, уложил вещи в багажник.

Было половина десятого, когда Лайэл, окинув взглядом комнаты, сказала, что все вроде бы в порядке и можно ехать. Он усадил ее в машину, и они выехали на дорогу, даже не оглянувшись на коттедж «Барабан», как будто оба были рады поскорее уехать отсюда.

Когда они вскоре подъехали к деревушке, рассыпавшейся вдоль дороги, Джордан остановил машину. Как бы желая подчеркнуть, что он теперь полностью владеет ситуацией, Джордан, не вытащив ключ из зажигания, вышел и направился к дому под номером шестнадцать. Должно быть, здесь живет миссис Смит, вычислила Лайэл. Покачивающийся ключ она решительно не замечала.

Дверь открыли сразу же, как только Джордан постучал. Наверное, отдал ключи от коттеджа, что-то сказал, вошел в дом, пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку. Должно быть, отдает распоряжения по поводу раскуроченной двери. Придется ведь объяснять, что произошло. Не будет же он рассказывать, что было на самом деле? Что-нибудь придумает… Но попотеть ему, конечно, придется!

Джордан вернулся довольно быстро. Был он абсолютно спокоен. Все-таки она наивная дуреха! Кто-нибудь другой, может, и напрягался бы, но только не он…

Миссис Смит проводила его до порога. Невысокого росточка, она стояла на ступеньках крыльца и, склонив голову чуточку набок, старалась веселым глазом заглянуть в машину. Точь-в-точь как любопытная курица, только в полосатом бело-голубом переднике, да еще вместо гребешка – пучок волос, по цвету и виду напоминающий мочалку из металлической стружки Для мытья кастрюль. Наверное, интересно посмотреть, какую бабенку отхватил себе мистер Джеймсон! Если он, конечно, ничего другого не придумал, а рассказал ей про веселенькие «медовые» забавы.

Джордан сел в машину, приветливо помахал рукой на прощание, и они поехали дальше.

Денек выдался серенький и какой-то очень спокойный. Снега не было. Правда, кое-где на холмистых склонах снегу еще удалось задержаться. Дорога лоснилась и шуршала под колесами: будто ехали они по спине гигантского крокодила, который только что вылез на берег и вода с него ручьями стекла на обочину. Небо как огромная оловянная тарелка, опрокинутая над головой. Ни ветерка! Никакого движения в природе. Говорят, когда квакеры молятся, в молитвенном доме стоит мертвая тишина. Наверное, такая же, как сейчас, пришло Лайэл на ум.

Заправились на бензоколонке, выпили кофе. Еще раз останавливались, чтобы заморить червячка. Время тянулось как назло медленно. Наконец они подъехали. Сейчас она увидит дедушку!

В лифте, когда кабина бесшумно устремилась вверх, Лайэл вспомнила, как в первый раз вот так же поднималась с Джорданом, и ее охватило приятное волнение.