— Нью-Йорк? Вы же говорили о Париже…

— Я живу постоянно в Нью-Йорке, — нетерпеливо пожал он плечами. — Она живет со мной. С тех пор… с тех пор, как умер ее сын.

— Ее сын?

Дэниел кивнул.

— Да. Других детей у нее не было. А он попал в дурное общество и…

Дэниел замолчал и посмотрел так, будто бы это она погубила сына тети Софи.

У Миранды запершило в горле. «Как все сложно в этом мире! Но эта история ни с какого бока ее не касается… Она приехала в Европу не для того, чтобы стать компаньонкой, пусть даже милейшей пожилой дамы!..»

— Послушайте, мистер Торп…

— Мы по дороге домой всегда заезжаем в Париж. У Софи там квартира. С тех давних пор, и она не помышляет с ней расстаться. Вот и теперь мы отправляемся туда.

Миранда поднялась со стула:

— Все это очень интересно, но…

— Но дело в том, — продолжал он, не слушая Миранду, — что она одинока и вбила себе в голову, что ей нужна подруга. Она решила, что ты ей очень подходишь.

— Полагаю, что это у вас фамильное, — улыбнулась Миранда. — Решать за другого, не выяснив, согласен тот или нет.

Дэниел нахмурился:

— Можешь мне поверить, что я пытался ее отговорить, пытался убедить, что ты не та, кто ей нужен.

— Охотно верю.

— Однако, поразмыслив, решил, пусть уж ты, но только, чтобы она не была одна. В Париже полно дел, так что меня практически не будет дома.

Миранда кивнула и пошла к двери.

— Я рада, что вы все это обсудили, не посоветовавшись со мной, — сказала она ровным голосом, — но боюсь, что должна отказаться, так как моя стипендия стоила мне…

— Твоя стипендия выплачивается учащемуся в любой европейской столице.

— Откуда вы знаете?

— Я выяснял.

«Он, конечно, не обманывает. Она и сама слышала, что Харрингтонский центр имеет филиалы почти по всей Европе. Такие счастливцы, как она, имеют право выбора, но жизнь в Париже много дороже Амстердама, поэтому она оказалась в Голландии». Поначалу Миранда решила, что в конце обучения выкроит месяц-два и поедет в Париж, но теперь ясно, что об этом и мечтать не приходится.

Вздохнула. «Лувр и Бобур, Оранжри и Музей Родена… Стипендия, сотня долларов в неделю, квартира Софи и нет забот о еде… Можно согласиться, если бы не этот человек, присутствие которого просто невыносимо».

— Не думай, что ты будешь к ней привязана целыми днями, — говорил он, будто догадался, о чем она думает. — Учись, рисуй… И главное, тебе не придется ломать голову, на что жить.

В какое-то мгновение ситуация показалась ей реальной.

— Но должен сказать, я требую, чтобы ты прекратила всякие отношения с Мюллером!

— Отношения? О чем вы?

— Не опускайся до лжи, — его голос звучал хрипло. — Мюллер рассказал мне все о ваших амурах, сообщил, что в постели ты неподражаема.

«Какая мерзость! Какая чудовищная гнусность!» — возмутилась она.

— Никогда… Это ложь, — прошептала Миранда. — Мюллер, этот негодяй, — мерзкий лжец! Он зол на меня, потому что… Он солгал вам.

Она замолчала. «Дэниел не верит, не верил и не поверит. Стоит ли вообще оправдываться перед ним? Стоит ли подвергать себя дальнейшим оскорблениям».

— И тем не менее вы хотите, чтобы именно я… такая… такая… стала компаньонкой вашей дражайшей тети?

— Но я уже объяснил тебе, что пытался ее отговорить.

— Но не отговорили же. — Миранда заставила себя улыбнуться. — Боюсь, что вам придется ее разочаровать. Передайте тете, что я тронута тем, как она хорошо обо мне думает, но это невоз…

— Двести долларов в неделю.

— Вы же сказали…

— Двести долларов. Комната и стол. Он смотрел на нее и улыбался. Миранда покачала головой.

— Нет!

— Хорошо, — продолжил он почти шепотом. — Я думал, что договорюсь с тобой, но вижу, что ошибся. — Он сделал шаг по направлению к ней. — И давно ты позируешь, Миранда?

Она взглянула на него с опаской и отворила дверь. Он резко ее захлопнул.

— Вы меня удивляете! Во-первых, моя работа натурщицы не представляет для вас никакого интереса, я полагаю. Не понимаю, почему…

— Для меня, да. Но для властей — несомненный!

Миранда взглянула на него с недоумением.

— Что вы имеете в виду? Взяв ее за руку, крепко сжал.

— Ты без денег, Миранда, — его голос, мягкий и обволакивающий, звучал завораживающе. — Не думаю, чтобы это понравилось властям. В этой стране ты попадаешь под закон, по которому иностранцы без средств подлежат высылке.

— Не говорите глупостей! Я не бродяга, у меня есть статус и стипендия.

— Которая, по твоим словам, явно недостаточна, чтобы прокормить себя.

— Умоляю, отпустите мою руку! Он притянул ее к себе.

— Ты работаешь, чтобы иметь деньги. Не так ли?

— Идите вы к черту!

— Отвечай. Работаешь или нет?

— Да работаю, но то, что я делаю не идет в разрез с законами этой страны.

— Не сомневаюсь, что ты это докажешь. Но я о другом. Ты нарушаешь условия выдачи студенческой визы. Студентам работать запрещается. Голландцы ничем не отличаются от других: въехавший в страну на время не имеет права отнимать работу у коренных жителей. Усвоила?

Их взгляды встретились. Миранда попыталась рассмеяться, но спазм сдавил ей горло.

— Какая чушь! Я ни у кого не отбираю работу. Я же не нанялась ни на фабрику, ни в магазин.

— В таком случае будет лучше объяснить все это в другом месте. Согласна?

— Все, что вы говорите, просто смехотворно, — голос ее дрогнул.

— Смехотворно? Смехотворно — другое. Тебе предложили достойную работу, учитывая твои стесненные обстоятельства, а ты — встала на дыбы.

— Не делайте из меня дурочку, мистер Торп, — сказала Миранда. — Если я соглашусь работать у вас, я нарушу те же самые законы, не так ли? У меня же временная студенческая виза, и я не имею права на работу. Забыли? Понимаю, что постараетесь держать от властей это в секрете, потому что так нужно вам.

— Ты невнимательная девочка, Миранда. Я нанимаю тебя лично и увожу из этой страны. Лично… И ты, и я — оба американцы. Это тоже — кое-что значит, — он широко улыбнулся. — Голландцам плевать в этом случае и на тебя, и на меня.

Миранду била внутренняя дрожь. Она старалась изо всех сил, чтобы он не заметил ее растерянности. Ее уже не беспокоило, что он думает о ней, а также не волновало, что он угрожает ей лично. «Шантажист! Вот что страшно и тревожно. В жизни своей она не сталкивалась с подобным. Безжалостный тип, думающий только о себе! Вчера она подозревала это, но сегодня убедилась окончательно».

— Ну и что? Что передать Софи? Сердце екнуло в груди… «Вот, пожалуйста! Угрозы, намеки — только чтобы ему было удобно, только чтобы потрафить желанию его тети. Но вчера, когда он ее обнимал и целовал у Мюллера, разве можно было предположить, на что он способен! Нет! Она же чувствовала его нежность. Так не бывает! Может, он желает заполучить ее всеми доступными и недоступными средствами? Хотя, сказал, что она ему не нужна…»

— Миранда?

Посмотрела на него. «На виске бьется жилка. Серые глаза отливают сталью». И вдруг Миранда поняла, что он догадался, о чем она сейчас думает. «В груди опять завозилось то, живое и громоздкое. Да так сильно, что и к горлу подступило уже.

Дэниел совсем рядом. Только бы не взглянуть на него! Она не должна, не должна…»

Дверь отлетела и стукнулась ручкой о стену.

— Ребята, извините за вторжение, но декан нас убьет, — Майна посмотрела на обоих и замолчала. — Все в порядке? Без осложнений?

Миранда перевела дыхание.

— Да! Все в порядке. Мистер Торп уже уходит. Кажется, прошла вечность, прежде чем он сказал, не сводя с Миранды глаз:

— Да. Все в порядке! Ухожу, — улыбнулся. — Но не прощаюсь.

Миранда смотрела ему вслед. «Ах, он еще и вернется!» — подумала она, и у нее опять перехватило дыхание.

Майна вопросов не задавала. Она чувствовала, что атмосфера накалена, и молчала.

— Ничего не хочешь мне сказать?