— Мистра милосердна, но ей далеко до тебя! — сказал он радостно. — Да благословит тебя Леди! Я был уверен, что ты выгонишь меня из башни, как Киву.

— Я так и сделаю, если ты не поклянешься. Любезно приуменьшу твою радость, — едко ответила она, отдергивая руку. — То, что я прошу у тебя — не мелочь!

— Как скажете, госпожа, — согласился юноша. Его облегчение было столь велико, что полученный выговор не смутил его. Он поднялся на ноги и сжал медальон на шее. Там был его знак, волшебная руна, ставшая его подписью. И чем-то большим. Сделанное им было символическим актом, дававший понять, что юноша, в буквальном смысле находится в ее руках. Дамари откинул рукава, закрыл глаза и вскинул руки вверх, становясь в позу произнесения заклинаний.

— Словом и ветром, солнцем и звездами, священным пламенем Леди Мистры и магией, что Она дарует мне, я клянусь, что никогда не призову существо, которое не понимаю и не смогу контролировать, — его глаза распахнулись, и он серьезно посмотрел на Кетуру. — Эту клятву я приношу с радостью и по собственному желанию, как и любую другую, что потребуется от меня!

Искренность светилась в его глазах и звучала в его голосе.

— Этого достаточно, — сказала волшебница, смягчившись.

Она послала его за садовником, чтобы убрать лозы и цветы. Он быстро скрылся, словно любая задержка могла заставить Кетуру изменить мнение.

Оставшись одна, волшебница начала разбирать завалы. Она вернула на пустую полку две книги заклинаний, а затем стала пробиваться через виноградные лозы, чтобы найти остальные. Ее губы сжались в суровую линию, когда она заметила сгоревшую и рассыпавшуюся страницу, запутавшуюся в листве. Женщина освободила кусок пергамента и разгладила его, надеясь, что это не одна из драгоценных книг.

Быстрый взгляд подсказал ей, что страница действительно была не из книги. Большая часть пергамента сгорела, а то, что осталось — было коричневым и ломким по краям, однако волшебнице удалось разобрать несколько символов необычной формы. Буквы были совершенно незнакомы ей: острые, угловатые, элегантные, но полные какой-то угрозы.

Кетура сдула часть сажи и золы, чтобы тщательнее разглядеть пергамент. Она не знала заклинание, как и языка, но ей казалось, что текст сильно напоминал эльфийский. Полная предчувствий, она покинула лабораторию, чтобы вернуться в свою личную библиотеку, небольшое жилое помещение, где лежали сокровища, унаследованные от своего последнего хозяина. Из скрытой стены она достала большой тонкий фолиант.

Книга была артефактом. Самым ценным из того, чем владела Кетура. В нем было лишь две страницы, листы электрума — тонкие и совершенно гладкие. На левой странице был нарисован пустой свиток, а на правой изображено овальное зеркальце и свиток поменьше. По краю каждого листа шел сложный орнамент, который после тщательного осмотра оказывался тысячами переплетенных рун — слишком многочисленных и мелких, чтобы разглядеть каждую в отдельности. По словам учителя Кетуры в этом клубке находились почти все известные заклинания. Книга могла выявить происхождение любого из них, а иногда даже узнать мага, создавшего заклинание. Этого Кетура никогда не проверяла, так как цена подобной магии была высока.

Она взяла стилус с алмазным наконечником и принялась за работу, аккуратно перенося странные руны на свиток электрума. Удостоверившись, что фрагмент заклинания воспроизведен верно, она поставила книгу вертикально, так, чтобы ее страницы оказались друг напротив друга. Взяв маленькую свечу, сделанную из дорогих специй, она положила ее между страницами, подожгла и начала слова и жесты сложного заклинания. Серебристо-серый блеск «зеркала» из электрума померк, сменяясь дымчатым стеклом и темным, невыразительным лицом. Свиток стал заполняться маленькими аккуратными рунами Халруаа.

Кетура наклонилась, читая вслух.

— Заклинание неполное, одна руна отражена или повернута против часовой стрелки на четверть круга. Скорее всего, заклинание принадлежит Илитиири. Ни один волшебник не явился на зов зеркала, но я, Книга, могу с уверенностью сказать: фрагмент заклинания очень древний. Хотели бы вы, чтобы Книга сделала перевод?

Кетура откинулась на спинку стула, испуская глубокий вздох.

Илитиири. Само слово внушало ужас, хоть народ, носивший это имя покинул Халруаа в незапамятные времена. Илитиири было именем, которое мудрецы дали темным эльфам южных земель. Предкам жестоких дроу.

Магия Илитиири — ветром и словом, о чем думает Кива!

Кетура поспешила в свою сокровищницу, чтобы достать золота и самоцветов, необходимых для следующего уровня вопросов. Она закрыла книгу, чтобы очистить свитки, а затем открыла ее снова и переписала фрагмент заклинания вместе с заклинанием перевода. Сокровище она поместила в небольшой котел вместе с пчелиным воском и смесью волшебных порошков. Котел она поставила на угли очага. Когда воск расплавился, женщина вылила все в форму для свечей, с нетерпением дожидаясь, когда волшебная свеча будет готова.

Сокровище растаяло вместе с восковой свечой, придавая силу заклинанию. Новые руны появились на странице. Кетура погрузилась в чтение, чувствуя, как кровь постепенно отхлынула от лица.

Фрагмент заклинания говорил о Неблагих: темных фейри, которые часто посещали горы Халруаа. Загадочные существа несущие такое зло, что даже дроу, по слухам, боялись их. Руна, которая была отражена или повернута оказалась чарами, охранявшими от этих смертоносных существ.

— Обратная защита, — медленно произнесла волшебница. — Так заклинание Кивы было не охранным. Это призыв!

О, Мистра! Это объясняет, почему Дамари колебался, когда она спросила, намеренно ли они призвали бесенка. Призыв действительно был намеренным, но призванное существо — ошибкой. И благословением. Кетура не была уверена, что смогла бы справиться с темным созданием, которое хотели вызвать ученики!

Хвала Леди, ни Дамари, ни Кива не были достаточно опытными, чтобы нарушить границу между известным миром и скрытым планом Неблагих. Кетура не знала, смогла бы она сделать это сама, и у нее не было желания искать ответы. Дамари не стал бы пробовать еще раз, она взяла с него слово мага. Но Кива…

Кетура вскочила из-за стола и отчаянно осмотрелась ища кусочек пергамента, важное доказательство, которое могло понадобиться, чтобы подрезать амбиции Кивы. Эльфийка была молодой магом-гончей. Кетура была не так молода, чтобы идеалистически верить в то, что жрецы Азута поднимутся против одного из своих полагаясь только на ее слово. Церковь Азута, Лорда Магии, составляла меньшинство в стране, посвященной Мистре. Жрецы ревностно относились к престижу и позициям своего бога. Большинство из них были хорошими мужчинами и женщинами, но столкнувшись с вмешательством

магов

Взгляд Кетуры метнулся к обгоревшему свитку, почти потерявшемуся в спутанных увядающих лозах. Он упал со стола пока она работала над своими заклинаниями дознания. Женщина встала на колени и потянулась за пергаментом.

Ее рука схватила облачко зеленого тумана. Он скользнул сквозь пальцы и коснулся лица волшебницы. Вместе с ним до Кетуры донесся запах зелени. Такой знакомый. Внезапно, туман исчез, оставив аромат Кивы витать в воздухе, подобно издевательскому смеху…

Маг закричал в агонии. Тзигона пробормотала фразу, подслушанную на улицах Халруаа, и склонилась над ним. Она быстро положила талисман матери обратно в его ладонь. Его крики мгновенно превратились в патетическое хныканье.

— Я хочу, чтобы ты выжил, — сказала ему Тзигона. Голос девушки был холодным, а глаза совершенно лишены юмора, по которому ее узнавали, который стал для нее защитой. — Я найду выход отсюда. Для нас обоих. А когда мы выберемся — я убью тебя сама.

Тзигона выбралась из своего видения и уставилась на извивающегося, сжавшегося мага. Иллюзии в этом месте имели огромную власть, и девушка поклялась бы, что все еще могла ощутить запах духов эльфийки и зловоние серы, доносящиеся от одежды Дамари. Она потрясла мага, криком пытаясь вывести его из оцепенения. Но он только шарахался от нее, размахивая руками и умолял не пронзать его рогами.