— Это была студенческая проделка, шалость, ошибка, — сказала она. — Ты мог бы попасть под условное наказание.

— Та девушка погибла, Элла. Это не назовешь студенческой шалостью. Никто и пальцем бы не шевельнул, чтобы защитить меня. Только Эд помог мне. Он спас меня, так что я его человек. Кроме того, я так и не представляю, кем хотел бы стать. Меня ничто особенно не привлекало. Сидеть с девяти до пяти в какой-нибудь конторе в качестве клерка или бухгалтера? Нет, не по мне. — Я снова открыл глаза и взглянул на нее. — Мне нравится нынешняя жизнь, Элла. Тебе придется привыкнуть к этой мысли. Придется поверить. Мне нравится моя жизнь.

— Какое лицо фальшивое, Клей?

— Оба настоящие. Оба! Я не знаю. У меня отношение к тебе какое-то особенное. И если бы я себе позволил, я бы смог испытать жалость к Билли-Билли Кэнтелу, даже при том, что мне надо было бы обойтись с ним, как у нас принято. Но я не могу позволить себе что-то чувствовать в подобных случаях.

— Ты можешь включать и выключать свои чувства?

— Не включать. Только выключать.

На этот раз мне пришлось долгонько ждать, пока она что-нибудь скажет. В конце концов мне самому пришлось нарушить молчание.

— Ты останешься? — спросил я с надеждой.

— Не знаю, — ответила она.