С минуту я оставался в неудобной, неподвижной позе, все еще пригнувшись, словно ожидая выстрела, и во все глаза таращился на него. Его зарезали. Неровный разрез пересекал перед его заношенной рубашки, теперь как никогда грязной, покрытой засохшими пятнами крови. Множество бурых полосочек прочерчивали ткань рубашки сверху вниз, соединяясь с высохшей лужицей, темневшей на цементном полу рядом с его левой рукой.

Его привели сюда, а потом зарезали. Количество крови на полу у левой руки (эта безжизненно белевшая в темноте рука с сомкнутыми пальцами, повернутая ладонью вверх, казалась самим воплощением смерти) доказывало, что пришел он сюда на своих двоих. Его привели или заманили, как меня.

Я все еще стоял, не в силах отвести взгляд от бедняги, а затем услышал нечто такое, что заставило меня мгновенно сбросить с себя оцепенение и насторожиться. Какое-то движение. Голоса. Я выпрямился, напряженно прислушиваясь. Шум доносился из зияющего чернотой провала ближайшего ко мне туннеля.

Раздумывать долго не-приходилось, я понял, во что втравил меня мерзкий убийца. Он направил меня сюда якобы для встречи с Билли-Билли. А сам позвонил в полицию и сказал им, что Билли-Билли прячется здесь. Вся инсценировка задумана с таким расчетом, чтобы полицейские нашли не только мертвого Кэнтела, но и меня рядом с трупом.

И не важно, удастся полиции повесить на меня убийство Кэнтела или нет. Их детали уже не волнуют. Я работаю на Эда Ганолезе, на его организацию, стоящую вне закона, и полицейским нет нужды дожидаться случая, когда меня можно будет по всем правилам обвинить в убийстве. Они будут рады любой зацепке, позволяющей упрятать меня за решетку.

Даже мое пребывание здесь, на закрытой, пустующей станции подземки, считалось незаконным, что само по себе было прекрасным поводом угодить на отсидку, и полиция ни за что не упустила бы такого случая. Пистолет в моей руке тоже позволял припаять мне срок. Так что стражи закона могли бы запросто избавиться от меня на несколько лет, даже не приплетая сюда смерть Кэнтела. А убийца продолжал бы преспокойненько разгуливать на свободе.

Нужно было срочно выметаться отсюда. Я развернулся и побежал. Теперь мне было уже решительно наплевать на то, услышат меня или нет. Я беспокоился лишь о том, чтобы поскорее выбраться с проклятой станции и оказаться подальше от этого района., Добежав до эстакады, я рванул вверх по лестнице, железные ступеньки которой гулко зазвенели у меня под ногами. Где-то справа от меня раздался резкий окрик, но я даже не обернулся, чтобы не терять драгоценные секунды. Пробежав по железному мостику, перекинутому над путями, я помчался вниз по лестнице, перепрыгивая разом через три ступеньки, а внизу юркнул за полуразрушенную стену в пропахший гнилью подвал.

Вылезая из провала, я споткнулся обо что-то и растянулся на грязном полу. От неожиданности я выронил пистолет, и было слышно, как он со стуком отлетел куда-то к стене. Я должен был найти его во что бы то ни стало, ведь на нем мои отпечатки. Я лихорадочно шарил по полу, слыша крики и топот бегущих у себя за спиной, и наконец мои пальцы коснулись ствола. Схватив пистолет, я во весь опор помчался к лестнице. Я взлетел по ней, не обращая внимания на кишащих у меня под ногами перепуганных тараканов, и, толкнув дверь, выскочил в подъезд.

Именно в этот момент мимо двери подвала проходила какая-то толстуха с тяжелой сумкой, набитой продуктами (это в половине двенадцатого ночи!), и, естественно, она как вкопанная замерла на месте, во все глаза пялясь на меня и разинув рот от удивления. Захлопнув за собой дверь и не обращая на нее ни малейшего внимания, я принялся шарить по карманам в поисках ключей. И только потом понял, что все еще держу в руке пистолет, а толстуха испуганно таращится именно на него. Я сунул оружие в карман, нашел ключи и быстро закрыл на замок подвальную дверь, из-за которой уже доносились шаги бегущих преследователей.

Проскочив мимо ошарашенной, но так и не додумавшейся заверещать женщины (а ведь свидетельница!), я выбежал на улицу.

На тротуаре я заставил себя попридержать бег и не спеша направился к своему “мерседесу”, стараясь сохранять спокойствие и выглядеть достойно и вальяжно, как и подобает удачливому страховому агенту. Наконец-то я сел в “мерседес”, вставил ключ в зажигание и уехал восвояси. Не оглядываясь.

По дороге домой мысли мои занимал обнаглевший ублюдок. Сначала он пытается убить меня. Дело не выгорает, и тогда он подстраивает все так, чтобы я сам схлопотал себе срок по мелочи, что гарантировало бы мне несколько лет отсидки. Он меня знает, а я его нет, и в этом его преимущество. И теперь уже пошла не игра в охотника и жертву. Сейчас мы оба охотимся друг на друга, и преимущество на его стороне.

К тому же он не осторожничает и не тянет время. Наоборот, гад торопит события, наскакивая на меня раз за разом, и, похоже, не успокоится, пока не добьется своего.

И раз так, то мой следующий шаг очевиден. Я должен сильно прибавить. Необходимо играть на опережение, чтобы перевес оказался на моей стороне. Он меня знает. Теперь я должен выяснить, кто он такой.

Иначе мне конец.