Записи - это хорошо. Это не только сказанные слова, это оттенки, интонации, паузы. Много легче понять, как работать с человеком. И нужно ли с ним работать.

Одно из преимуществ нынешнего положения - постоянный поток нужной информации. Он приходит с легким опозданием, но все равно это очень неплохо. И мощные машины. Такое не потаскаешь с собой по лесам, источники питания слишком серьезные - засекут.

- Я посмотрю, когда мы закончим. Но я понимаю ваше беспокойство. В прошлый раз организация, сумевшая напугать Мировой Совет Управления, вернее, его предшественников, оказалась в весьма стесненном положении, - и это сильное преуменьшение. Сообщество Иисуса попытались стереть с лица земли. А у Совета тогда было куда меньше оснований для страха.

- Кой черт беспокойство, - вздыхает человек в кресле. - О чем вы думали, когда выбрали меня своим инструментом?

Сегодня он вышел на финишную прямую удивительно быстро. Видимо, вторая конференция и правда оказалась неприятной. Неразумие со стороны Совета господин Сфорца воспринимает, скорее, как выбрыки погоды. А от коллег-корпорантов все же ожидает некоего минимума здравого смысла. Тут он не прав. Исторически способность князей соблюдать собственные интересы измеряется в отрицательных величинах.

- О том, что вы под рукой, способны решить задачу - и вряд ли развалитесь на второй стадии. Но главным образом о том, что вы под рукой и я могу дотянуться до вас, не вызывая ничьих подозрений.

Кресло господину Сфорца коротковато, но если здесь поставить кушетку, выйдет слишком смешно. Станет невозможно разговаривать.

- Вы научили меня бояться, - Сфорца заправляет волосы за уши. Выражение "глаза на пол-лица" в его случае скорее буквалистика, чем метафора. Мелкие слишком тонкие черты почти не привлекают внимания. - Вы же знали, что разгромом Клуба все только начнется...

- Предполагал, - хотя и не рассчитывал, что придется столкнуться с этой проблемой лично. Впрочем, человек предполагает - и ему, мягко говоря, свойственно ошибаться. - С семидесятипроцентной вероятностью.

- Значит, вы и знаете, что со всем этим делать. Ах, как было бы замечательно, если бы все выкладки этих идиотов в Совете имели отношение к реальности. Если бы национализация и впрямь обозначала стабилизацию. Когда я сказал им, что в гробу все это видел, что я с удовольствием буду наемным сотрудником, начальником лаборатории...

- Они сочли, что вы им угрожаете.

История повторяется до смешного. В прошлый раз братья точно так же пытались объяснить предшественникам Совета, что они с удовольствием откажутся от сомнительной чести тащить на горбу полконтинента - с перспективой нагрузить на себя весь. Дайте людей, дайте ресурсы и мы за пять-десять лет передадим вам все рычаги в Терранове и займемся, наконец, своим прямым делом - проповедью и образованием. Почему-то именно это было воспринято как объявление войны. Это, а не все остальное.

- Одни - что я им угрожаю. Другие - что мне нужна единоличная власть. Третьи - что и то, и другое, и лучше держаться у нас на хвосте. Этих меньше всего.

В принципе, известно, что нам нужно. Узаконить сложившееся положение вещей, дать Совету тот статус, который у него де-факто уже есть - статус и полномочия выборного верховного короля большей части планеты. Они не проиграют от этой перемены. Но чтобы это понять, требуется минимум доверия. Которого нет.

- Вы не задумывались о том, что Совету потребуются союзники среди корпораций? Сфорца C.B. сейчас находится под ударом. Это создает иллюзию контроля.

- Союзники там будут. Из наших семнадцати - не менее шести. Не знаю уж, сколько вакантных мест.

- Значит, карьера... полководца Церкви вас не прельщает? - Это приятно и очень облегчает работу, но хотелось бы знать причины.

- Заговор, это заговор, - очень вяло смеется Сфорца. - Полчаса назад я объяснял нашему несравненному Алваро как раз про полководца Церкви. И про всю бесперспективность такого рода попыток. Он, представьте, что-то понял. Правда, обозвал нас продвинутыми бандитами...

Покрытие у стола - не стеклянное. Прозрачный пластик. По совместительству еще один экран. Замечаешь это, когда он нагревается под ладонью быстрее, чем следовало бы. В этом климате мебель с таким теплообменом - это расточительство. Как и вся здешняя система кондиционирования. Все это следует делать совершенно иначе. Кстати, при случае стоит навести ту же госпожу Фиц-Джеральд на нужных людей.

- C его стороны это комплимент. Но государства Амалунгов у вас под рукой нет. А национализация повлечет за собой обвал. Работать в рамках национальных государств ваши структуры не смогут в принципе.

- У нас нигде уже нет настоящих национальных структур. То, что сейчас есть, рухнет на уровень краев, понимаете, да? Муниципалитет или совет области как высшая единица управления. Больше всего повезет территориям типа Флоресты. Мы здесь уже почти автономны, можем уйти в отрыв. Да Монтефельтро - в Африку. Остальное... Господи, Грозный искренне верит, что он просто рассадит по нашим креслам управленцев Совета и все останется как было, только лучше.

- Понимаю. А вот в Совете не понимают, что им в лучшем случае придется заново налаживать все связи... и преодолевать как минимум десятилетний экономический кризис. На самом деле, конечно, до экономического кризиса не дойдет, потому что ни низовые структуры корпораций, ни те самые национальные государства такого положения дел не потерпят и политическая ситуация взорвется много раньше...

- Я, - Сфорца перестает прожигать взглядом потолок, и переводит взгляд на персонального аналитика, - все это понимаю. А вот вы не понимаете, что вы из меня сделали. Я не умею спасать мир, я не герой боевика, я биотехнолог! И я по вашей милости должен сделать то, невесть что, так, не знаю, как. Я бы сделал, наверное... раньше.

- Когда не понимали и не боялись? - Вот этот эффект и вправду был непредвиденным. Так всегда бывает с решениями ближнего прицела. В долгосрочной перспективе они часто оказываются неоправданно дорогими. С другой стороны, без этих решений, как правило, нет и самой... долгосрочной перспективы.

- Я же уже сказал - вы научили меня бояться. Тетушка должна быть вам признательна. Она так долго старалась, но у нее не хватило таланта...

Тут даже не важно, что отвечать. Главное - дать выговориться. И успокоить. Господин Сфорца сейчас не ищет решений. Он пытается найти точку равновесия. Не умеет делать это самостоятельно. Не учили. А сейчас поздно - и несломанное не чинят.

- Тогда вы попали бы в эту мясорубку вслепую, - что правда. - И не могли бы даже бросить карты.

Чего вы делать не станете. В любом случае.

И дальше, дальше, дальше. Спокойно, участливо. Да, ситуация крайне тяжелая, да, вы не управленец, не боевик, вы биотехнолог, и, естественно, герой, просто потому что хотя бы попробовали ее решить... это белый шум. Но именно тот шум, который нужен.

Человек в кресле слушает не слова, а голос. Молча, глядя совершенно слепыми глазами. Только тянется к звуку, при этом не двигаясь с места. У подавляющего большинства людей весь этот невербальный комплекс должен вызывать непреодолимое желание погладить, обнять и накрыть собой.

В нашем случае ничего хорошего из этого не получится. Но слова ему, тем не менее, нужны. Они тоже перевариваются где-то. Как внимание и участие. Почему-то он предпочитает ходить за этим сюда. Странно - но он в своем праве, тем более, что дать ему желаемое несложно. Сочувствовать господину Сфорца очень легко. Искренне восхищаться им - тоже. Для этого не требуется никакого внутреннего усилия. Он не собирается ни отказываться, ни отступать. Ему просто нужно перезарядить батарейки.

Господин Сфорца слушает - или не слушает - но периодически кивает, потом скорбно жалуется на избыток идиотов в мире, на то, что он не хотел, не просил и не мечтал, что он желал бы родиться где-нибудь на три этажа пониже, и завершает все это гораздо более оригинальным признанием: