Гигант наклонился и протянул к столу безобразную волосатую руку, на которой отсутствовал большой палец. Подцепив ногтями веревку, потянул; узлы с треском лопнули, и Лидия пронзительно закричала; жуткий, душераздирающий крик.

Странно обновленный, Джеймс нагнулся - как трезво и холодно работал его мозг! - и вырвал длинный лоскут из забрызганного грязью, наполовину сгнившего половика. Сунул его в огонь. Лоскут вспыхнул оранжевым пламенем. Как факелом размахивая им над головой, Джеймс двинулся навстречу великану; тот отступил, больше удивленный, чем испуганный. Вокруг него в страхе кружила старуха.

- Нет, нет... Он последний. Больше никого нет. Все умерли. Не надо. Данмор последний.

Она налетела на Джеймса, движением руки он отшвырнул ее в сторону. Старуха упала на пол оставив шаль в его руке, и на короткий миг он разглядел ее лысую, усеянную небольшими ямками голову... В следующее мгновение он ткнул пылающий лоскут в похожую на древесный ствол ногу гиганта.

Густая шерсть вспыхнула в одно мгновение; каскад крошечных огоньков устремился вверх, скрываясь в тумане голубого, дурно пахнущего дыма. Рев чудовища перешел в пронзительный визг, великан закружился по пещере, дико припрыгивая и тщетно пытаясь стряхнуть с себя пламя руками. Эти попытки только ухудшили дело. Теперь горели и потрескивали волосы на его руках. Пламя перекинулось на косматую грудь и с поразительной скоростью устремилось вверх, к бороде. Все это время маленькая фигурка с лысой головой, не останавливаясь, носилась вокруг пылающего колосса. Размахивая бесполезным одеялом, притоптывая и раскачиваясь, она подвывала, как крошечная, убогая собачонка. Борода великана превратилась в оранжевый столб пламени, длинные волосы на его голове на секунду вспыхнули ослепительным факелом... Через мгновение остались лишь сизый дым, обуглившаяся кожа и с полтонны сотрясаемого болезненной судорогой мяса.

Старуха взвыла, как собака, и опустилась на пол. Джеймс, не мигая, пристально разглядывал ее голову. Череп был круглой формы и сплошь в мелких ямках, как будто кость местами ввалилась, из этих кратеров, как сорняки, торчали маленькие пучки белых волос. Вероятно, в такт кровяному давлению эта крошечная поросль покачивалась вверх и вниз, словно ласкаемая неосязаемым ветерком.

Джеймс спокойно подошел с столу, нащупав карманный нож, разрезал оставшиеся на Лидии веревки. Она всхлипывала и сильно дрожала. Стащив ее со стола, Джеймс кивнул, указывая на кровать.

- Одевайся.

- Джеймс, я не могу идти.

- Не говори глупостей. Одевайся.

Данмор стонал, жалобно и глухо. И каждый раз старуха вскидывала голову и вторила ему. Вероятно, она неосторожно коснулась его обожженной ноги, а может быть, сам великан в приступе слепой ярости ударил первого, кто оказался поблизости; какова бы ни была причина, огромная нога неожиданно поднялась и обрушилась вниз с грохотом. На месте, где сидела старуха, осталось кровавое месиво; ее черное платье прорвали раздробленные, размозженные кости. Лидия пронзительно закричала:

- Джеймс! О господи, Джеймс! Забери меня отсюда.

Джеймс улыбнулся: странная, безрадостная гримаса. Затем холодно произнес:

- Молчи, глупая корова.

Данмор смотрел вниз на то, что осталось от старухи. Носком огромной, уродливой ноги он ткнул в плоское месиво: от чернеющей на полу массы отделилась голова и, подпрыгивая, покатилась по пещере. Джеймс поднял ее. В маленьких кратерах продолжали вздыматься и опадать пучки белых волос. Глубоко вздохнув, он небрежно отбросил голову в сторону.

Великан начал кашлять, издавая громовые, захлебывающиеся звуки. Изо рта и ноздрей хлынула кровь, рубиновый поток залил его черную грудь, образовав большую лужу между неуклюже вывороченными ногами. Падение было медленным и напоминало падение могучего дуба, веками сопротивлявшегося штормам и бурям, а теперь срубленного топором пигмея. Великан привалился спиной к стене, его ноги заскользили по каменному полу. Наконец он замер в сидячем положении, его огромные глаза широко раскрылись и смотрели, казалось, с изумлением. Кровь перестала течь, и он затих.

- Умер? - спросила Лидия и нервно хихикнула.

- Умер, - кивнул Джеймс. - Он мертв.

Он медленно подошел к кровати и взял свое пальто; из кармана вынул блокнот для эскизов и снова вернулся к столу. Трехногий стул он поставил прямо между раскинутыми в стороны ногами Данмора. Сел, раскрыл блокнот; после минутного раздумья начал рисовать.

Лидия осторожно дотронулась до его плеча. Нетерпеливым жестом он сбросил ее руку. Она подбежала к входной двери и подергала ручку: дверь была заперта. Древний, окаменевший от старости дуб не поддавался, а ключ... должно быть, он лежал среди жутких останков старухи.

Она снова подбежала к молчаливо сидящей фигуре и заколотила сжатыми кулаками по безучастно склоненным плечам.

- Джеймс, нам надо идти. Пожалуйста, послушай! Он поднял на нее безучастное, белое лицо; глаза были холодны, как болотный снег.

- Ты не можешь понять. Это, - он указал карандашом на залитый кровью труп, - это последний из них. Последний корнуэльский великан. Она так сказала. И если бы я не вмешался, он бы не умер. Белое мясо - это все, что ему нужно. Мягкое, теплое, белое мясо.

Зажимая рукой готовый вырваться наружу крик, Лидия отступила назад, к столу. Около маленькой кучки перемешанных с окровавленными кусками материи костей опустилась на корточки, трясущимися руками ощупала старухино платье. Сначала робко, опасливо, затем - когда панический страх подавил все остальные чувства - в яростном исступлении рвала она грязные лохмотья, ворошила бесформенное месиво до тех пор, пока пальцы не сжали кусок грубо обработанного металла. Торжествующе вскрикнув, она вскочила с пола. Ключ был огромен; ржа нескольких столетий источила его, а его важная часть - та, что поворачивает замок, - оказалась сломана ногой великана. Лидия долго смотрела на бесполезный теперь ключ, затем отошла к кровати и села, тихо всхлипывая. Огонь в камине медленно умирал, и ледяной холод неотвратимо заползал в пещеру. Постепенно весь ужас происходящего стал очевиден ей: она была заперта в пещере вместе с сумасшедшим...