- Ну и что? - опять заупрямилась она. - Архангелы играют в сильных мира сего. Кто, блядь, сказал, что и я должна?

Рафрэль поставил коробочку на край стола, мягко коснувшись Елены своими крыльями.

- Нравится тебе или нет, став моей возлюбленной, ты также получила приглашение поиграть.

Елена почувствовала себя так, словно к её коже прикоснулись тысячи паучьих лапок.

- Мы сможем его выбросить после того, как откроем коробку?

- Да.

- Это не будет считаться дурным тоном?

- Это послужит своего рода сообщением, - Рафаэль протянул ей руку. - Подойди, Охотница, мне нужна капля твоей крови.

- Видишь? Жуть. - Содрогнувшись, она достала один из своих ножей и проколола левый мизинец. - Тот кто посылает подарки, которые нужно открывать с помощью крови, никогда не получит в ответ набор принадлежностей для купания.

Взяв Елену за руку, он разместил её ладонь над коробкой и немного надавил на палец - с достаточной силой, чтобы выступила единственная, блестящая капелька крови. Охотница смотрела, как капля зависла на мгновение, словно не желая прикасаться к бархатной обивке, а затем медленно и тихо упала. Казалось, коробка поглотила её - слово прожорливая тьма, жаждущая насытится вкусом жизни. Елена сильнее обхватила нож рукой.

- Я, правда, не хочу идти на этот приём.

Рафрэль поцеловал кончик её пальца и отпустил ладонь.

- Хочешь, чтобы я открыл?

- Да. - Елена, по возможности, хотела избежать прикосновений к этой штуке.

Он приподнял крышку. Поначалу, Елена не видела, что внутри, поскольку мешала рука Рафаэля, но потом архангел отодвинулся... Елену замутило. Отбросив нож, она развернулась и направилась к двери, которая, как она надеялась, вела в ванную. Облегчение сменилось рвотными позывами, которые начали сотрясать её тело, пока она, шатаясь, шла по кафельному полу. Опустив голову над унитазом, Елена в грубой и жесткой форме избавилась от обеда, ощущая себя так, словно её желудок выворачивали наизнанку. Где-то посредине процесса она поняла, что стоит на коленях. А Рафаэль - позади неё придерживает волосы, окружив своими крыльями, и позволяя видеть лишь золотисто-белые перья. Задрожав, когда поутихли спазмы, Елена нажала на кнопку слива и села.

Рафаэль поднялся и принёс ей мокрое полотенце. Елена протерла лицо, отлично ощущая, как он, присев перед ней на корточки, полыхал от ярости.

- Что, - спросил архангел тоном, которым однажды разговаривал с Микаэллой, - означает это ожерелье?

- Должно быть, это копия, - выдавила она. - Настоящее мы похоронили. Я видела.

Елена вспомнила закрывающуюся крышку гроба. Это был последний раз, когда она видела лицо Бель.

Рафаэль обхватил ладонями её лицо, расправив перед ней свои прекрасные крылья.

- Не позволяй ей выиграть. Не позволяй использовать воспоминания против тебя.

- Боже, вот же сука, - гнев накрыл Елену ослепляющей волной. - Она сделала это специально, да? - Это был не совсем вопрос, поскольку ответ на него она и так знала. - Я не представляю для неё никакой угрозы, она так развлекается. Хочет меня сломать.

Вот такая простая причина для нескольких мгновений веселья.

- Очевидно, она совсем тебя не знает, - произнёс Рафаэль, поднимая её на ноги.

Елена подошла к раковине, положила полотенце на край и прополоскала рот почти обжигающей водой.

- Бель, - произнесла Елена после того, как, наконец, почувствовала себя чистой, - разорвала бы Ли Дзюань глотку за попытку использовать её против меня. - Воспоминания о милом, но необузданном характере сёстры заставили Елену расправиться плечи. - Пошли.

В этот раз Елена попыталась очень внимательно рассмотреть ожерелье, которое прислала Ли Дзюань, хотя все так же отказываясь прикасаться к украшению.

- Это копия. - Облегчение накрыло её с головой, ноги задрожали, и Елена облокотилась рукой о стол. Архангел Китая не оскверняла место упокоения Бель.

- Однажды мы решили сделать на обратной стороне гравировку с именем "Бель" нагретой металлической проволокой. Но успели выжечь только корявое "Б", как мама нас поймала. - Воспоминания заставили Елену улыбнуться, стирая омерзительные ощущения. - Она так разозлилась, подвеска была из золота в 9 карат.

Положив ожерелье обратно, Рафаэль закрыл коробку.

- Я позабочусь, чтобы от него избавились.

- Хорошо... только сначала, сделай для меня копию, - Елена дерзко улыбнулась. - Раз сучка хочет поиграть, то и я не против.

- Её шпионы доложат об этом, - проговорил Рафаэль. - Хороший ход, но я не могу этого позволить.

Елена резко подняла голову.

- Что?

- Ли Дзюань задумала это, чтобы причинить тебе боль. Если ты наденешь подвеску, то она станет напоминанием о прошлом.

- Да, - проговорила она. - Она будет напоминать о том, как Бель побила соседского задиру, на три года старше и на пятьдесят фунтов тяжелее. (50 фунтов = 22,6 кг) Будет напоминать о её силе и духе.

Рафаэль долго не сводил с неё глаз, а потом сказал:

- Но эти воспоминания окружены тьмой.

Елена не могла не согласиться.

- Возможно, на этот раз я приму тьму вместо того, чтобы прятаться.

- Нет, - Рафаэль упрямо вздёрнул подбородок. - Я не позволю Ли Дзюань вовлечь тебя в кошмар наяву.

- Тогда ты позволишь ей победить.

Рафаэль коснулся её губ в жестком требовательном поцелуе.

- Нет, мы позволим ей думать, что она победила.

Рафаэль избавился от подарка ли Дзюань и возвращался в Убежище под покровом ночи. Всё, что он сказал Елене, было истинной правдой - но под ней скрывалось кое-что более глубокое. Он сделал это, чтобы её защитить. И Елена это поняла, но позволила ему убедить себя. Такое поведение рассказало ему о её шрамах больше, чем что-либо другое. Давным-давно, когда Урама ещё не постигло безумие, а Рафаэль ещё помнил дни своей юности, у них возник разговор.

- Жизни людей, - сказал другой архангел, - невероятно хрупки.

Рафаэль, которому тогда едва исполнилось триста лет, кивнул в ответ.

- У меня есть друзья среди людей. Они рассуждают о любви и ненависти, но я задумывался: а что они на самом деле знают об этих эмоциях.

До сегодняшнего дня он помнил, каким взглядом наградил его Урам: так смотрят старшие на заносчивую молодёжь.

- В этом вопросе важны совсем не знания, Рафаэль. Мы прожигаем наши жизни, поскольку они бесконечны. Люди же должны проживать тысячу жизней за свой короткий век. Любая боль тогда кажется более сильной, а самая мелкая радость ослепляет счастьем.

Такие слова удивили Рафэля - ведь Урам уже тогда был распутным, неразборчивым в удовольствиях и открыто проявлял жестокость.

- Ты говоришь так, словно им завидуешь.

- Иногда. - Он посмотрел своими пронзительными зелеными глазами на поселение людей, ютившееся у древнего замка, который они в те времена называли домом. - Временами я задумываюсь, каким бы я стал, если бы у меня было лишь пять или шесть жалких десятилетий, чтобы оставить свой след в мире.

В результате, Урам оставил огромный след в мире, но совсем не тот, о котором мечтал в юности. И теперь его будут вспоминать как архангела, потерявшего свою жизнь в борьбе за территорию, за власть. Только некоторые - даже среди ангелов - знали правду. Что Урам превратился в порожденного кровью от переизбытка токсина, который превратил его кровь в яд. Отец Рафаэля никогда не поддавался подобной жажде крови. Но желание Надиэля обрести больше власти было во многом значительно хуже.

Увидев Елену на балконе их дома, всё ещё одетую в его рубашку, с расправленными, словно в жажде полёта, великолепными крыльями, Рафаэль быстро и резко спикировал вниз.

- Рафаэль! - вскрикнула Елена, в одинаковой мере испытывая стах и восхищение.

Он почувствовал, как внутри ожило чувство, забытое давным-давно - воспоминание о дерзком мальчишке, удивившем Урама. Рафаэль так же резко взмыл вверх, а затем начал стремительное падение по спирали, которое могло запросто отправить на острые камни внизу неопытного ангела. Где-то посредине своего представление он почувствовал... как разум Елены соединился с его в ментальном вскрике, когда она познала опасный восторг от падения. Решительными взмахами крыльев он поднялся вверх. Елена оставалась с ним до тех пор, пока он не опустился вместе с бурным порывом воздуха и не приземлился на балкон. Она уставилась на него, сложив свои крылья за спиной.