- Я ревную и хочу секса, - сказала Елена и, потянувшись назад, прикоснулась ладонью к его щеке. - И я знаю, что выгляжу дерьмово.

Тогда как вампиры несколько десятилетий спустя после своего обращения становились невероятно привлекательными - с безупречной кожей и холёными телами.

Те немногие люди, которые когда-либо спали с ангелом, просто не могли их превзойти.

Рафаэль скользнул рукой вниз.

- Это правда, что ты немного похудела, но я все равно безумно тебя хочу.

Мозг Елены отключился на несколько секунд. Когда она смогла говорить, вырвался лишь хриплый стон.

- Ты пытаешься меня убить.

Он сжал её грудь. Кожа Елены натянулась настолько, что удовольствие граничило с болью.

- Этот вид наказания намного лучше чем расчленение на куски.

- Поскольку ты не сможешь заниматься сексом с покойницей, да?

- Определенно.

Пламя лизнуло Елену вдоль позвоночника, когда он скользнул руками вниз по спине и погладил большими пальцами упругие ягодицы.

- В половине случаев я не уверена, серьёзен ты или нет.

Пальцы Рафаэля остановили свою чувственную муку.

- Ты уверена, что хочешь, чтобы я знал? Это слабость.

- Кто-то должен сделать первый шаг, - приподняв ногу, она начала водить ею по его голени.

Рафаэль запечатлел поцелуй на шее Елены в месте, где бился пульс.

- Среди ангелов такая честность станет тебе помехой.

- А что насчёт тебя?

- Я привык использовать то, что знаю, чтобы удерживать власть.

Елена положила подбородок на свои руки, позволяя Рафаэлю размять припухлости, образовавшиеся по контуру тех мест на спине, где у нее выросли крылья. Это было восхитительное чувство - такое правильное, что она знала, никогда не позволит никому другому касаться ее в том месте, даже по дружбе. Это было бы предательством.

- Ты сам становишься очень честным.

- Возможно между нами, - медленно сказал он, словно обдумывая значение каждого слова, - это может быть не слабостью, а преимуществом.

Удивившись, Елена повернула к нему голову.

- Правда? Тогда расскажи мне что-нибудь о себе.

Он пальцем нажал на особенно напряженное место, и она застонала, уронив голову на руки.

- Господи, помилуй.

- Не Господа ты должна просить о пощаде, - в его тоне проскользнул собственнический подтекст, который становился хорошо знакомым, - О чем ты хочешь знать?

Она ухватилась за первое, что пришло в голову.

- Твои родители еще живы?

Все застыло. Температура воды упала так быстро, что перехватило дыхание, сердце Елены панически заколотилось.

- Рафаэль!

- Опять же, я должен извиниться, - на шее она почувствовала теплое дыхание, вода потеплела до температуры, при которой ее коже не грозила перспектива стать мертвенно синей. - С кем ты говорила?

Вода, может, и потеплела, а вот тон его голоса напоминал арктический ветер.

- Ни с кем. Спрашивать о родителях - это самое обычное дело.

- Нет, не обычное, когда ты спрашиваешь о моих родителях, - он всем телом вплотную прижался к ней, обхватив руками за талию.

У Елены возникло странное ощущение, будто он искал утешения. И было очень странно думать таким образом о нем, о создании, которое обладало властью столь обширной, что она едва ли могла это постичь. Елена без колебаний обняла его, позволив удерживать себя вертикально в воде.

- Прости, если я разбередила старые раны.

Старые раны.

Да, подумал Рафаэль, вдыхая аромат своей охотницы и, едва ощутимую под кожей, необузданность.

Ему было интересно, как повлияет Елена на расу архангелов и вампиров, эта смертная, сделавшая его чуточку человечнее даже когда сама стала бессмертной. Но он никогда не перестанет гадать, что же она сделает с ним.

- Мой отец, - сказал он, сам себя удивляя этими словами, - умер очень давно.

Повсюду пламя, яростный крик его отца, слезы его матери. Соль на губах. Его собственные слезы. Он наблюдал, как его мать убивает отца и плакал. Он был мальчишкой, совсем ребенком, даже среди ангелов.

- Мне жаль.

- Это было целую вечность назад, - такое происходило в те редкие моменты, когда его щиты падали под напором воспоминаний. Сегодня Елена застала его врасплох.

Разум Рафаэля затопили образы последнего, что он помнил - не своего отца, а матери. Он видел ее изящные стопы, легко ступающие по траве, испачканной кровью ее собственного сына. Она была так прекрасна, так одарена, что ангелы сражались и умирали за нее.

Даже в конце, когда она вполголоса пела над разбитым и изломанным телом Рафаэля, ее красота затмевала собой солнце.

"Ш-ш-ш, мой дорогой, ш-ш-ш".

- Рафаэль?

Два женских голоса: один тянул его в прошлое, другой - в настоящее.

Если выбор и был, то он сделал его год назад в небе над Нью-Йорком, когда вокруг него город лежал в руинах.

А сейчас, он прижался губами к изгибу плеча Елены и впитывал ее тепло, тепло, которое было отчетливо смертным, и которое плавило лед воспоминаний.

- Думаю, ты уже достаточно пробыла в воде.

- Я не хочу двигаться, вообще.

- Я верну тебя по воздуху.

Елена слабо запротестовала, когда Рафаэль поднял ее из воды, ее тело все еще оставалось хрупким.

- Не двигайся, охотница, - осторожно вытерев ее крылья, он натянул свои штаны, затем осмотрел ее платье, и его сердце переполнила смесь одержимости, удовлетворения и страха, так не похожего на все, что он знал прежде.

Если бы Елена рухнула с небес, если бы она упала на твердую землю, она бы не выжила. Она была слишком юной, младенцем среди бессмертных.

Когда Елена оказалась в объятьях Рафаэля, обвив его руками за шею и прижавшись губами к груди, архангел вздрогнул, обнял её в ответ и взмыл ввысь, к небу, озарённому багровым сиянием и искусно раскрашенному лучами медленно заходящего солнца.

Вместо того, чтобы набрать высоту и парить над облаками, Рафаэль стал лететь ниже, заботясь о том, что Елена может замерзнуть. Если бы он знал, что они обнаружат, то избрал бы другой путь, но так уж случилось, что она первой увидела ужасную картину.

- Рафаэль! Стой!

Он остановился из-за настойчивости ее тона, паря на самой границе, очерчивающей окончание его владений и начало территории Илии.

Даже в убежище существовали границы - не обозначенные, негласные - но все же существовали. Одна власть не могла находиться слишком близко к другой. Иначе не обойтись без ущерба ее величию, а это могло разъярить их сородичей.

- Что такое?

- Смотри.

Проследив взглядом за ее жестом, Рафаэль увидел тело, окрашенное светом солнца в сотни оттенков меди. Оно занимало маленький, тихий кусочек территории на его стороне от границы.

Зрение архангела было острым, лучше, чем у хищника, но даже это не помогло разглядеть ни одного движения, ничего, что говорило бы о жизни. Но он увидел, что сотворили с этим мужчиной. И внутри Рафаэля воспламенилась ярость.

- Отнеси меня вниз, - рассеянно произнесла Елена, не отрывая глаз от тела, свёрнутого клубком, словно в отчаянной попытке уменьшить жестокость нанесения ран. - Даже если там и нет следов вампира, я знаю, как искать.

Он не двинулся с места.

- Ты еще не восстановилась.

Она вскинула голову, в ее глазах плескалась ртуть.

- Не смей удерживать меня от того, кем я являюсь. Не смей. - Было что-то очень взрослое в ее словах, в ее злости, как будто это повзрослело с ней.

Он подчинял её своей воле дважды с тех пор, как она пробудилась, оба раза для того, чтобы защитить от себя самой.

Сегодня все те же первобытные порывы вынуждали Рафаэля игнорировать ее приказы - может она и была урожденной охотницей, но пока что и близко не находилась в том состоянии, чтобы всё это выдержать.

- Я знаю, о чем ты думаешь, - сказала Елена, и каждое её слово отдавало напряженной болью, - но если ты подчинишь меня, если ты заставишь меня идти против моих инстинктов, я никогда тебя не прощу.