— Это не так, — ответил Кулл. Царь Валузии уже убедил себя в реальности говорящей кошки и горел желанием доказать советнику, что тот не прав. — Я слышал легенды о том, как лев говорил с Камброй. А то, что птицы разговаривают со стариками из племен горцев, сообщая им, где прячется дичь, я знаю совершенно точно. И никто не отрицает, что звери говорят друг с другом на своем, только им понятном языке. Много месяцев бродил я по лесистым склонам гор, по травянистым саваннам Валузии и часто слышал, как в ночи переговариваются, рыча, тигры... Так почему же какой-нибудь зверь не мог выучить язык людей? В те дни, ведя жизнь вольного охотника, я научился понимать рычание тигров. Именно тогда я стал считать тигра моим покровителем, с тех пор стараюсь без особой нужды не убивать их... Разве что защищая собственную жизнь... — добавил Кулл, чуть подумав.

Ту скривился. Подобные речи о тотемах и табу вполне подошли бы вождю дикарей, но слышать такие разговоры от царя Валузии — весьма странно.

— Ваше Величество, кошка ведь не тигр, — промямлил он.

— В этом ты прав, — согласился с ним Кулл. — Мне кажется, эта кошка мудрей всех тигров, вместе взятых.

— И это тоже верно, — спокойно подтвердила Саремес. — Возможно, вы все же поверите мне, господин советник, если я расскажу, что только что открылось при проверке казны Валузии?

— Нет! — рявкнул Ту. — Уж я-то знаю, что хитрые шпионы способны оклеветать кого угодно!

— Невозможно убедить человека, если он не желает принять очевидное, — невозмутимо промурлыкала Саремес старую валузийскую поговорку. — И все же знайте, уважаемый господин Ту, что казначей обнаружил излишек в двадцать талов золота. Посланец уже спешит сюда, чтобы сообщить вам эту приятную новость... Вот, — промурлыкала она, когда в коридоре послышались торопливые шаги, — он уже здесь.

Стройный придворный, облаченный в серые одеяния казначейства Валузии, вошел и поклонился вначале Куллу и советнику, потом хозяйке дома. Когда Кулл разрешил придворному говорить, тот еще раз поклонился и сказал:

— Ваше Величество и вы, господин советник! Только что при пересчете казны Валузии обнаружен излишек в двадцать талов золота.

Делькарда засмеялась и радостно захлопала в ладоши, но Ту нахмурился еще больше.

— Когда это открылось?

— Меньше чем полчаса назад.

— И сколько людей знают об этом открытии?

— Никто, господин мой. Только я и царский казначей знали об этом. Теперь я рассказал эту новость вам....

— Да-а! — Ту жестом приказал дворянину удалиться. — Можешь идти. Я займусь этим делом чуть позже. — Вид у советника был кислый.

Как только дворянин из казначейства вышел, Кулл вновь повернулся к красавице хозяйке.

— Делькарда, это ведь твоя кошка? — спросил Кулл.

— Ваше Величество, у Саремес нет хозяина, — ответила хозяйка. — Она всего лишь оказала мне честь, согласившись пожить в моем доме. Она — моя гостья. Эта кошка — сама себе госпожа, и так, судя по ее рассказам, было тысячи лет.

— Хотел бы я, чтобы она жила у меня во дворце, — объявил Кулл.

— Саремес, царь Валузии предлагает тебе свое гостеприимство, — почтительно обратилась к кошке Делькарда.

— Я согласна пожить во дворце правителя Валузии, — с достоинством ответила кошка. — Я останусь в царском дворце, пока мне не захочется отправиться куда-нибудь еще. Я, Ваше Величество, — великая странница. Мне нравится путешествовать, гулять по улицам городов, поднявшихся там, где столетия назад зеленели дикие леса. Я люблю бродить по пескам пустынь, раскинувшихся там, где когда-то тянулись ввысь башни столиц огромных империй...

Вот так и случилось, что Саремес — говорящая кошка — оказалась в царском дворце Валузии. Ее сопровождал раб-прислужник. Кошке предоставили просторные покои, пол которых был устлан шелковыми подушками. Ежедневно ей подавали лучшие яства с царского стола. Вся царская прислуга воздавала почести удивительному созданию. Все, кроме Ту, который ворчал, видя, что какой-то кошке, пусть даже и говорящей, оказывают подобную честь. Саремес же относилась к нему с презрительным равнодушием, зато с Куллом она держалась как с равным, но говорила с ним, как и подобает верноподданному.

Она часто появлялась в Тронном зале дворца и находилась там часами, возлежа на шелковой подушке. Раб, носивший эту подушку, должен был всегда сопровождать кошку, куда бы она ни отправилась.

Бывало, Кулл и сам приходил в покои своей странной гостьи, и они подолгу беседовали в сумрачные вечерние часы. Множество историй поведала царю кошка. Она знала уйму древних легенд и преданий, каждый ее рассказ был пропитан многовековой мудростью.

Кулл внимательно и с интересом слушал рассуждения колдовского создания, понимая, что эта кошка куда умней, чем все его советники, вместе взятые. К тому же она говорила царю правду, без лести и преувеличений. Иногда кошка вещала, словно пифия или оракул. Но почему-то она предсказывала лишь мелкие события будничной жизни. И еще она постоянно предупреждала царя, чтобы он остерегался Тулсы Обреченного. На вопрос же о том, что случится лет, скажем, через десять, кошка отвечала так:

— Я прожила большее число лет, чем вы, Ваше Величество, можете себе представить... Так вот, я точно знаю, что для любого человека благо не знать того, что ему суждено Судьбой. Ведь чему быть, того не миновать. И человек не может избежать того, что ему на роду написано. Поверьте мне, Ваше Величество, лучше выходить на ночную дорогу, которую должен пересечь лев, закрыв глаза, если уж нет другой дороги.

— Да, — согласился Кулл. — С одной стороны, конечно, Судьбу не обманешь, но если честно, я в этом сильно сомневаюсь. Если человек будет предупрежден о том, что его ждет, это ослабит его или придаст ему сил. Все зависит от того, что это за человек. Но тогда получится, что и это тоже предопределено?

— Но если уж все так сложится, то человек будет предупрежден, — согласилась Саремес. И от этих слов сомнения Кулла стали еще сильнее. — Но все же Судьба неизменна, хотя у любого человека есть, пусть небольшая, свобода выбора.

— Тогда ничто не может быть заранее предопределено. Если перед человеком открываются разные дороги, никогда нельзя заранее сказать, какую он может выбрать, — возразил Кулл. — И как тогда могут быть истинными пророчества?

— У Судьбы много разных путей, Кулл, — ответила Саремес. — Я брожу по перепутьям этого мира и знаю, что ожидает путника на каждой из дорог... Однако даже боги не ведают, какую из дорог выберет человек, свернет ли он направо или налево, когда придет на распутье. Но, ступив на дорогу, он уже не может повернуть вспять.

— Тогда, во имя Валки, почему бы тебе не указать мне на опасности и преимущества каждого пути? Тогда ты помогла бы мне выбрать правильный путь? — спросил свою гостью Кулл.

— Потому что я не столь уж и всемогущая, — ответила кошка. — Боги не любят, когда смертные мешают исполнению их замыслов. Я не могу раскрыть судьбу ни одному человеку, иначе боги отнимут у меня мою силу. К тому же это может обернуться несчастьем для того, кому я хочу помочь Хотя от каждого перекрестка расходится много дорог, человек может выбрать лишь одну из них, и часто она в конце концов оказывается ничуть не лучше, чем другие... Надежда озаряет своим светочем одну из этих дорог, и человек, не задумываясь, сворачивает на нее, хоть она может оказаться хуже остальных... Все это очень сложно.

Кошка еще долго говорила, но Кулл то ли не мог понять, то ли не хотел принять ее рассуждения.

— ...Теперь, Ваше Величество, вы видите, что моя власть имеет свои границы, иначе я стала бы слишком могущественна и боги разозлились бы, не желая принять мое существование. Поэтому на меня и существ, обладающих подобным даром, наложено заклятие. Хотя мы можем читать книгу прошлого, нам разрешено кидать лишь мимолетные взгляды в будущее, спрятанное за густым туманом времени.

Кулл прекрасно понимал, что большинство доводов Саремес слабые и нелогичные. Ее слова попахивали колдовством. Но холодный, немигающий взгляд Саремес заставлял царя соглашаться помимо его воли.