— Микола! — крикнул Андрюха. — Посмотри, что там на дворе!

Никто не ответил. Андрюха сердито заерзал на печи, скинув с себя изодранный полушубок, свесил голову вниз. Темнота, ничего не различишь. Тихо, только едва слышное посапывание на полу.

— Микола! — снова крикнул Андрюха. — Проснись! Чтоб тебя!

— А!.. Что?.. — Микола взмахнул рукой, ударился о березовый чурбан, сморщился, сел прямо на полу, растирая кисть руки, буркнул: — Опять этот полушубок...

— Ты бы сходи" посмотрел, что там на дворе? А?

— И смотреть тут нечего, все и так понятно.

— Все-таки... Может, березка подросла?

— Черта с два она подросла. Сидим здесь уже третий день.

— Все-таки...

— Ладно, схожу.

Микола поднялся с пола, в темноте нашарил руками лапти, надел их прямо на босу ногу и, как был в одних портках и без рубахи, шагнул через порог. Еле слышно сработала блокировка. Это чтобы ничего не случилось, пока Миколы нет в избенке.

Уже заметно светало. Все небо заволокло тучами. Моросил мелкий дождь. Листвы на деревьях уже почти не было. Микола погладил ствол тоненькой березки, что стояла около полуразвалившегося крыльца. Какая была, такая и осталась. Ничего не изменилось. Подставив руки под струю воды, стекающую из деревянного желоба с крыши, Микола умылся, подставил грудь, спину. Холодно, а хорошо. Взбадривает.

Андрюха уже слез с печи и теперь пытался найти огрызок свечи, кремень и трут. За этим занятием и застал его Микола.

— Светает уже. Побереги.

— Ну что там? — спросил Андрюха. Он еще надеялся. Чуть-чуть, совсем немного, но надеялся.

— Засели мы. Вот и все, — спокойно ответил Микола.

— Так. Приключеньице.

— Сходи умойся. Харч надо добывать.

Пока Андрюха хлюпался на крыльце, Микола оделся, навернул портянки, завязал лапти, сел на чурбан.

Андрюха оделся тоже, спросил:

— Возьмем сегодня чего-нибудь?

Микола покачал головой:

— Бластер бы, а с этим оружием... сдохнем с голоду. Зима скоро.

— С бластером мы были бы уже не здесь. Однако надо идти. Сидеть тоже толку мало.

— Пойдем вдвоем. Веселее.

— А если здесь что произойдет?

— Ненадолго же.

Микола взял в руки рогатину, подбросил ее в руке. Ну и оружие! Вот жили люди! И Андрюха взял в руки рогатину, здоровую, на медведя разве что. Но с медведем лучше не встречаться. Они надели сверху старенькие, изношенные полушубки, лохматые треухи и вышли в нудный, противный дождь.

Рядом с покосившейся избой начинался лес, непролазный, нетронутый. Ни тропинки, ни просеки.

— Куда пойдем? — спросил Андрюха. — Хорошо бы по компасу.

— Ха! По компасу, — усмехнулся Микола. — Компас того, может и будет когда.

— Прямо, что ли, пойдем?

— Пойдем прямо, — согласился Микола.

С деревьев на них сразу же хлынули потоки воды. Идти было трудно. А тут еще рогатины мешали. Как с этим оружием можно добыть зверя, они понятия не имели. Но что-то нужно было делать.

За полчаса они продвинулись метров на пятьсот. Устали, промокли и оказались на берегу реки, на небольшом обрывчике. Внизу, у лодки, стоял мужик, разбирая латаные сетки, и что-то бормотал под нос. На днище лодки поблескивала рыба. Андрюха не сдержался и начал глотать слюну. Очень уж хотелось есть. Микола переступил с ноги на ногу, чавкая грязью. Мужик оглянулся. Сначала испуганно, потом злобно зыркнул на них глазом, схватил топор и бросился наверх, хрипло выкрикивая:

— Порешу! Антихристы! Порешу!

Андрюха бросился было бежать, но остановился. Мужик никак не мог взобраться наверх, а может быть, просто не хотел. Пугал только.

— Давай руку, — сказал Микола и нагнулся.

— Тебе чего? — сердито спросил мужик.

— Мне ничего. Живем мы тут.

— Никто тут не живет. Зверье разве одно.

— А мы вот живем. Рыбы продай, — сказал Микола, но спохватился, что покупать-то не на что. — Меняться давай.

— А что сами-то?

— Да у нас и снасти нет никакой.

— Бегете, значит?

— Бегем. А скорее догоняем. Да догнать никак не можем.

— У вас и выменять-то нечего. Разве что треух.

— Согласен на треух. Треух не сжуешь.

— Давай шапку-то. Стойте тут. Я принесу.

— Возьми мою! — крикнул Андрюха. Ему было неудобно, что он трухнул сначала. Хоть чем-то загладить свою вину. — Держи. — И он кинул мужику свой треух.

Мужик осмотрел его и, кажется, остался доволен. Он спустился к реке, набрал в низкую, как решето, корзину рыбы, с сожалением посмотрел на нее, вздохнул и, подойдя к Миколе, вывалил ее прямо на мокрую землю.

— Может, на вас кто и наткнется, — сказал он как будто невзначай.

— Это кто же? — спросил Микола.

— Может, стрельцы, может, еще кто.

— Стрельцы? — закричал Андрюха и совсем осмелел. — Какой же сейчас год?

Мужик посмотрел на него, не понимая.

— Ну время, время какое?

— Эх, лихое время, — вздохнул мужик. — Вы, однако, поспешайте.

— Царь-то у вас хоть какой? — крикнул Андрюха, потому что мужик уже спустился к лодке и отвязывал ее.

— А-а, — махнул он рукой. — Что один, что другой. — Он толкнул лодку и поплыл, загребая веслом чуть вверх против течения.

— Вот и вся информация, — печально вздохнул Андрюха.

— Собирай рыбу. Пошли. Рассвело совсем. Покопаемся еще в аппаратуре. Выбираться все равно надо.

Печь в избе была русская. Хорошо, что хоть не по-черному топилась. Они развели огонь. Андрюха принялся чистить рыбу. Микола поплевал на бычий пузырь, протер его, потом вытащил совсем, но в избе стало ненамного светлее.

Микола в который уже раз осмотрел избу. Потрогал и печь, и лавки, и стол, и чурбан.

— Не разобраться в этом. Ведь все рассчитано на абсолютную надежность. Попробуй пойми, где тут аккумуляторы, где реверины? Из-за чего мог перекрыться волновод времени?

— Все дело в аккумуляторах.

— Тогда наше дело швах.

— Наоборот. Без нагрузки восстановят немного емкость, тогда продвинемся вперед лет на сто. — Андрюха явно храбрился.

— А ты сообразил, в каком мы сейчас веке?

— Где-то в тринадцатом-семнадцатом...

— Не позже, чем конец семнадцатого, раз здесь стрельцы рыскают.

— Да, далеко нам до своих.

Они были из двухтысячного года.

Всего две недели назад они заняли места за пультом управления трансформатора времени. Это была совершенно новая машина. Новизна ее заключалась в том, что в любом времени, в каком бы она ни оказалась, она принимала внешний вид, соответствующий данному времени и месту.

Вот очутились они в шестнадцатом веке — и сразу машина стала походить на избу. И их изящные комбинезоны стали похожи на рваные портки и старые полушубки.

И так должно было происходить в любом времени.

И вот какая-то нелепая случайность остановила их в шестнадцатом веке. Случись что-нибудь другое, было бы понятно. Крыша бы вдруг стала похожей на церковную, или бы они в своей избе вдруг оказались во фраках и цилиндрах. Они бы знали в таком случае, что вышло из строя. Но ведь случилось самое непредвиденное — что-то вышло из строя в самой ходовой части. Остановилась машина времени. Ни взад ни вперед.

И разбирайся теперь. Если даже аккумуляторы полетели. Вот они — ряд обыкновенных березовых чурбачков. Хоть расколи их, хоть потряси, хоть переверни на сто восемьдесят градусов. Нет, теперь только ждать. А тут и есть-то нечего. Хорошо, что хоть рыбы выменяли.

Андрюха аккуратно чистил рыбу. Микола вышел из избы, нарубил здоровенным топором дров, приволок их, начал растоплять печь. Скоро внутри избы стало тепло. Вместе с теплом и настроение людей немного улучшилось.

Где-то в лесу вдруг громыхнуло. Сначала они не обратили на это внимания. Ну громыхнуло и громыхнуло. Эка важность. Потом грохот повторился.

— Гром, что ли? — спросил Андрюха.