— Сплотимся, ребята! — отважно воззвал он. — Пора всем достойным людям прийти на помощь другу!

— То-то и оно! — откликнулся Ронни.

— Абсолютно! — согласился с ним Элджи.

Плавно въехал под своды вокзала поезд, суматошно затрезвонили колокола, изрыгнули пар машины, подняли крик носильщики, загрохотали по платформе багажные тележки. Вагоны стали изрыгать свое содержимое: сначала пассажиры выходили поодиночке, потом — по двое и наконец полились непрерывным потоком. Почти все путешественники казались вялыми и измученными, бледными той бледностью, какая проступает, когда пересечешь неспокойные воды Ла-Манша. Контрастом на общем фоне выделялась, пожалуй, только орлиноликая леди в коричневом пальто, жарко отчитывающая посреди платформы маленькую тихую горничную голосом, резавшим сумрак вокзала, будто стальной нож. Как и другие путешественники, она была бледна, но держалась браво. Никто не мог бы догадаться по манерам леди Андерхилл, что твердая платформа вздымается и опадает у нее под ногами.

Дэрек приблизился, остро осознавая присутствие Фредди, Ронни и Элджи, готовых к сражению на его фланге.

— Мама! Вот и ты!

— Здравствуй, Дэрек!

Дэрек поцеловал мать. Фредди, Ронни и Элджи сбились в кучку, как леопарды. С выражением командира обреченной на гибель роты, Фредди нервно подвигал кадыком и выговорил:

— Здравствуйте, леди Андерхилл.

— Здравствуйте, мистер Рук.

Холодно, не выказывая никакого удовольствия от встречи, леди ему кивнула. Она не любила последнего из Руков. У Всемогущего, полагала она, скорее всего, был какой-то замысел, если Он создал Фредди, но он так и остался неразгаданной загадкой.

— Позвольте, — проурчал Фредди, — представить вам моих друзей. Леди Андерхилл — мистер Дэверо.

— Счастлив познакомиться, — учтиво протянул Ронни.

— Мистер Мартин.

— В восторге, — со старомодной любезностью откликнулся Элджи.

Леди Андерхилл окинула компанию ледяным взором.

— Здравствуйте. Встречаете кого-то?

— Я… э… мы… ну… э… — Эта женщина всегда действовала на Фредди так, будто ему выпотрошил внутренности какой-то неуклюжий любитель. Лучше бы он отверг веления своих лучших чувств и остался в уютной квартирке, а Дэрек управлялся сам. — Я… э… мы… вас приехали встречать. Да.

— В самом деле? Как это любезно!

— О, ничего, пожалуйста!

— Решили, надо устроить вам теплый прием в родном краю, — рассиялся Ронни.

— Что может быть приятнее? — добавил Элджи и вытащил портсигар, откуда извлек чудовищных размеров сигару. Чувствовал он себя легко и спокойно и не мог понять, чего это Фредди поднял столько суматохи из-за премилой старой дамы. — Не возражаете, если я закурю? Воздух сегодня влажноват. В легкие попадает.

Дэрек молча беспомощно злился. Из-за этих непрошеных союзников ситуация усложнялась в тысячу раз. Более проницательный, чем молодой Мартин, он уже заметил жесткие линии у рта матери и разгадал этот признак опасности. Стараясь отвлечь ее светской болтовней, Элджи выбрал несколько неудачную тему.

— Как прошло плавание через Ла-Манш?

Леди Андерхилл замутило. Ветерок донес до нее аромат сигары. Она прикрыла глаза, и лицо ее стало на тон бледнее. Заметив это, Фредди ощутил прилив жалости. Она, безусловно, язва и отрава, это да, но все-таки, милосердно размышлял он, старушка что-то позеленела. Проголодалась, скорее всего. Сейчас самое лучше — отвлечь ее от мыслей о еде, пока ее не приведут в ресторан да не усадят перед чашкой бульона.

— Немного укачало, да? — завопил он, и голос его пробежал по нервной системе леди Андерхилл электрической иглой. — Я боялся, что будет качать, когда прочитал прогноз в газете, — море обещали бурное. Значит, поболтало старую посудину?

Леди Андерхилл испустила слабый стон. Фредди отметил, что она стала зеленее, чем минуту назад.

— Есть какая-то странность в этом Ла-Манше, — раздумчиво заметил Элджи, выпуская освежающее облако дыма, — Знавал я ребят, которые по всему миру путешествовали легко и приятно. Огибали мыс Горн на парусном корабле, и всякое такое. Но Ла-Манш — нет! Тут они ломались! Уж не знаю, почему. Странно, но так уж оно есть!

— Я и сам из таких! — подхватил Ронни. — Чертово плавание из Кале каждый раз выворачивает меня наизнанку. Сражает наповал. Сажусь я на пароход, по уши набитый таблетками против морской болезни, думаю, ну, на этот раз одурачу их, и ровно через десять минут отключаюсь напрочь, а потом слышу: «Так-так! А вот и Дувр!»

— И со мной та же история! — согласился Фредди, ликуя, как гладко и легко катится беседа. — То ли от душного запаха машин…

— Ну нет, машины тут ни при чем, — вмешался Ронни. — Такого, по логике вещей, просто не может быть. Лично мне запах машин нравится. Вот хоть здесь, на вокзале, — все прямо пропитано машинным маслом, а я упиваюсь и наслаждаюсь. — Он шумно, с удовольствием вдохнул. — Нет, тут что-то другое…

— Ронни прав, — задушевно согласился Элджи. — Это не масло. Все оттого, что пароход подбрасывает вверх, а потом он ухает вниз. И так без конца — вверх-вниз! Вверх-вниз… — Он перебросил сигару в левую руку, чтобы правой поярче проиллюстрировать, как вздымается и падает пароход на Ла-Манше, вздымается и…

Леди Андерхилл, открывшая было глаза, увидела представление и быстро захлопнула их снова.

— Замолчите! — резко прикрикнула она.

— Да я только объясняю…

— Замолчите!

— О, как угодно!

Леди Андерхилл боролась с собой. Женщиной она была железной и привыкла побеждать слабую плоть. Очень скоро глаза у нее открылись снова. Она принудила себя, вопреки свидетельству чувств, признать, что стоит она на платформе, а не на палубе.

Повисло молчание. Обескураженный Элджи был временно выведен из строя, и у его друзей пока что ничего не подыскал ось.

— Мама, — заметил Дэрек, — у тебя было утомительное путешествие. Поезд так запоздал…

— А вот, кстати, насчет тошноты в поезде, — заметил Элджи, снова выныривая на поверхность. — От нее страдает множество людей. Лично я этого никогда не мог понять.

— Меня тоже в поезде не тошнит, — поддержал беседу Ронни.

— А у меня бывало, — вступил Фредди. — Я препаршиво себя в поезде чувствую. Пятна какие-то плавают, тяжесть в теле, вокруг все чернеет…

— Мистер Рук!

— Э?

— Буду вам премного обязана, если вы сохраните эти откровения для своего врача.

— Фредди, — поспешно вмешался Дэрек, — мама устала. Может, пойдешь, поймаешь такси?

— Ну, конечно, мой дорогой! Поймаю в один момент! Пойдем, Элджи! Шевели ногами, Ронни!

И в сопровождении своего воинства Фредди отбыл, весьма собой довольный. Он чувствовал, что помог Дэреку сломать лед, в полной безопасности проведя друга через первые неловкие минуты. Теперь можно удалиться и слегка подзакусить.

Глаза у леди Андерхилл сверкали. Были они маленькие, пронзительные и черные, в отличие от глаз Дэрека, больших и карих. Однако другие черты лица наглядно свидетельствовали, что они — мать и сын. Длинная верхняя губа, тонкий твердый рот, выступающий вперед подбородок и — фамильная черта — крупный, углом, нос. Большинство Андерхиллов вступали в мир с таким носом, словно намеревались вклиниться в жизнь и ледоколом пройти по ней.

— Еще немного, — напряженно проговорила леди, — и я бы избила этих несносных субъектов зонтиком! Одного я никогда не могла понять, Дэрек, почему ты выбрал этого слабоумного Рука в ближайшие друзья?

— Скорее, он меня выбрал, — терпимо улыбнулся Дэрек, — но Фредди очень неплохой человек. Надо только узнать его поближе.

— Мне, слава Богу, не надо!

— И очень добрый. Смотри, как мило, что он пустил меня к себе в Олбэни,[4] пока наш дом сдавался. Между прочим, он купил билеты на премьеру новой пьесы. Он предложил, чтобы все мы пообедали у него, а потом отправились в театр, — Дэрек на минутку запнулся. — Джилл тоже приглашена, — выпалил он, и ему полегчало, наконец-то имя произнесено. — Ей не терпится встретиться с тобой.