Алекс бросил взгляд на Эммелин, которая спокойно сидела и разглядывала носки своих туфель – просто воплощение женской скромности. Но он-то знал, что это не так.

– Лорд Седжуик, – к досаде Алекса, громко заговорила леди Пепперуэлл, – я чуть не расплакалась, услышав о том, как ваше проявление необычайной любви спасло эту несчастную девушку. А я, признаюсь, всегда считала вас таким сухим, скучным человеком. – Она с сочувствием похлопала Эммелин по руке, и её светло-голубые глаза снова стали наполняться слезами. – Я с восхищением буду рассказывать всем о вашей преданности. – Это замечание было послано в адрес леди Оксли.

Все в комнате согласно закивали, а леди Дайана поддержала её:

– Безусловно, милорд, такая привязанность и постоянство вызывают восхищение. Вашей жене можно позавидовать.

«Нет, нет, нет!» – хотелось закричать Алексу. Меньше всего ему был нужен триумфальный парад Эммелин. Уже одно то, что леди Роулинз взяла её под своё крылышко, а Симмонс благоволил к ней, было весьма скверно, так теперь она завоевала расположение нескольких самых влиятельных в обществе женщин. Если они станут на сторону Эммелин, ему никогда не удастся от неё избавиться – если только не нанять команду драматургов из «Ковент-Гардена», чтобы придумать убедительный сценарий её исчезновения.

– Нет необходимости ни о чём рассказывать, – отозвался Седжуик, изо всех сил стараясь, чтобы слова прозвучали как можно мягче.

– Нет необходимости? Конечно, есть, – возразила леди Пепперуэлл. – Ведь вы прошлой зимой смогли преодолеть снежные заносы, чтобы быть рядом с нашей дорогой Эммелин в самые чёрные часы её жизни! Сэр, я использую все своё влияние ради вас и ради неё.

– Снежные заносы? – фыркнул лорд Оксли. – Меня не заманить в сугроб ради жены.

– Если только кто-нибудь не уронил в него фартинг, – пробормотал себе под нос маркиз Темплтон, проходя мимо Алекса к буфету. Там он налил два стакана портвейна и протянул один Алексу. – Подкрепитесь, мой друг. Судя по вашему виду, вам это весьма необходимо, – вполголоса сказал маркиз.

Тем временем подошёл сын графини Оксли и встал позади своей невесты, мисс Мебберли.

– Брак – это вовсе не романтическая чепуха, Седжуик. Необходимо сделать правильный выбор. – Оксли опустил мясистую лапу на плечо девушки и встряхнул бедняжку, как встряхивают любимую охотничью собаку. Девушка до того испугалась, что, казалось, была готова вскочить со стула и броситься к двери.

– Милорд, вы сами убедитесь, что Миранда выше всех этих глупостей, – сказал мистер Мебберли. – У нашей девочки на плечах разумная голова.

– О да, – добавила её мать, – Миранда прекрасно осознает, какую честь вы оказываете ей и всем нам своим выбором, лорд Оксли.

– Надеюсь, что так. – Граф приосанился и с гордостью посмотрел на будущую жену. – Она вступит в высшие круги общества, а этого, я бы сказал, достаточно, чтобы большинство жён чувствовали себя счастливыми на протяжении многих лет.

– Бедное дитя, – тихо, промолвил Темплтон.

Алекс искоса взглянул на него. Он не был близко знаком с Темплтоном, но то, что Алекс знал о нём, характеризовало этого человека не лучшим образом: хвастун, повеса, всегда разодетый по последней моде, если не её законодатель. Его компания гарантировала развлечения и бесконечные проделки и розыгрыши.

Однако сегодня вечером в этом человеке не было ничего весёлого и легкомысленного. Ещё более странным Алексу показалось то, что взгляд Темплтона был устремлён через комнату на невзрачную леди Дайану Фордем.

Благопристойная леди Дайана и бесшабашный Темплтон?

Мгновение длилось недолго, маркиз перевёл взгляд, словно почувствовал, что его поймали за каким-то тайным, глубоко личным обрядом, но Алекс успел увидеть в глазах мужчины его душу – настоящий ящик Пандоры с сожалениями, печалью и завистью.

– Тогда, лорд Оксли, – сказал Темплтон, – я, вероятно, могу дать вам совет относительно брака – той области, где у меня обширные познания и прискорбное отсутствие опыта, которым можно воспользоваться. В комнате вежливо засмеялись.

– Я бы посоветовал последовать примеру лорда Седжуика, потому что преданность одному-единственному человеку никогда не выходит из моды.

– Правильно, правильно! – поддержали гости и заапло-дировали.

– Далеко не все считают жену достойной такой преданности. – Темплтон обернулся к Алексу, пока остальные были заняты беседой. – Но только очень немногие оказываются достаточно умны, чтобы удержать жену.

Грустные нотки в словах Темплтона привели Алекса в замешательство. И всё же он понял: маркиз советовал относиться ко всему серьёзно, чтобы не пережить некую потерю, подобную пережитой им.

Все гости в комнате обращались к Алексу с добрыми пожеланиями. Он был смущён, потому что совсем не заслуживал их похвал, ни завистливых и алчных взглядов леди, заполнивших комнату, – ведь Алекс знал правду: он не был тем мужчиной, которого Эммелин описывала в таких красочных выражениях.

Когда она, сидя там, рисовала этот образец супружеской треданности, он обнаружил, что ему в голову пришла странная мысль: можно ли любить женщину так самозабвенно и преданно? Более того, способен ли он на это? Могли он быть человеком, которого Эммелин описывала словами, исходящими из самой глубины её души?

Покачав головой, Алекс отбросил в сторону эти мысли: её выдумка – не более чем дурацкая шутка, нелепый плод женского воображения, точно так же, как сама Эммелин всегда была плодом его фантазии. Но он не мог отделаться от ощущения, что ни в чём не похож на мужчину, которого описывала Эммелин.

Ему не хотелось в этом признаваться, однако он, вероятно, больше похож на Оксли, как и большинство мужчин в этой сомнате, видевших в браке не более чем союз между двумя достойными семьями. За исключением маркиза Темплтона, который, очевидно, обладал редким даром понимать то, о чём говорила Эммелин. И неожиданно Алекс с удивлением понял, что завидует этому человеку – завидует боли у него в глазах, разрывающему сердце стремлению к женщине, которая не могла принадлежать ему. Быть может, это и есть любовь? Надежда, желание того, чего невозможно достичь? И только люди, обладающие достаточной храбростью, чтобы пересечь пропасть, всегда находят блаженство, восхваляемое поэтами, блаженство, которое спасает заблудшие души.

Алекс хотел сказать всем, что он обычный человек, не способный совершить и малой доли того, что приписывала ему Эммелин.

Однако Эммелин существовала, настоящая, полная жизни и вполне материальная в его объятиях. И колдовство, которым она обладала сегодня вечером, этот поцелуй и её далеко зашедшие истории заставили Седжуика сделать гигантский прыжок в неизвестность и стать безрассудным, бесстрашным человеком.

К счастью для Алекса, объявили о прибытии запоздавших гостей – сэра Фрэнсиса и леди Нили, родственников леди Оксли, которым, по-видимому, было прощено их запоздалое появление ради возможности привлечь внимание гостей к другой теме.

Они начали здороваться со всеми, и в поднявшейся суматохе Алекс посмотрел на Эммелин и заметил, что её взгляд прикован к прибывшему баронету и его разодетой в кружева жене, а от яркого румянца на щеках, появившегося во время перепалки с леди Оксли, не осталось и следа. Затем, снова взглянув на вновь прибывших, он понял, что Эммелин их знает – а они, в свою очередь, должны знать её.

Судя по её смертельной бледности, Эммелин совсем не стремилась возобновить это знакомство. Поднявшись с дивана, она медленно прошла в глубину комнаты, стараясь, чтобы её и чету Нили разделяло как можно большее расстояние.

Не хватало только прыжка из окна, который она, по всей вероятности, готова была сейчас сделать.

О чём он только думал, согласившись привезти сюда Эммелин?! Её предыдущие заверения насмешкой вернулись к нему.

«Никто не догадается, что я не леди Седжуик».

Как же, никто! Очевидно, это не так. И теперь, к его ужасу, загадочное прошлое Эммелин готово было открыться – в присутствии леди Лилит и Хьюберта, в присутствии леди Оксли, в присутствии самых неугомонных великосветских сплетниц.