Вопреки ожиданиям, я даже не хотела ничего выяснять. Хотя в голове вертелись насущные вопросы. Но близость этого мужчины давила. Его тяжелый взгляд пробуждал какие-то смутные воспоминания, и я не была уверена, что хочу их восстановить.

Поэтому я поднялась, вежливо поблагодарила за обед и направилась к выходу.

— И куда ты, без денег, документов? — крикнул мне вслед Жавьен.

Я только пожала плечами. Домой? Куда-нибудь, где я смогу найти себя и понять, что именно произошло. Да, наверное, домой.

Весь дом был оцеплен управлением правопорядка. Мешанина из людей и роботов сбила меня с толку, я остановилась поодаль и просто смотрела, как выносят тело отца, а затем какое-то разбитое оборудование. К счастью, мое поведение не показалось подозрительным, но не прошло незамеченным. Ко мне подошла женщина в форме офицера.

— Как вас зовут? — обратилась она ко мне. — Вы знали людей, что здесь жили?

Медленно я кивнула.

— Меня зовут Шэй, — сказала я.

Потом откашлялась и повторила:

— Шэй Камински. Здесь живут мои родители.

Женщина на миг растерялась.

— О, звезды, идем, идем во флаер, я сделаю тебе чай. Где ты была?

— Гуляла, — нашлась я.

Я выглядела странно в этой длинной кофте, надетой поверх сорочки. Когда мы вышли из дома, Тоайто с кем-то долго разговаривал, а потом отвез меня обедать. Он хотел кому-то сообщить обо мне, но я отказалась. Все было так странно и так пугающе, что мне требовалось время, чтобы во всем разобраться.

Женщина-офицер завела меня в служебный флаер. Там пахло чаем и еще чем-то химическим, напоминающим жидкость для очистки мониторов и стекло. Может, это и была она.

— Что ж, Шэй, — вздохнула женщина. — У меня для тебя плохие новости.

В дом меня пустили уже после заката. Сначала офицеры не хотели меня оставлять там, но я настояла. Кровь и мусор роботы быстро убрали, тела отца и двоих охранников увезли. Маму и прислугу не нашли, предположительно они сбежали.

Наверное, управление решило оставить меня в доме, потому что тайно надеялось поймать того, кто это сделал. Но я-то знала, что никто не явится. Не знала я только причины произошедшего. И не знала почти ничего о себе.

По документам я оказалась дееспособной, а мою потерю памяти все списали на шок. Я знала имена родителей, некоторых их знакомых. Так что меня больше жалели, нежели подозревали. И тем самым дали, во-первых, отсрочку, а во-вторых, шанс осмотреть дом, в котором я прожила… не знаю точно, сколько, но достаточное количество лет.

Может, я и смотрелась со стороны глупо. Но сама никак не могла ничего почувствовать. Ни боль, ни сожаление. Внутри меня не бушевал ураган эмоций, я лишь с любопытством обходила дом, все же избегая заходить в кабинет отца.

Я знала, что офицеры следят за домом и, возможно, мной. Они поверили (или сделали вид, что поверили), будто я вышла прогуляться недалеко и задержалась, встретив знакомую. Свой странный наряд я объяснила тем, что все мои вещи недавно пострадали при пожаре, а новые еще не доставили. К моему величайшему удивлению, они сверились по базе, и… да, не так давно у нас действительно был пожар. Повезло или память опять сыграла со мной шутку?

Где-то в доме были ответы на все мои вопросы. Но вот где именно не давал вспомнить какой-то блог. Поэтому я просто брела по коридору, заглядывая в спальни. В дверях своей я долго стояла, вспоминая все подробности пробуждения. Потом вспомнила, будто экран что-то показывал…

— Привет! Меня зовут Шэй Камински. Я записываю этот текст для самой себя, чтобы, когда я проснусь, не перепугалась и не расстроилась, а посмотрела видео и спустилась к завтраку. Итак, мое имя Шэй, мне двадцать один год, что является совершеннолетием для моей расы. Подробнее обо всем этом — кто мои родители и откуда я, можно прочесть в планшете, он в гостиной, на столике.

Я не помнила, чтобы видела какой-то планшет, но непременно посмотрю.

— Каждый год, ровно в тот момент, когда наша планета заканчивает оборот вокруг звезды, моя память обнуляется. Я просыпаюсь и совершенно ничего не помню. Никто не знает, что это за болезнь и как ее вылечить. Такова судьба. В общем-то, это не так страшно. На планшете вся информация о моей жизни, родители наверняка ждут за завтраком. Я собиралась с мыслями всего неделю, а потом вернулась к нормальной жизни. Делала это уже двадцать раз, и сделаю это снова. И снова, и снова, и снова.

Двадцать… офицеры записали, что мне уже двадцать один. Почему запись старая? Почему я не сделала новую?

— А мне пора спать. Завтра я проснусь совсем новым человеком и… надеюсь, тебя это не напугает… Шэй.

Вранье — поняла я. Самое настоящее вранье, все от начала и до конца. Болезнь, обнуление памяти, заботливые родители. Эти обращения я писала для самой себя, будучи уверенная, что всего лишь больна. А на самом деле? Что было на самом деле?

Я вдруг поняла, что знаю, где найти ответы. Рядом, практически в соседней комнате, где стоит кресло, а вокруг расположились многочисленные экраны и мониторы.

Там все напоминало последствия урагана или восстания машин. Некоторые экраны оказались разбиты, провода выдернуты. Запчасти и осколки валялись на полу, кресло перевернуто. Я подошла к компьютеру, который, казалось, должен был отвечать за управление этой машиной, но тот не желал включаться.

— Я все уничтожил, — раздался голос.

Я подскочила и снесла со стола какой-то прибор, внешне напоминающий прожектор. Жавьена Тоайто скрывала темнота, но профиль мужчины отчетливо угадывался.

— Дом охраняет толпа офицеров, — хрипло произнесла я.

— Знаю, я с ними договорился. Меня здесь знают. Почему ты вернулась сюда, Шэй?

— Я хочу знать, — пожала плечами. — Кто я. Что произошло. Почему в моей голове такая путаница и как жить дальше. Зачем вы это устроили? Зачем убили моего отца?

— Ты сожалеешь?

Тоайто прошел в середину комнаты, поднял кушетку и уселся, опираясь на трость.

— О его смерти, — уточнил он. — Сожалеешь?

— Не знаю, — почти неслышно произнесла я.

— Я потратил много денег, чтобы получить тебя. Он обещал идеальную жену, ту, о которой я мечтал. Я задавал вопросы, разумеется, но ты мне понравилась. Я согласился, заплатил намного больше, чем мог. У твоего отца, Шэй, были долги. Перед серьезными людьми. Он любил играть, а когда проиграл все, решил продать тебя.

Мы немного помолчали и подумали. Я о том, почему не испытываю сожалений о смерти отца, о чем думал Жавьен, сказать сложно.

— И я заплатил. Я не влюбляюсь в женщин, женщины — это слабость. Но перспектива получить идеальную жену кого хочешь заставит выложить немалые деньги. Потом ты сбежала?

— Я? — зачем-то переспросила.

— С Рейдлингом, — кивнул Тоайто. — И я выбросил день теперь уже чтобы тебя найти и вернуть.

В памяти всплыл флаер, поднимающийся в небо. Фантазия? Обрывок забытой реальности?

— Вернул, — кивнула я, догадавшись, что было дальше. — Зачем все это? Зачем убийство, зачем уничтожать лабораторию?

— Ты говорила кое-что странное, когда я тебя привез. Что якобы ничего не вспомнишь, когда проснешься. А твой отец настаивал на какой-то процедуре. Я поздно понял, что тебе действительно сотрут память, но сбил им настройки. Потом твой отец пытался меня убить, логично, что я защищался. Я мог бы уйти, но оставить тебя было бы слишком жестоко даже для меня.

— Врешь, — тихо произнесла я. — Отец сидел за столом. Его застрелили. Он не был похож на человека, собирающегося убить тебя.

— Может, и так. — Жавьен пожал плечами и усмехнулся. — Какая теперь разница. Тебя совсем не волнует, что они стирали тебе память каждый год и маскировали это под болезнь?

— Зачем? Вот это меня волнует. Вопрос.

— А я тебе отвечу, Шэй, зачем. О проекте “Вега” слышала? Твой отец получал деньги за эксперименты над тобой. У них много разных проектов, твой — о личностном программировании. Знаешь, что это такое?

Я покачала головой, но чувствовалось в этих словах что-то скверное. Они звучали неправильно.