Кэролайн замерла от ужаса. Ее тошнило, желудок сжимался в конвульсиях. Она набрала в легкие воздуха, напряглась так, что на шее вздулись жилы, и подняла плечи, словно собираясь погрузиться в ледяную воду.

Ослик работал пальцем.

– Эй, леди, – сказал он и, отпустив наконец ее грудь, стал расстегивать ширинку.

В это время послышался шум приближающегося поезда. Ослик оглянулся, посмотрел в туннель и отошел от своей жертвы. Кэролайн бросилась к краю платформы. Ее всю трясло, и она то и дело вытирала руки о шубу, словно хотела очиститься от скверны. Взгляд ее был устремлен в туннель.

Ослик уставился в спину Кэролайн и вдруг почувствовал приступ бешенства. Он направился было к валявшейся на платформе сумке, но тут же остановился как вкопанный. Шум в туннеле все усиливался, переходя в грохот и лязг. Через несколько секунд появился поезд. Ослик подошел к Кэролайн сзади, толкнул ее, и она исчезла. Он не стал смотреть, как она упала на рельсы под напряжением, как раздавил ее поезд. Он просто подобрал ее сумку и пошел к выходу. Прежде чем раскрыть ее, он пробежал несколько кварталов. В сумке оказался бумажник с кредитными карточками и 150 долларов, которые он затолкал в задний карман брюк. Еще он нашел с десяток фотографий. Ослик быстро проглядел их, а сумку засунул под куртку, чтобы не поцарапать, но она все время вываливалась, и Ослик в сердцах отшвырнул ее ногой.

– Глупая леди, – сказал он и тотчас же забыл о Кэролайн.

Эд Джеффриз был уже в постели, когда зазвонил телефон. Не зажигая света, он поднял трубку.

– Слушаю, Эш.

– С мамашей все в порядке, – сказал Эш.

– Хорошо. Какие-нибудь проблемы?

– Никаких. Мы чисты как стеклышко.

– Не понимаю.

– Ты был прав. Она рисковала. После полуночи на нее напали и столкнули в туннель метро, в Латинском Гарлеме. Какой-то латинос немного ее пощупал и бросил под поезд.

– Господи! – Эд ждал продолжения.

– Она – уже статистика. Нет вопросов. Там дежурил наш парень. Он видел, как это случилось.

– А это хорошо, Эш? Ведь начнется расследование. Допросы соседей и все такое. Они захотят связаться с сыном.

– Ты серьезно? Все шито-крыто. У меня свои люди в этом районе. Отдыхай.

– А как насчет латиноса?

– Да кому он нужен?

– А что он сделал?

– Не знаю. Он сбежал. – Наступило молчание. – Что ты имеешь в виду?

– Ты сказал, что он ее пощупал. Что именно он сделал?

– А это важно? Черт... Джеффриз не отвечал.

– В донесении ничего не говорится. Немножко с ней побаловался, я думаю. У него не было времени ее трахнуть. Подошел поезд. Вот и все.

– О'кей, Эш. Ты можешь обставить все, как надо?

– Конечно. Все чисто. Поверь мне. Одна из жертв Нью-Йорка.

– А латиноса не найдут?

– Не-е... не думаю. А если даже найдут, ничего страшного.

– О'кей, Эш. Пришли мне донесение.

Герни их переоценил. Шло утро третьего дня, а в лес никто не приходил. У них кончалась еда. Рейчел устала и замерзла. Прижавшись друг к другу, они сидели в укрытии и шептались, словно дети, играющие в прятки.

– Ты говорил, двадцать четыре часа.

– Я так думал, – пожал плечами Герни, – но они обязательно придут.

Он посмотрел на часы: они сидели в укрытии уже более двух часов. Утром они бродили по лесистому склону холма в поисках следов и сейчас не собирались задерживаться в укрытии – это было опасно.

– Чем будем питаться?

– Дарами леса. Кроликами, голубями. Но до этого не дойдет.

– Ты уверен?

– Уверен. Они где-то близко. Только ищут не там, где надо. Пошли.

Выйдя из укрытия под ледяной ветер, Рейчел спросила:

– А мне нельзя остаться?

– Конечно нет.

Он начал свой четырехмильный обход. Шел медленно, держась подальше от деревьев. Они установили несколько наблюдательных пунктов: с каждого открывалась новая панорама долины и леса. Рейчел шагала за ним, засунув руки в карманы своего жакета. Ночью выпал снег, но они не старались замести следы и, походив минут пятнадцать, возвращались в укрытие.

Пройдя более мили, они остановились и оглядели долину.

В светлом, как жемчуг, небе носились птицы – долина была их домом. На склоне паслось небольшое стадо оленей. Вожак, щипавший папоротник в местах, где не было снега, то и дело принюхивался к воздуху.

Проследив за взглядом Герни, Рейчел посмотрела дальше, на море.

– Мы могли бы доехать на «порше» до Лондона, – сказала она, – а там уйти в подполье.

– Почему же ты не уехала?

– Одна?

Присев на корточки, Рейчел стала рисовать на снегу.

– Что ты собираешься делать?

– Игра стала сложнее, чем прежде, – прислонившись к дереву, ответил Герни. – Они хотят убить не только Дэвида Паскини, но еще меня и тебя. Так я думаю. Именно поэтому ты здесь. Все изменилось. Пока я только мишень, но превращусь в жертву, если они осуществят свой замысел. Меня это, разумеется, не устраивает. Надо на что-то решиться: нельзя прятаться вечно.

– Ты подумал, с кем собираешься тягаться? – спросила она.

– А что они сделают? Пришлют морскую пехоту? Взорвут графство Сомерсет?

Герни встал и увидел, что олени подошли к реке. Один из них то и дело отделялся от стада и замирал, причем делал это так грациозно, словно позировал для художника.

Герни опустился на корточки.

– Выбора нет.

Она молча кивнула.

– Иначе я не стал бы действовать таким образом.

– А если ты ошибаешься и они сюда не придут?

Рейчел сделала движение, порываясь встать на ноги, но Герни предостерегающе коснулся ее плеча.

– Их двое, – прошептал он. – Если они запросили подкрепление, для них же хуже. Они идут по холму, как раз в том месте, где паслись олени... уходят на вершину.

– Что будем делать? – Рейчел устремила неподвижный взгляд в долину.

– Они удаляются от нашего убежища, но в конце концов все равно его найдут. Мы опередим их.

Он повернулся и пошел обратно по своим следам, пригибаясь к земле. Рейчел больше не чувствовала холода, но от напряжения дрожали ноги.

Герни миновал укрытие и, пройдя еще двести ярдов, остановился и прислушался. Тишину нарушали только голоса птиц.

– Я вернусь в укрытие, – тихо произнес Герни, – а ты пойдешь к шоссе. По дороге увидишь изгородь, за ней – поле. Перейди его. Только старайся держаться поближе к деревьям, на открытые места не выходи.

– Мы расстаемся? – испуганно спросила Рейчел.

– Их нужно разделить. Через десять-пятнадцать минут ты будешь уже далеко отсюда.

– А вдруг они оба будут преследовать меня?

– Не думаю.

– Господи! – вздохнула Рейчел и, не оглядываясь, бросилась вперед. Герни схватил ее за руку:

– Мне кажется, где-то близко их машина. Пожалуй, около мельницы, у кромки леса. Ведь мы ее видели, помнишь?

Она кивнула, не оборачиваясь.

– Найди ее. Разбей стекло, влезь внутрь, ослабь капот, но не открывай его.

– Ладно.

– Потом найди какое-нибудь укрытие и жди меня там. Если я произнесу твое имя, спрячься, а потом постарайся убежать. Что бы ни случилось, поняла?

– Да.

– Если я ничего не скажу, а просто подойду к машине, значит, все в порядке.

– Я поняла.

Он отпустил руку Рейчел, и она пошла, оставляя на снегу следы.

Возвращаясь в укрытие, Герни нарочно оставил вокруг целый лабиринт следов, после чего разрушил снежную стену, служившую ветроломом. Стоя пригнувшись у входа в укрытие, он посмотрел на уложенные на земле одеяла и прошел по следам, оставленным им во время обхода, около сорока футов, пока не добрался до низких кустов утесника и папоротника. Там он отпрыгнул в сторону и, укрывшись за кустами, стал наблюдать за укрытием.

Герни рассчитал, что его враги будут здесь минут через пять. Лучше бы они разделились. Но если они определят по следам, что Рейчел спустилась с холма, то, возможно, захотят сначала решить более легкую задачу – расквитаться с ней. Впрочем, это маловероятно. И все же Рейчел рисковала.