Пакс ожидала, что герцог будет возражать, но он промолчал. Со дня смерти Синьявы едва ли хоть раз улыбка тронула его губы. С тех пор как они добрались до моря, он часами стоял на берегу, вглядываясь куда-то вдаль. Она не знала — и никто этого не знал, — о чем он думал. Пакс все больше и больше не нравилось, чем им приходится здесь заниматься.

Во взглядах горожан читались страх и отвращение. Часто слышались ругательства и оскорбления, понятные даже на чужом языке. Так люди выражали протест и презрение к сторонникам Алюреда. Вряд ли они полностью покорятся своей судьбе. Но в противном случае участь их будет печальной.

Все это не давало девушке покоя. Она с трудом могла заставить себя что-нибудь съесть, а по ночам часто вздрагивала и просыпалась от неотступно тревоживших ее дум.

Пакс пыталась скрыть свои чувства, уговаривая себя успокоиться. Но однажды она должна будет все-таки высказаться вслух. Дело в том, что с тех пор, как она поступила на службу к герцогу, она обязана была во всем ему повиноваться. И конечно, быть до конца откровенной. Он был хорошим человеком. Всегда честным и благородным… Она подумала о Верховном Маршале: как было бы хорошо не встречаться с ним лично! Ведь во время беседы он задаст вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать. Да, конечно, служба у герцога имела свои недостатки, хотя бы неудобства такого рода.

…Когда они покинули Ка-Иммер, оставив гарнизон Алюреда охранять город, Пакс попыталась убедить себя, что худшее уже позади. Но это было совсем не так. В каждом городе вдоль побережья Иммерхофта, где они останавливались, Алюред казнил сторонников Синьявы и тех, кто считал, что пират не может наследовать герцогство.

Наемники не принимали участия в казнях и пытках. Никто не знал, как долго продлится этот завоевательный поход и где планирует остановиться герцог Пелан. Несомненно, какие-то планы у него были. Когда-нибудь он повернет войска обратно, и они вернутся в Вальдайр.

Но сам он ничего не говорил, лишь пристально всматривался в бесконечные морские просторы и все чаще обращал свой взор на юг. Тревога и беспокойство росли в рядах воинов.

Пакс считала, что в такой обстановке никто не будет обращать на нее особого внимания. Но однажды ночью, когда она стояла в карауле, к ее посту подошел Стэммел. Он остановился рядом, не говоря ни слова, затем взглянул на нее и, сняв шлем, почесал голову.

— Вижу, что с тобой что-то происходит, — начал он. — Может, мне и не следует спрашивать… но все-таки — что случилось?

Пакс растерялась. Она не знала, что ответить, как объяснить свое состояние.

— Ты почти ничего не ешь, таешь на глазах. Так недолго и заболеть…

— Я абсолютно здорова, — начала Пакс, но он тут же ее остановил:

— Посмотри на меня: я ем достаточно, сплю по ночам. Поверь, это гораздо лучше. К тому же я не хочу потерять в этом походе доброго старого товарища. У нас не так-то много таких, как ты. Да, у нас есть новички, которых мы набирали то тут, то там. Но ведь это совсем не то. — Стэммел умолк, словно обдумывая что-то. Потом надел наголову шлем и потер рукой нос. — Не знаю, будут ли когда-нибудь они… останемся ли мы… такими, какими были раньше.

— Я не могу… Не могу выносить это душегубство…

— Пакс, ты… — Стэммел прочистил горло и сплюнул. — Не принимай ты все так близко к сердцу.

Пакс разволновалась и с трудом подбирала нужные слова.

— Что происходит… ну почему?..

— Пожалуйста, успокойся. Я не могу видеть, как ты мучаешься, уходишь в себя. Только не это! Ты служила герцогу верой и правдой. Думаешь, он не знает этого? Или я не знаю? — спросил Стэммел. Гнев звучал в его голосе. — Ноты не годишься для такой грязной работы. Верховный Маршал был прав. Он говорил, что ты должна заниматься более достойными делами. — Он опять умолк. А потом, словно подводя итог, добавил мягко: — Я думаю, тебе лучше уехать отсюда, Пакс…

— Как, оставить товарищей? — Она неожиданно почувствовала огромное облегчение от одной лишь мысли о том, что это возможно. Но потом ее охватила паника. Отправляясь в поход, она приняла решение. И теперь нельзя ничего изменить.

— Послушай. Вот что я хочу тебе сказать. Тир знает, насколько это тяжело даже для меня, а я ведь старше и сильнее. И… Словом, уезжай, Пакс. Возвращайся обратно на север. Может, стоит поехать домой. Или поучиться где-нибудь рыцарскому искусству. Только не оставайся здесь. Это не нужно ни тебе, ни герцогу.

“Но я… Как можно просить об этом? Нет, я не могу идти к нему…” Выражение его лица, когда однажды она не подчинилась его воле, все еще преследовало ее. И хотя он никогда не показывал своего недовольства, больше рисковать она не хотела.

Стэммел продолжил:

— Расскажи обо всем Арколину. Капитан поймет — он ведь знает тебя. Он поговорит с герцогом, или ты сама поговоришь. Они посоветуют тебе что-нибудь стоящее, я уверен в этом. Пакс, я же ничего не имею против герцога. Ты это знаешь. Он был моим господином с тех самых пор, как я начинал свою службу. Я последую за ним всюду. Но ты остановила его однажды, когда он мог совершить ошибку. Может быть… если ты уедешь, может быть, он задумается…

Пакс молчала. Она всегда считала, что ее жизнь накрепко связана с крепостью Иммер. Как же она могла покинуть этот Союз? Для нее он был ближе и роднее семьи, привычнее, чем комнаты в доме, где она родилась.

— Пакс, я говорю серьезно. Ты не должна больше идти с нами. Многие уже поняли, что с тобой происходит. И остальные поймут. Остановись, пока не поздно.

— Я.. Я должна подумать…

— Прими решение сегодня ночью. Завтра мы будем в Сорде, и там повторится то же самое. В этом нет никакого сомнения.

В глазах Пакс стояли слезы. Она чуть не разрыдалась. Стэммел сжал ее плечо:

— Видишь ли, Пакс, ты никогда не научишься быть беспощадной с врагами, никогда не забудешь о том, что они такие же люди. Тир и я знаем, что ты храбрая и отважная.

Но никто, в том числе и ты, не может изменить самого себя.

— Но я дала клятву, — прошептала она.

— Да, это так. И ты служила верой и правдой нашему Союзу. Более того. Ты видела Синьяву мертвым. Значит, и я убежден в этом, ты выполнила свой долг до конца. Ведь ты не бежишь с поля боя. Уверен, Арколин и герцог так не подумают… Ты поговоришь с ними?

Пакс посмотрела на темное небо, усыпанное звездами. Они сверкали, как драгоценные камни, собранные в удивительной красоты ожерелье. Девушка подумала о том, уже далеком прошлом, когда она только мечтала стать солдатом и увидеть дальние страны. И тут же вспомнила о городе, через которой только что прошло их войско.

— Я… Я действительно не могу… идти дальше…

— О чем я тебе и говорю.

— Но сейчас слишком поздно.

Конечно, все офицеры уже спали. Она не могла будить их — и тем более герцога — по такому ничтожному поводу. Пакс облегченно вздохнула. Нет, ей не придется принимать решение прямо сейчас.

Голос Стэммела был нежным.

— Так ты согласна?

Эта нежность и сознание того, что сейчас слишком поздно, застигли ее врасплох. К тому же она чувствовала себя такой уставшей!

— О, я… Я не знаю. Да. Если герцог позволит мне…

— Он позволит, — сказал Стэммел. — Или я просто не знаю герцога Пелана. Но думаю, я в нем не ошибаюсь.

Она даже не успела ответить, а он уже позвал кого-то из солдат, чтобы сменить Пакс в карауле.

— Пошли. Насколько я знаю тебя, ты будешь до утра убеждать себя в том, что твой долг перед герцогом — работать на него до тех пор, пока ты не ослепнешь, не оглохнешь и не сойдешь с ума.

Она прошла вслед за ним в палатку Арколина, дрожа от волнения. Арколин слушал донесения офицеров, но как только Стэммел попросил уделить ему несколько минут, они удалились. Во взгляде Арколина, обращенном на девушку, не было гнева или разочарования. Лишь спокойствие и желание понять.

— Ты всегда отлично несла службу, — сказал он, — и имеешь полное право решать сама — остаться с нами или выйти в отставку. Видишь ли, я не хотел бы терять тебя навсегда; знаю, что и герцог Пелан дорожит тобой. Может, стоит подумать о том, чтобы взять отпуск на год с правом вернуться?