Олег ответил:

- Я ошибся в ней, мама.

Я стала уговаривать его не ссориться с Линой. Олег резко отмахнулся:

- Разве мало я с ней говорил? Ей в конце концов неплохо и при немцах!

- Что ты говоришь, Олег? Ты так дружил с Линой!

Олег мучительно покраснел. Наша откровенность с ним не заходила ещё так далеко. А может быть, ему стало стыдно за свой такой неудачный выбор.

Но вот он решительно встряхнул головой:

- Слушай же, мама! Позавчера немцы гнали наших арестованных. Избивали прикладами, издевались... ну, как всегда... Я побежал к Лине, хотел поделиться с ней, по душам поговорить, понимаешь? А она... у них патефон играл, а Лина... весёлая такая... танцевала с немецким офицером. Дверь была открыта, и я всё видел. - Он вздохнул, словно груз с себя снял. - Я вот думаю, что Павка Корчагин, наверно, так же поступил бы на моём месте...

Павел Корчагин и теперь был любимым героем Олега. В тяжёлые минуты он брал с этажерки книгу "Как закалялась сталь" и снова перечитывал её. Бывало, кто-нибудь из его товарищей загрустит, повесит голову - Олег и ему протянет эту книгу.

Позже, когда кружок привлекал к себе всё больше и больше отважных ребят, Олег частенько читал своим друзьям любимые места из книги Островского. И особенно любил он перечитывать слова, которые помнил наизусть:

"Самое дорогое у человека - это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире борьбе за освобождение человечества..."

Бывало, после этих слов призадумаются ребята, лица у всех станут светлее, глаза заблестят, а Олег скажет за всех:

- Лучше смерть в бою, чем жизнь в неволе! Правда, ребята?

Как-то раз Олег возвратился домой очень взволнованный. Я старалась вызвать его на откровенность, но это мне не удалось. Его поведение удивило меня.

"Что случилось? - думала я. - До сих пор Олег не таился от меня".

Видно, произошло что-то, глубоко поразившее сердце сына.

Я решила спокойно ждать. Он сам, как всегда, расскажет мне обо всём.

Я понимала, что мой Олег уже не тот весёлый подросток, который ещё недавно мечтал о романтических подвигах. Перед ним встала суровая необходимость борьбы с врагом, и он бесстрашно вступил в эту смертельную борьбу.

Теперь он приходил домой поздно ночью, стал молчаливым, избегал откровенных разговоров со мной. Одним словом, он вёл себя как взрослый человек, у которого своя, мужская ответственность, своё горе и своя радость.

Я понимала, что затаённые мысли, полностью завладевшие его сердцем, высокой стеной отделили моего сына от меня.

А как мне хотелось опять заглянуть в его душу! Но мы привыкли уважать друг друга, и я не смела врываться в его мир, если он сам этого не хотел.

Но вот пришло время, и я снова стала его близким другом и советчиком.

Однажды, к ночи, сын пришёл домой по-особенному возбуждённый. Плотно закрыл за собой дверь, оглядел комнату. И я услышала его взволнованный голос:

- Ну, мама, нас можно поздравить!..

Долго мы в тот вечер разговаривали с Олегом. Он рассказал мне о плане их боевой организации, о намеченной цели, о том, как они хотят бороться. Всё, всё...

Я поняла: большое, светлое дело задумали ребята. Я знала: борьба будет беспощадной и жестокой.

Как умела, я раскрыла сыну свою душу, говорила, что на пути борьбы, на который он встал, его на каждом шагу будет подстерегать опасность. И что её нужно встретить мужественно.

Сын слушал притихший, не сводя с меня глаз.

- Ну уж... если придётся умереть, тебе за меня стыдно не будет!

Мне стало и хорошо и страшно.

И как ни тяжело мне было в этом самой себе признаться, как ни щемило моё сердце, я видела, что теперь жизнь моего сына принадлежит уже не мне и что смертельная опасность будет его спутником на каждом шагу.

Но я не остановила его. Не кинулась на грудь, чтобы слезами и просьбами заставить его сойти с выбранной дороги, не схватила за руку, чтобы не пустить из дому, спрятать его от товарищей, уберечь от борьбы. Я любила своего сына. В ту же ночь я решила всеми силами помогать ему.

Олег получил конспиративное имя "Кашук".

"МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ"

У самого гнезда фашистов, около гестапо, собрались недавние школьники, готовые на борьбу и на муки. Когда-то они читали и им рассказывали в школе, что их отцы-большевики вот так же собирались в подполье. Теперь ребята продолжали славное большевистское дело: организовывались на борьбу. Звезда правды ярко горела над ними.

В Краснодоне для подпольной работы остались многие коммунисты. Помню, как уже в первые дни, когда на шахте No 12 были арестованы Валько, Зимин и другие, в Краснодоне упорно ходили слухи, что в городе имеется подпольная организация. Позднее молодым подпольщикам удалось связаться с коммунистами, и в доме у нас не раз бывали Филипп Петрович Лютиков руководитель подполья, Мария Георгиевна Дымченко, Яковлев. Часто приходила к нам Полина Георгиевна Соколова, хорошо известная в прошлом как активная общественница - много лет она была председателем совета жён горняков.

Многие коммунисты, оставленные в подполье, были схвачены и арестованы уже в первые дни немецкой оккупации. Так, мученической смертью погибли, живыми закопанные в городском парке, коммунисты Валько, Зимин и другие.

Смертельная борьба началась, и ребята активно включились в неё. Правда, она переплеталась у них с романтическим увлечением, но самое главное они видели ясно: ими двигала любовь к отчизне. Они предпочли борьбу неволе.

Да и не умирать, а бороться и жить собирались они. Они верили в победу. Они и представить себе не могли, что среди них окажется негодяй с чёрным сердцем, который продаст врагу свою совесть и выдаст организацию.

От Олега я продолжала узнавать о планах организации и незаметно для себя втягивалась в подпольную борьбу.

Ребята не остерегались того, что я знакома с их планами, - они охотно пользовались моей помощью и не раз доверяли мне охрану собраний, когда конспиративные заседания проходили в нашем доме.

Первое собрание молодых подпольщиков состоялось в конце сентября 1942 года. На нём был создан штаб молодёжной организации, в который вошли Туркенич, Земнухов, Олег, Третьякевич, Левашов, а позднее - Люба Шевцова и Ульяна Громова. По предложению Серёжи Тюленина организация была названа "Молодой гвардией". Юные подпольщики не уронили славы своих предшественников, первых комсомольцев нашей страны, и делами оправдали своё крылатое славное название, овеянное романтикой ещё с первых лет Советской власти и хорошо известное по знаменитой песне Безыменского.

Боевой деятельностью краснодонских комсомольцев руководил Ваня Туркенич, фронтовик, уже имевший опыт участия в боях с фашистами, а несколько позднее, когда возникли условия для вооружённой борьбы, секретарём подпольной комсомольской организации - комиссаром "Молодой гвардии" - стал Олег.

Чтобы как можно меньше людей знало о штабе и его планах, вся организация была разбита на пятёрки. Только начальник пятёрки поддерживал связь со штабом.

КЛЯТВА

Вступая в "Молодую гвардию", юные подпольщики давали клятву. Вот он, текст этой клятвы:

"Я, вступая в ряды "Молодой гвардии", перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом своей родной многострадальной земли, перед лицом всего народа торжественно клянусь:

Беспрекословно выполнять любое задание, данное мне старшим товарищем.

Хранить в глубочайшей тайне всё, что касается моей работы в "Молодой гвардии".

Я клянусь мстить беспощадно за сожжённые, разорённые города и сёла, за кровь наших людей, за мученическую смерть тридцати шахтёров-героев. И если для этой мести потребуется моя жизнь - я отдам её без минуты колебания.

Если же я нарушу эту священную клятву под пытками ли или из-за трусости, то пусть моё имя, мои родные будут навеки прокляты, а меня самого покарает суровая рука моих товарищей.